Дачная жизнь Марии Шаховой

Проект Марии Шаховой "Дачники" на телеканале ТВС, можно сказать, вырос из известного проекта Ермолая Лопахина. Даже почти приурочен к его 100-летию: сад Гаевых был продан с торгов за долги 22 августа 1903 года.

Но камера "Дачников" не показывает предместья, а учит их видеть. Как умные родители учат детей в музеях. Умные родители, кстати, всегда учат весьма ненавязчиво. Кажется, именно об этом ведущей программы больше всего хочется говорить.

- Маша, как сложился стиль "Дачников"?

- Было понятно, что надо делать передачу об интересных людях, которые жили на дачах. Также было понятно, что каждый человек интересен. Надо только с ним поговорить и узнать, чем же именно. Было понятно, что человек живет, проходя сквозь все пласты истории. На дачах эти пласты особенно плотны: сюда съезжались папа, мама, бабушка, дедушка, где-то за ними стояли прабабушка и прадедушка. На дачах все времена встречались за чаем... Потом еще стало ясно, что показывать нам нечего. Нужна была картинка. И это постоянно составляло проблему. Тогда стали искать кинохронику. А в какой-то момент я поняла: нужны детали! Как анемоны на Николиной Горе: анемоны росли под каким-то особым пнем, и кто-то помнит, как он их срывал, он был маленький, его водили за руку, и по дороге он кого-то встречал, того, кто... А теперь анемоны в Подмосковье почти перевелись. И я поняла, что именно эти детали нас спасут.

- То есть если подмосковные дачные поселки снимать "общим планом", ничем особо не интересуясь, то все они окажутся примерно одинаковы и никому особо не интересны? А если, напротив, вглядываться во все станции пятой дачной зоны, каждая окажется уникальной?

- Конечно. Так что этот стиль родился из рабочей необходимости. Надо мной уже посмеиваются коллеги и говорят: если где-то есть куча мусора - Маша немедленно начнет восхищаться кучей мусора. Когда мы приезжаем на съемки, я действительно часто говорю: "Боже мой! Вот какое замечательное обшарпанное крыльцо... или дверь... Какие старые грабли... какие ржавые гвозди...". Потому что какой смысл все это приукрашивать? На дачу всегда отвозилось все старье, которое было не нужно. И дачное счастье было вовсе не в этом старье. Чем печальнее, шершавее, беднее, правдивее картинка, тем острее ее восприятие. Мы снимали в Тарусе, на даче Паустовского, там цвели замечательные розы, Паустовский сам их высаживал. Нашли скамейку около цветника. Но я все-таки сказала: "Ребята, сколько можно уже снимать дачные розы? Посмотрите, какая там великолепная яблоня - корявая, грязная, мокрая! И дачный дощатый сортир. И рядом яблоки висят. И груда песка с лопатой". В общем, почти час умоляла переставить камеру. В конце концов, переставили. И изумительные кадры получились... Настоящие!

- А столь острое ощущение истории - откуда и почему?

- Не знаю... Хотя у меня муж - историк. Один из моих дедушек был деканом истфака МГУ, потом его расстреляли. Все, как у всех. У меня есть еще платья, которые моя бабушка хранила "для фасону", как образцы для портних. (Потому что все равно фасон потом снова входил в моду.) И я мало чем дорожу так, как этими платьями! Есть остатки прошлого, которые еще можно спасти: сохранить, записать... Мне кажется, они ценнее всего! Они иногда всплывают внезапно, дают новые блики. В нашем цикле о Николиной Горе был отдельный выпуск об Отечественной войне. Там прошла в 1941 году линия фронта, там все пережили войну очень остро...

- Что будет, когда вы изучите всю Московскую губернию?

- Ну, во-первых, я бы хотела еще сделать передачи о русских дачниках, которые уехали за границу. Мы делаем Одессу. Мы делаем Прибалтику. Мы делаем Грузию, Крым, мы делаем дачные поселки эмиграции на побережье Франции... И там находятся какие-то свои потрясающие истории. Так что "Дачники" - почти неисчерпаемый проект.

("NetTv.Ru").