Пётр Сутурин летал на этажерке и на… МКС
21.03.2025
281
Летал Пётр Сутурин (второй слева) в Приморье, перевозил грузы, пассажиров, выполнял санитарные рейсы
Пётр Михайлович Сутурин был одним из лётчиков, которые в годы Великой Отечественной войны работали на перевозке стратегических грузов с рудников Приамурья и Приморья. А ещё он дед нашего знаменитого лётчика-космонавта, героя России, почётного гражданина Хабаровска Петра Дуброва. Так его назвали, понятно, в честь деда. Впрочем, об этом позже.
– Это же всё раньше скрывалось, ни о чем не говорилось, мы знали только поверхностно: да, летал, возил что-то секретное – но что, откуда и куда, было запрещено говорить, – рассказывает дочь лётчика Наталья Петровна. – И папа никогда ничего не рассказывал. Только когда что-то немного было разрешено приоткрыть, поделился с писателем-журналистом Владимиром Даниленко. Я помню, когда училась в третьем классе, Владимир Фёдорович сделал фото всей нашей семьи вокруг папы с баяном…
СТРАНЕ НУЖНО БЫЛО ЗОЛОТО
Из книги Даниленко «Крылья Дальнего Востока» мы тогда немножко подробностей и узнали. Автор нашёл в архиве документы и назвал всех пилотов, летавших там. Их фамилии мне были знакомы со слов папы, потому что и после войны эти лётчики продолжали работать в гражданской авиации. Многие были нашими соседями, кто-то рядом жил в Авиагородке, кто-то в гости к папе приходил…
Вот одна из цитат книги «Крылья Дальнего Востока»:
«Дальний Восток был одним из основных поставщиков молибдена, вольфрама и других редких металлов. Добывались они далеко от шоссейных и железных дорог, куда «только самолётом можно долететь». На авиаторов-дальневосточников, оставшихся в тылу, возложили задачу по доставке грузов с рудников.
Десятки самолётов ПО-2 зимой и летом неутомимо, как муравьи, сновали в небе, доставляя в аэропорт Архара бочки с драгоценным металлом. Его добавляли к уральской стали, и получалась прекрасная броня для наших знаменитых танков Т-34, КВ и самоходок.
А ещё стране нужно было золото. Его добывали золотоискатели на приисках Амурской области, на Нижнем Амуре, в Приморье, на Колыме. В годы войны Дальний Восток был главным золотым цехом страны. Отсюда золото вывозили в центр на самолётах.
За доставкой грузов пристально следили представители Государственного Комитета Обороны. Часто в аэропортах раздавался телефонный звонок: Москва спрашивала, как обстоят дела с доставкой грузов. Москва требовала и настаивала.
Среди тех, кто выполнял эти полёты в небе Приморья и Приамурья, были лётчики Пётр Сутурин, Василий Алексахин, Иван Хоменко и другие».
МЕЧТАЛ СТАТЬ ТРАКТОРИСТОМ
– Папа мой из Читинской области, – продолжает Наталья Петровна. – А вообще их род в Забайкалье начался от сосланного из Белоруссии прадеда, политического заключенного. У деда Миши и бабушки Лизы было девять детей. Дед был высокий, под два метра, а бабушка – крохотная, миниатюрная, мне по плечо. Папа родился в Горном Зерентуе, – да-да, в том самом, где жили герои книги Константина Седых «Даурия». Казак Роман Улыбин приходился двоюродным братом деда Миши.
А по бабушкиной линии – Травниковых – её брат Алексей Иванович, папин любимый дядя, участвовал в боях за сопку Июнь-Корань, воевал пулемётчиком. Его фамилия даже была в списках защитников Волочаевки, оставшихся в живых. Папа очень гордился этим и со своим экипажем ездил туда, чтобы отдать дань уважения и признательности.
– Из детей папа был старшим, он родился в 1922-м году. Из Горного Зерентуя потом семья переехала в село Ивановка, там папа окончил семилетнюю школу. Держали хозяйство, всё надо было делать, во всём помогать. Папа в колхозе и пастухом был, и конюхом, в ночное ездил – он рассказывал об этом, когда мы летали к нему на родину. Из Хабаровска до Читы и Горного Зерентуя самолётами, а в Ивановку ехали по тракту, по которому когда-то гнали каторжных декабристов. В Горном Зерентуе ведь была главная тюрьма. Постояла и я на той грунтовке…
А мечтал Пётр Сутурин стать трактористом, механизатором. Это тогда было, как бы сейчас сказали, очень престижно. Все друзья знали, что невысокий коренастый крепыш, веселый деревенский гармонист хочет управлять «стальным конём», который будет пахать забайкальские степи…
ХОТЕЛ БИТЬ ФАШИСТОВ
В 1940-м его призвали в армию и направили на учёбу в лётную школу. Парень впервые увидел самолёты. Над Ивановкой-то они никогда не пролетали! И мечта о «стальном коне», бороздящем степи, сменилась на реальную возможность подняться в небо на крылатой машине.
Пётр загорелся этим желанием и старательно взялся за учёбу. Учился очень хорошо. Шла война, и он думал, что после выпуска отправится летать на боевых самолётах, будет воевать.
– Папа окончил лётную школу в 1943 году, – уточняет Наталья Петровна, – ему был 21 год. И, хоть он сильно просился на фронт, направили его в тыл, на Дальний Восток. Так на всю жизнь и осталась у него огромная обида, что не пустили его бить фашистов. Даже говорил иногда, вот, дядя
Алёша воевал в гражданскую, был пулемётчиком на Волочаевке, а я в Великую Отечественную мало сделал, мог бы больше…
Хотя жизнь во время войны и в глубоком тылу была тяжёлая, в голоде, холоде, лишениях. Наша мама, Мария Карповна Сутурина, – тоже ветеран тыла. Я помню её рассказы, как в военные годы она совсем ещё девчонкой работала на метеостанции в Приморье и зимой ходила снимать показания приборов.
Так резиновые сапоги, которые были ей не по размеру, от набившегося в них снега просто примерзали к ногам. И бабушка, её мама, каждый раз сначала согревала ей ноги, чтоб немного оттаяли, а потом уж кое-как стягивала обувь. Поэтому у мамы болели ноги, последние десять лет она уже почти не ходила даже по дому…
ОЧКИ ПРИМЕРЗАЛИ К ЛИЦУ
Летал Пётр Сутурин в Приморье, перевозил грузы, пассажиров, выполнял санитарные рейсы. Но чаще всего самолёт был занят на доставке с рудника цветных металлов.
Туда вёз продукты, обратно – какие-то ящики под пломбами. Говорили: важный оборонный груз. Но парень считал, что его работа в тылу всё равно не была такой опасной, как на передовой. Ведь не под пулями же!
– Папа летал на ПО-2, – объясняет дочь. – Это бипланы, так называемые «этажерки». Открытая кабина, зимой очки примерзали к лицу. Мама рассказывала, как она ему маслом промазывала, лечила кожу. А когда зимой на вынужденную посадку садился, бывало, пока спасут, весь вообще обмораживался. Приходилось совершать полёты и в сложных метеорологических условиях, рисковал, конечно. Он сам ничего не рассказывал, я потом уже узнала это всё из книг.
Вот ещё одна цитата из книги Владимира Даниленко:
«Условия полётов были сложные. Случалось, погода была, как говорят лётчики, «на пределе», когда летать запрещалось «Наставлением». А тут звонок представителя Госкомитета Обороны: «Завод без сырья, надо лететь». И Сутурин садился в кабину.
Однажды, провожая его в полёт, инженер как бы между прочим сказал: «Сделаешь рейс – и самолёт спишем. Ресурс отработан».
Половина пути прошла благополучно. Дозаправился горючим – и дальше. Помнил: к вечеру надо вернуться.
Летел на высоте 1600 метров. На подходе к Владимировке самолёт попал в полосу сильного ветра с мощными вертикальными потоками. Машину начало швырять на сотни метров то вверх, то вниз. Во время одного из таких бросков оборвались ремни креплений, и пилот головой разбил козырёк кабины.
По лицу потекли струйки крови. Кровавая пелена застилала глаза. Чтобы протереть их, Сутурин на секунду ослабил управление. Самолёт тотчас круто развернуло и стремительно потащило к морю. Тут до сознания лётчика дошёл смысл слов инженера: «Ресурс отработан».
С трудом удалось развернуть самолёт против ветра. До предела увеличены обороты. Бешено вращается винт, а самолёт не двигается. Стоит на месте, словно кто-то держит его за хвост.
Но Сутурин не сдавался. Выдерживая максимальную скорость 120 километров в час, он медленно приближался к берегу. Сорок минут продолжался
поединок с природой. И человек победил. Пятьдесят километров осталось позади. Внизу была земля. Ветер немного стих.
Тут бы и сделать посадку, осмотреть машину после такого испытания. Но Сутурин помнил о срочном задании и решил продолжать полёт. Четыре часа понадобилось ему, чтобы осилить оставшиеся 160 километров…»
Во время войны с Японией Пётр Сутурин возил на передовую боеприпасы, горючее и другие важные грузы, а обратными рейсами забирал тяжелораненых. Во время одного полёта в очень плохую погоду ему пришлось совершить вынужденную посадку на вражескую территорию.
На борту был раненый командир. Увидев бегущих к самолёту японцев, Пётр Михайлович сумел под сильным обстрелом поднять самолёт в воздух, тем самым спасти командира и машину.
За этот подвиг он был награждён орденом Красной Звезды. К нему добавились и «военные» медали: «За победу над Японией» и «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».
ОБНИМАЯ НЕБО КРЕПКИМИ РУКАМИ…
Потом была мирная жизнь. Освоение новых самолётов: от ПО-2, П-5, ЛИ-2 до Ту-104, Ил-18, Ту114… Новые трассы и новые маршруты. Нештатные ситуации, из которых Пётр Сутурин всегда выходил победителем.
Отличник аэрофлота, он почти тридцать пять лет летал в небе Дальнего Востока, после был пилотом-инструктором гражданской авиации, обучал молодых лётчиков. Его безупречный труд получил высшую оценку страны – орден Ленина и почётное звание «Заслуженный пилот СССР».
А ещё было у Петра Михайловича с Марией Карповной четыре дочери. Растил, любил, баловал, гордился ими… Но всё же его девочки – существа земные, в облака особо не рвались. И передал Сутурин свою любовь к небу зятю: моряк Валерий Дубров стал бортрадистом и 38 лет отдал гражданской авиации.
– Папа мечтал о внуках, – улыбается Наталья Петровна. – Очень был рад, когда у нас появился первенец Рома. Мы тогда все вместе жили, и папа с ним с удовольствием возился, помогал мне. Старший наш сын лётчиком не стал, но тоже связан с небом – руководит региональным центром Аэронавигации.
А второго внука папа не дождался: он ушёл в сентябре, а Петя родился в январе. Не только имя передал внуку Пётр Сутурин, но и тягу к бескрайнему небесному океану. И взлетел выше деда его младший тёзка – Герой России, лётчик-космонавт РФ, почётный гражданин Хабаровска Пётр Дубров.
Он брал в свой космический полёт фотографию деда с бабушкой и их награды. Так что лётчик Сутурин почти год был в космосе рядом с внуком, хранил его и поддерживал. Эта фотография вернулась на Землю, отмеченная специальной печатью МКС. Вот как в жизни бывает!
Марина ДЕРИЛО.
– Это же всё раньше скрывалось, ни о чем не говорилось, мы знали только поверхностно: да, летал, возил что-то секретное – но что, откуда и куда, было запрещено говорить, – рассказывает дочь лётчика Наталья Петровна. – И папа никогда ничего не рассказывал. Только когда что-то немного было разрешено приоткрыть, поделился с писателем-журналистом Владимиром Даниленко. Я помню, когда училась в третьем классе, Владимир Фёдорович сделал фото всей нашей семьи вокруг папы с баяном…
СТРАНЕ НУЖНО БЫЛО ЗОЛОТО
Из книги Даниленко «Крылья Дальнего Востока» мы тогда немножко подробностей и узнали. Автор нашёл в архиве документы и назвал всех пилотов, летавших там. Их фамилии мне были знакомы со слов папы, потому что и после войны эти лётчики продолжали работать в гражданской авиации. Многие были нашими соседями, кто-то рядом жил в Авиагородке, кто-то в гости к папе приходил…
Вот одна из цитат книги «Крылья Дальнего Востока»:
«Дальний Восток был одним из основных поставщиков молибдена, вольфрама и других редких металлов. Добывались они далеко от шоссейных и железных дорог, куда «только самолётом можно долететь». На авиаторов-дальневосточников, оставшихся в тылу, возложили задачу по доставке грузов с рудников.
Десятки самолётов ПО-2 зимой и летом неутомимо, как муравьи, сновали в небе, доставляя в аэропорт Архара бочки с драгоценным металлом. Его добавляли к уральской стали, и получалась прекрасная броня для наших знаменитых танков Т-34, КВ и самоходок.
А ещё стране нужно было золото. Его добывали золотоискатели на приисках Амурской области, на Нижнем Амуре, в Приморье, на Колыме. В годы войны Дальний Восток был главным золотым цехом страны. Отсюда золото вывозили в центр на самолётах.
За доставкой грузов пристально следили представители Государственного Комитета Обороны. Часто в аэропортах раздавался телефонный звонок: Москва спрашивала, как обстоят дела с доставкой грузов. Москва требовала и настаивала.
Среди тех, кто выполнял эти полёты в небе Приморья и Приамурья, были лётчики Пётр Сутурин, Василий Алексахин, Иван Хоменко и другие».
МЕЧТАЛ СТАТЬ ТРАКТОРИСТОМ
– Папа мой из Читинской области, – продолжает Наталья Петровна. – А вообще их род в Забайкалье начался от сосланного из Белоруссии прадеда, политического заключенного. У деда Миши и бабушки Лизы было девять детей. Дед был высокий, под два метра, а бабушка – крохотная, миниатюрная, мне по плечо. Папа родился в Горном Зерентуе, – да-да, в том самом, где жили герои книги Константина Седых «Даурия». Казак Роман Улыбин приходился двоюродным братом деда Миши.
А по бабушкиной линии – Травниковых – её брат Алексей Иванович, папин любимый дядя, участвовал в боях за сопку Июнь-Корань, воевал пулемётчиком. Его фамилия даже была в списках защитников Волочаевки, оставшихся в живых. Папа очень гордился этим и со своим экипажем ездил туда, чтобы отдать дань уважения и признательности.
– Из детей папа был старшим, он родился в 1922-м году. Из Горного Зерентуя потом семья переехала в село Ивановка, там папа окончил семилетнюю школу. Держали хозяйство, всё надо было делать, во всём помогать. Папа в колхозе и пастухом был, и конюхом, в ночное ездил – он рассказывал об этом, когда мы летали к нему на родину. Из Хабаровска до Читы и Горного Зерентуя самолётами, а в Ивановку ехали по тракту, по которому когда-то гнали каторжных декабристов. В Горном Зерентуе ведь была главная тюрьма. Постояла и я на той грунтовке…
А мечтал Пётр Сутурин стать трактористом, механизатором. Это тогда было, как бы сейчас сказали, очень престижно. Все друзья знали, что невысокий коренастый крепыш, веселый деревенский гармонист хочет управлять «стальным конём», который будет пахать забайкальские степи…
ХОТЕЛ БИТЬ ФАШИСТОВ
В 1940-м его призвали в армию и направили на учёбу в лётную школу. Парень впервые увидел самолёты. Над Ивановкой-то они никогда не пролетали! И мечта о «стальном коне», бороздящем степи, сменилась на реальную возможность подняться в небо на крылатой машине.
Пётр загорелся этим желанием и старательно взялся за учёбу. Учился очень хорошо. Шла война, и он думал, что после выпуска отправится летать на боевых самолётах, будет воевать.
– Папа окончил лётную школу в 1943 году, – уточняет Наталья Петровна, – ему был 21 год. И, хоть он сильно просился на фронт, направили его в тыл, на Дальний Восток. Так на всю жизнь и осталась у него огромная обида, что не пустили его бить фашистов. Даже говорил иногда, вот, дядя
Алёша воевал в гражданскую, был пулемётчиком на Волочаевке, а я в Великую Отечественную мало сделал, мог бы больше…
Хотя жизнь во время войны и в глубоком тылу была тяжёлая, в голоде, холоде, лишениях. Наша мама, Мария Карповна Сутурина, – тоже ветеран тыла. Я помню её рассказы, как в военные годы она совсем ещё девчонкой работала на метеостанции в Приморье и зимой ходила снимать показания приборов.
Так резиновые сапоги, которые были ей не по размеру, от набившегося в них снега просто примерзали к ногам. И бабушка, её мама, каждый раз сначала согревала ей ноги, чтоб немного оттаяли, а потом уж кое-как стягивала обувь. Поэтому у мамы болели ноги, последние десять лет она уже почти не ходила даже по дому…
ОЧКИ ПРИМЕРЗАЛИ К ЛИЦУ
Летал Пётр Сутурин в Приморье, перевозил грузы, пассажиров, выполнял санитарные рейсы. Но чаще всего самолёт был занят на доставке с рудника цветных металлов.
Туда вёз продукты, обратно – какие-то ящики под пломбами. Говорили: важный оборонный груз. Но парень считал, что его работа в тылу всё равно не была такой опасной, как на передовой. Ведь не под пулями же!
– Папа летал на ПО-2, – объясняет дочь. – Это бипланы, так называемые «этажерки». Открытая кабина, зимой очки примерзали к лицу. Мама рассказывала, как она ему маслом промазывала, лечила кожу. А когда зимой на вынужденную посадку садился, бывало, пока спасут, весь вообще обмораживался. Приходилось совершать полёты и в сложных метеорологических условиях, рисковал, конечно. Он сам ничего не рассказывал, я потом уже узнала это всё из книг.
Вот ещё одна цитата из книги Владимира Даниленко:
«Условия полётов были сложные. Случалось, погода была, как говорят лётчики, «на пределе», когда летать запрещалось «Наставлением». А тут звонок представителя Госкомитета Обороны: «Завод без сырья, надо лететь». И Сутурин садился в кабину.
Однажды, провожая его в полёт, инженер как бы между прочим сказал: «Сделаешь рейс – и самолёт спишем. Ресурс отработан».
Половина пути прошла благополучно. Дозаправился горючим – и дальше. Помнил: к вечеру надо вернуться.
Летел на высоте 1600 метров. На подходе к Владимировке самолёт попал в полосу сильного ветра с мощными вертикальными потоками. Машину начало швырять на сотни метров то вверх, то вниз. Во время одного из таких бросков оборвались ремни креплений, и пилот головой разбил козырёк кабины.
По лицу потекли струйки крови. Кровавая пелена застилала глаза. Чтобы протереть их, Сутурин на секунду ослабил управление. Самолёт тотчас круто развернуло и стремительно потащило к морю. Тут до сознания лётчика дошёл смысл слов инженера: «Ресурс отработан».
С трудом удалось развернуть самолёт против ветра. До предела увеличены обороты. Бешено вращается винт, а самолёт не двигается. Стоит на месте, словно кто-то держит его за хвост.
Но Сутурин не сдавался. Выдерживая максимальную скорость 120 километров в час, он медленно приближался к берегу. Сорок минут продолжался
поединок с природой. И человек победил. Пятьдесят километров осталось позади. Внизу была земля. Ветер немного стих.
Тут бы и сделать посадку, осмотреть машину после такого испытания. Но Сутурин помнил о срочном задании и решил продолжать полёт. Четыре часа понадобилось ему, чтобы осилить оставшиеся 160 километров…»
Во время войны с Японией Пётр Сутурин возил на передовую боеприпасы, горючее и другие важные грузы, а обратными рейсами забирал тяжелораненых. Во время одного полёта в очень плохую погоду ему пришлось совершить вынужденную посадку на вражескую территорию.
На борту был раненый командир. Увидев бегущих к самолёту японцев, Пётр Михайлович сумел под сильным обстрелом поднять самолёт в воздух, тем самым спасти командира и машину.
За этот подвиг он был награждён орденом Красной Звезды. К нему добавились и «военные» медали: «За победу над Японией» и «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».
ОБНИМАЯ НЕБО КРЕПКИМИ РУКАМИ…
Потом была мирная жизнь. Освоение новых самолётов: от ПО-2, П-5, ЛИ-2 до Ту-104, Ил-18, Ту114… Новые трассы и новые маршруты. Нештатные ситуации, из которых Пётр Сутурин всегда выходил победителем.
Отличник аэрофлота, он почти тридцать пять лет летал в небе Дальнего Востока, после был пилотом-инструктором гражданской авиации, обучал молодых лётчиков. Его безупречный труд получил высшую оценку страны – орден Ленина и почётное звание «Заслуженный пилот СССР».
А ещё было у Петра Михайловича с Марией Карповной четыре дочери. Растил, любил, баловал, гордился ими… Но всё же его девочки – существа земные, в облака особо не рвались. И передал Сутурин свою любовь к небу зятю: моряк Валерий Дубров стал бортрадистом и 38 лет отдал гражданской авиации.
– Папа мечтал о внуках, – улыбается Наталья Петровна. – Очень был рад, когда у нас появился первенец Рома. Мы тогда все вместе жили, и папа с ним с удовольствием возился, помогал мне. Старший наш сын лётчиком не стал, но тоже связан с небом – руководит региональным центром Аэронавигации.
А второго внука папа не дождался: он ушёл в сентябре, а Петя родился в январе. Не только имя передал внуку Пётр Сутурин, но и тягу к бескрайнему небесному океану. И взлетел выше деда его младший тёзка – Герой России, лётчик-космонавт РФ, почётный гражданин Хабаровска Пётр Дубров.
Он брал в свой космический полёт фотографию деда с бабушкой и их награды. Так что лётчик Сутурин почти год был в космосе рядом с внуком, хранил его и поддерживал. Эта фотография вернулась на Землю, отмеченная специальной печатью МКС. Вот как в жизни бывает!
Марина ДЕРИЛО.