Фритьоф Нансен чуть не разбил корове Стеллера седьмое ребро

Сегодня каждому школьнику известно, что исследование Северного Ледовитого океана связано с именем Фритьофа Нансена, известного норвежского путешественника, который осенью 1893 года пришвартовался на «Фраме» к огромной льдине в Арктике и более трех лет дрейфовал во льдах. Кроме этого, он совершил смелую экспедицию, перейдя на лыжах через ледяную шапку Гренландии.

Но мало кто знает, что в 1913 году знаменитый норвежец побывал в наших краях, после того как совершил свое очередное путешествие из Норвегии в Сибирь через Карское море с целью исследования морских путей из Европы в устье Енисея. На пароходе «Коррект» он поднялся до Красноярска, затем по железной дороге доехал до Владивостока. На обратном пути завернул он и в Хабаровск.

Чуть более суток (с 23 по 24 октября) Фритьоф Нансен провел в нашем городе. Но этому посвящены страницы в его книге «В страну будущего», которая давно стала библиографической редкостью. В предисловии к ней (она была издана в 1915 году в Петрограде) он написал о том, что остался под огромным впечатлением от города, который поразил его «блестящими возможностями». Любопытно проследить, с кем встречался путешественник в Хабаровске, где останавливался, сохранились ли какие-нибудь следы «отважного норвежца» во время его пребывания на берегах Амура?

В конце октября 1913 года в газете «Приамурские ведомости» европейской знаменитости было посвящено всего несколько строк: «В Хабаровск прибыл известный путешественник Фритьоф Нансен, недавно вернувшийся из экспедиции по Северному Ледовитому океану к устью Енисея и пожелавший ознакомиться с Дальним Востоком. Нансен вчера посетил выставку, библиотеку и музей Географического общества...».

Встречали поезд с Нансеном и Е.Д. Вурцелем (генералом, который его сопровождал по Сибири и Дальнему Востоку) городской голова И.И. Еремеев и председатель отдела Географического общества В.К. Арсеньев «с сочленами и другими лицами». В основном это были инженеры и офицеры, несмотря на поздний час с нетерпением ожидавшие литерный состав с важными гостями. Вот как описывает эту встречу сам Фритьоф Нансен в своем дневнике: «Мы наняли было извозчика в город, который очень далеко от вокзала, но управляющий здешним отделением крупной немецкой торговой фирмы «Кунст и Альберс» и его жена, увидав это, сейчас вышли из своего элегантного экипажа и заставили нас сесть в него, а сами поехали на извозчике». Столь гостеприимным хозяином дрожек оказался Карл Штайнберг. Впоследствии он вспоминал о том, что «норвежец отличался безукоризненными манерами и курил крепкий листовой табак». В ресторане «Русь», принадлежащем известному гастроному И.А. Миллеру, почетный гость отужинал после тряского вагона «роскошным ужином из двенадцати блюд с бутылкой настоящего французского «бордо» в сопровождении хорошей музыки и тостов, которые до полуночи произносила в его честь собравшаяся публика из офицеров и инженеров с дамами. Он был удивлен тем, что музыканты виртуозно исполнили «Песню Сольвейг». Услышав знакомые звуки, он оставил такую запись: «Поразительно и здесь, на Дальнем Востоке, встретиться с Григом и Ибсеном в исполнении немца и итальянца. Поистине мал шар земной!». После обильного ужина его отвезли на городскую пристань, где, переночевав в комфортабельной каюте на пароходе железнодорожной компании (назывался он «Вурцель»), он наутро отправился осматривать строящийся Амурский мост, который «оказался вторым по длине мостом в мире, уступая лишь мосту близ Эдинбурга».

В своем путешествии по Амуру Нансен был восхищен панорамой Амурского утеса, «озаренного утренним солнцем», только он досадовал на то, что весь горизонт уже к полудню заволокло дымом пожарищ, а ясное небо «стало темно-бурого цвета». Ему показалось, что горит весь город, на что сопровождающие его лица посетовали на безалаберность населения, поджигающего леса. Впрочем, если бы он проехал по реке девяносто лет спустя, то увидел бы ту же картину: дым, застилающий амурские берега. Народ по-прежнему каждую осень выжигает траву. Правда, леса почти не осталось на ее берегах, а осетров «по четыре с половиной пуда», которых ему предлагали нанайцы, поймавшие на его глазах «великанские экземпляры царь-рыбы», он на Амуре сегодня бы не нашел. Кстати, вернувшись в город знаменитый путешественник имел случай поближе познакомиться с аборигенами. Выйдя на пристань он увидел, как «один из них до того упился русской водкой, что повалился перед нами врастяжку и стал целовать землю у наших ног...».

Следующим пунктом его посещения была грандиозная выставка Приамурского края, приуроченная к 300-летию царствования Дома Романовых, где гидом Нансена, по его словам, был «знающий чичероне капитан Арсеньев». Норвежского путешественника поразило богатство представленных экспонатов, среди которых наибольший интерес вызвали у него «геологические и этнографические предметы». Как зоолог он полюбовался живыми представителями дальневосточной фауны. При выставке был открыт небольшой зоосад, где он впервые увидел пятнистого оленя, которого он назвал «драгоценным». Позабавили его и явные несуразности: огромный обрубок дерева, внутри которого продавались прохладительные напитки и папиросы, а также внушительных размеров бутылка из-под шампанского, где бойко шла торговля вином и спиртом. Нансен зашел в один из шатров, где располагался буфет. Его хозяин предложил «кофе из самой Бразилии и итальянских омаров по европейской цене». Стоимость «легких закусок и выпивки в одни руки» в те времена не превышала пяти рублей, а езда на извозчике до городского музея, куда почетного гостя отвезли после осмотра выставки, равнялась полтине.

А то, что он увидел в музее, удивило его больше всего. Здесь он сделал для себя открытие. Осматривая обтянутые оленьими шкурами сани и лыжи он пришел к выводу, что они «имели замечательное сходство с санями-лыжами, придуманными мною для гренландской экспедиции и принятыми затем для всех полярников». Оказывается, коренные народы Приамурья задолго до норвежского исследователя Арктики совершали свои переходы от Амура до Охотского моря на приспособлениях, полозья которых загибались кверху не только спереди, но и сзади. Они привязывались ремнями к саням, что придавало им прочность.

Сохранились ли сегодня в краеведческом музее какие-нибудь предметы самого Фритьофа Нансена? Может быть, он подарил музею свою кипарисовую трубку или оставил запись в журнале отзывов? На этот вопрос Т.В. Мельникова, главный хранитель музейных ценностей, отвечает отрицательно. Однако между смотрителями, которые здесь работали в 30-е годы, в свое время ходила легенда, что аккуратный Нансен обронил-таки во время экскурсии по музейным залам костяную пуговицу от своего сюртука, ненароком зацепившись за громоздкий скелет коровы Стеллера. Впоследствии в одном из писем, адресованных Арсеньеву, он вспоминал о том, как чуть было не разбил редкому экспонату «седьмое ребро от основания черепа». Но ни пуговицы, ни самого письма Нансена к Арсеньеву хабаровские краеведы до сих пор не обнаружили. Правда, существует одна из версий, что та самая пуговица была пришита потом к кителю самого... Владимира Клавдиевича.

Последнюю остановку в нашем городе Нансен сделал в доме городского головы И.И. Еремеева, особняк которого находился на улице Барабашевской, ныне улица Запарина (в этом здании сегодня расположен Дом народного творчества), где на прощальном обеде он произнес целый доклад о своем плавании по Енисею, а также о перспективах пароходного движения из Европы в Сибирь, что могло бы дать новый толчок развитию региона.

В благодарность за столь теплый прием он послал хабаровчанам приветственную телеграмму, где признавался в том, что нигде не видел «такого сердечного гостеприимства, как на далекой русской окраине».

Александр САВЧЕНКО.