Февраль. Глухая ночь. Метель. Из Дальневосточного центра медицины катастроф - экстренное задание: срочно надо лететь, от полученных ран в далеком селе погибает, истекая кровью, человек. Диспетчер, может быть, и с сожалением, но поднимает с домашних постелей стоящий в графике на эти сроки экипаж вертолета. В штаб съезжаются и генеральный директор, и другие члены командного состава.

Так в авиакомпании «Восток» несколько раз было и в конце февраля, и первого апреля. И так уже совпало, что все эти полеты выполнял экипаж с командиром Вячеславом Гордиенко. И вовсе не потому летал в таких сложных метеоусловиях именно Гордиенко, что он опытный летчик: таких в компании немало, и многие выполняют санзадания.

Летал экипаж Гордиенко и в Литовко, и в Березовый, и в Победу. То вывезли в Хабаровск женщину с трудными родами, то мужика, попавшего под полотно пилорамы, то парня с ножевыми ранениями. Для них нет никакой разницы, кого спасать: задание есть задание. Главное, чтобы оно было выполнено четко, в срок, у которого никакой форы не бывает, и со строгим соблюдением всех норм и правил безопасности полетов и для всех пассажиров, и для экипажа, и, понятное дело, для техники. Но очень часто, вернее, сплошь и рядом бывает так, что все эти разумные и предостерегающие требования выполняются на грани возможного.

В нашем крае три основных авиапредприятия, с которыми на выполнение санитарных заданий заключил договор Дальневосточный центр медицины катастроф: компании «Восток», «Авис-Амур» и Николаевский объединенный авиаотряд. По заданию центра такие полеты совершают и авиаторы старательской артели «Амур», которые по сути дела по санобслуживанию «закрывают» весь Аяно-Майский район.

А здесь места те еще - дремучая дальневосточная глухомань. Самолеты и вертолеты выполняют восемьсот с лишним вылетов в год по заданию центра медицины катастроф. У каждого из этих предприятий своя территория и свои особенности, преимущества и слабости перед другими. И все же первенство, пожалуй, следует отдать компании «Восток». Это не результат чьего-то пристрастия к этому предприятию: такую оценку дали в Дальневосточном центре медицины катастроф. А такой вывод там сделали, проанализировав и количество вылетов, и налет часов по заданиям, и сложность погодных условий, и число вывезенных больных. Кстати, замечено, что там не говорят «пострадавшие», «травмированные», «раненые», там всех называют щадящим, завуалирующим иногда серьезное преступление словом - «больные».

Есть определенная закономерность в том, что чаще всего на такие задания вылетать приходится по ночам. Потому что замечено: смертельно опасные случаи с людьми почему-то происходят в основном во второй половине дня. А после ЧП пока все придут в себя, пока кто-то соберется да пока догадается сообщить, куда следует, - вот и ночь на дворе.

Бывает ли такое, когда единственное спасение к «больному» может прийти с неба, но... не приходит? В авиакомпании «Восток» сказали: почти не бывает. По крайней мере, о подобных случаях здесь припомнить не смогли. Зато хорошо помнят, когда экипажи, за которыми часто остается последнее слово, говорили: «Летим». Чаще всего помехой бывает погода «совсем никуда». Откажись летчики в таких случаях от полета, никто их за это не осудит. По крайней мере, вслух. А они, хотя им об этом думать и «по штату не положено», думают о том, что где-то на волоске висит человеческая жизнь. И летят, хотя и рискуют. Но всегда или почти всегда выдержка и опыт оказываются сильнее риска.

Неужто все они такие асы? Да как сказать... А все же у всех налет часов очень большой, за плечами работа в сложных условиях и дома, в родном небе, и на Сахалине, и в Малайзии. Это во-первых. А во-вторых, на тренировочных полетах не экономят, как некоторые. Лучше на тренаже сжечь «лишние» килограммы керосина, чем больной потеряет драгоценные капли крови. Да к тому же все они превосходно знают все населенные пункты, а их около шестидесяти, куда приходится летать, особенности каждого поселка и села.

Часто бывает так, что с определенной долей риска вылетают по санзаданию в непогодную ночь. На месте их встречает красивая картинка: съехавшиеся к одному месту грузовые и легковые авто своими фарами высвечивают посадочную площадку, чаще всего сельский стадион или просто пустырь. Хорошо от вида этого: и о «больном» соседская забота, и летчикам помощь. На самом же деле это знак полнейшего безобразия.

У нас не то, что за Байкалом или уже за Уралом: что ни шаг, то километр - великие просторы, а дорог хороших в глубинке, почитай, и совсем нет, местная медицина только и может, что в нос закапать да больной зуб с адской болью вырвать. Так что при несчастье одна надежда на авиацию. Отсюда вывод: в каждом населенном пункте должна быть круглогодично содержащаяся в порядке, как надо обустроенная посадочная вертолетная площадка. А где вы ее такую видели? Нет их почти нигде. Главы местных администраций озаботиться этим не хотят и все сваливают на бесконечное безденежье. На самом же деле толковый и неравнодушный к людям глава села или поселка мог бы так организовать дело, что на устройство посадочной площадки и никаких денег не понадобилось бы: миром за милую душу все бы и сварганили. Мы, конечно, сказать не можем, сколько человек безвременно ушли из жизни только потому, что вертолет не смог сесть. Но знаем - были такие случаи. А их могло бы не быть.

Пока же вертолетчики «Востока» на свой страх и риск, как говорится, почти в любую погоду и в любое время суток по срочному заданию из ДВЦМК поднимают в небо свои воздушные суда и ложатся курсом на беду. Нет, вернее, курсом на спасение жизни человека.

Леонид ГАПИЧ.