Вселенная сказителей Алины Чадаевой

Однажды наткнулся в одном из магазинов на любопытную книгу. «Древний свет. Сказки, легенды, предания народов Хабаровского края», Алина Чадаева, 1990 г.  - значилось на титульном листе. Книжку я, не раздумывая, купил, а вскоре понял, что приобрел настоящее сокровище.
Я открывал книгу наугад и сразу же натыкался на увлекательную историю, героями которой были нанайцы, удэгейцы, нивхи. Книга эта сейчас занимает почетное место на полке моей библиотеки. Насколько я знаю, больше она ни разу не издавалась.
Есть такое понятие - «вечные спутники», люди, которые оставили светлый след на земле. В истории любого края таких деятелей - по пальцам пересчитать.
Благодаря книгам Алины Чадаевой читающий мир России и зарубежья узнал о традициях, обычаях, этнографии коренных народов Севера. Как тут не вспомнить эту удивительную писательницу, отметившую недавно 90-летие.
Ссылка на край земли
Алина Чадаева родилась в 1931  оду в Нижнем Новгороде в семье управляющего делами Совнаркома СССР Я. Е. Чадаева. Окончила историко-филологический факультет Горьковского университета и сценарный факультет Института кинематографии в Москве.
Работала преподавателем русского языка и литературы в школе. В конце 1950-х годов она попала под колпак спецслужб за то, что редактировала «крамольное» письмо Н. С. Хрущёву с критикой советского строя.
После чего была вынуждена уехать на Сахалин, где несколько лет работала в районной газете в Чехове и в областной молодёжной газете в Южно-Сахалинске. «Ссылка на край земли» стала для нее самым счастливым временем в ее жизни.
Алина Чадаева любила дальние командировки. Вот только привозила она из них не корреспонденцию о передовиках, а очередное повествование о стариках и старухах, о заброшенных деревнях.
В 1970-е годы в Хабаровске Алина Яковлевна стала изучать культуры коренных народов Севера. Результаты её исследований были опубликованы в книгах «К югу от северного сияния», «Национальная игрушка», «Древний свет».
Говорят, что открытие северного фольклора можно сравнить с открытием берестяных грамот. А еще бытует мнение, что народное творчество передаётся из уст в уста, бумага не может зафиксировать и десятой доли эмоций, которые вкладывает рассказчик.
С этим могла бы поспорить Алина Чадаева. В те годы она объездила вдоль и поперек весь Дальний Восток; исходила национальные села пешком, чтобы услышать голоса тех, кто исповедал религию тайги.
Фольклор
как код нации
На ее глазах исчезал целый мир этносов. Она собирала архивные материалы, записывала на катушечный магнитофон сказы нанайцев, эвенов, чукчей. Среди имен, которые вошли в целое созвездие, - кумиры ее молодости А. П. Ходжер, Понгса Киле и многие другие.
Фольклор для Чадаевой был своего рода кодом нации. Поиск и собирательство напоминали детективные сюжеты.
Представьте себе, как на пороге деревенского дома какой-нибудь старушки появляется девушка в джинсах и после нескольких слов приветствия сразу зыркает глазами по углам. А хозяйка уже наслышана о приезжих, которые охотятся за «сокровищами нанайцев».
- Что ты, миленькая! Бог с тобой, Боа Эндурни (Всевышний. - Прим. авт.) рассердится!
Сколько людей, сколько различных характеров встречала Чадаева! Сколько на ее памяти стариков, у которых она черпала драгоценные россыпи преданий.
Будто сейчас перед ней сидела за столом маленькая старушка, похожая «на лесовика». У нее пергаментное лицо, одета она была в шелковый халат. А на голове у нее была шляпа, по форме напоминающая «летающую тарелку».
Ее рассказы о мэргэнах (богатырях. - Прим. авт.) врывались в душу неожиданно, как свет в ненастный день, будили в сердце что-то детское. Что и говорить, рассказывать она была мастер: речь ее походила на узоры, которыми искусно был вышит халат.
Потом старушка начинала писать своим корявым почерком в тетрадке с прописями для школьников. Каждая сказка в три странички. И ни слова не зачеркнуто. Сказочница предпочитала не править, а переписывать заново еще и еще раз. Круглые слова, словно колечки, нанизывались друг на друга.
Кукушка
спасёт лес
Сейчас уже трудно восстановить контекст эпохи и понять, какое огромное впечатление Чадаева производила на людей. Без сомнения, она была одной из подвижниц в советское время.
На ее лекции в Хабаровске сходились учителя и студенты - услышать еще нигде не опубликованные стихи. Материалы Алины Яковлевны публиковались в «Тихоокеанской звезде», вызывали отклики.
Вот фрагмент статьи Алины Чадаевой о Понгса Киле:
«Его походка была легка и бесшумна, он шел, словно не касаясь земли. Понгса стал читать свои стихи на нанайском языке. Одно из них называлось «Тоамака», что в переводе звучит прозаически: «Обувь из рыбьей кожи». И, казалось бы, совершенно уж бытовой была тема: как шили тоамака.
Но надо было видеть и слышать Понгса Киле, когда он, нет, не читал, а творил свой стих-заклинание. Ритм строк был ритмом жестов. Древняя музыка звучала в интонациях. Стук деревянной колотушки, разминающей рыбью кожу, срастался со звуком сердца, и уже не нож, а полумесяц кроил-творил тоамака…».
Алина Чадаева знала одну мастерицу, что вышивала из тряпок не ковры, а художественные картины, держа в голове весь сюжет, тянула месяцами полотно.
Старушка стала «шить картины», выйдя на пенсию, и скоро так преуспела в своем таланте, что все ее работы разъехались по музеям страны. На все вопросы: дескать, как это делается? - она отвечала: «Все как-то само собой идет».
Алина Яковлевна нашла ответ:
«Творец всю Землю создал как первородный храм, где небо - купол, звёзды - лампады, земля - алтарь, аромат цветов - фимиам. И в этом храме нет неодушевлённых существ, каждому дан свой язык: звуки, аромат, цвет…»
Однажды, будучи в тайге, она была потрясена: вокруг дуба летала кукушка. Нанайцы называли ее «кэп-ку». Птица тревожно кружилась вокруг дерева и куковала.
Чадаевой объяснили, что кукушка будет куковать так до тех пор, пока листочки на дубе не отвалятся. И вот тогда ей открылось: птичий хор в лесу служит не только для того, чтобы «быть в плоть едину», а быть «одной душой» с каждой былинкой.
Нанайцы
писали
по земле водой
О Чадаевой современный читатель мало наслышан. Ведь удел этнографа - статьи. И в самом деле: зачем сборнику рассказов перевод? Разве недостаточно наляпать на «спинке» книги выходные данные?
Сейчас издатели так и делают, позабыв, что перевод - это второе рождение слова. Помните, как Пушкин предуведомляет «Повести Белкина» предисловием, называя этот документ «драгоценным памятником благородного образа мнений и трогательного дружества»?
Так вот переводы Алины Чадаевой - памятники трогательного дружества.
Собрать человеческие голоса - каторжная работа. Это выборка текстов, расшифровка материалов, постоянная полевая работа. У Приамурья нет единого «выражения лица». Приамурье многолико. Даже в пределах региона встречается разный говор. Тем богаче, интереснее край. Его можно читать, как книгу.
Когда-то в древности нанайцы писали по земле водой; слово исчезало через несколько мгновений. Алина Чадаева просто переводила всех поэтов так, как они звучали, если бы писали на русском языке. Передача духа оригинала всегда была для нее важнее буквы, хотя она в большинстве случаев сохраняла рифмовку.
Это и в самом деле не переводы, а переложения - пытаясь уложить языческий стих в прокрустово ложе русского ямба, Чадаева, безусловно, что-то теряла - в глубине мысли оригинала, написанного свободным стихом. Но вместе с тем, дух ее сказаний необычайно точен.
В ее стихах передан характер нанайских песен, сохранен фонематический строй текста, который позволяет почувствовать легкость. Ведь перед тем как осуществлять перевод, Алина Чадаева досконально изучила природу нанайского фольклора. Она донимала старожилов вопросами; объясняла, что не возьмется за перевод, пока у нее в голове не зазвучат голоса персонажей.
Вообще нанайский социум был устроен так, что в каждом доме главенствовал культ предков. Нанаец мог вполне знать тридцать-сорок поколений своих предков. Непременной принадлежностью его селения было родовое кладбище c могилами. И поэт тоже жил в каком-то смысле в поэтической семье.
Еще важно то, что поэзия аборигенов Амура ни о чем не говорила впрямую - смысл всегда стоял за словом. Мыслям должно быть просторно, а словам тесно.
«Ми улэсии! -
Я тебя люблю!»
Если посмотреть на карту Хабаровского края, то можно насчитать десятки национальных сел - целую страну коренных малочисленных народов Севера.
В этих поездках Чадаева выросла и как поэт, и как исследователь, и как человек. Алине Чадаевой повезло, что она застали пласт людей, живших внутри племенных представлений, которые воспринимали природу Богом. Слушать талантливых и мудрых собеседников, любоваться ими, беречь в сердце каждую встречу - какой это редкий дар!
«Мне дано полюбить этих детских людей, - призналась она однажды. - Войти в их жизнь, во многом разделить ее. Если же говорить об их духологии, то она очень похожа на христианскую ангелологию. Удивляют и другие совпадения.
Скажем, они считают, что там, наверху, выше неба, есть Дерево всех деревьев, в кроне которого гнездятся птенцы - души ещё нерождённых младенцев. Вот этот образ Занебесного Древа не отклик ли памяти о райском Древе познания добра и зла? Все люди на земле - потомки Адама и Евы, даже у язычников сохранилась память эдемская, просто она обросла сказками».
Любопытно и то, что из всех говоров, самый благозвучный - найхинский; одной из его особенностей является богатая система суффиксов. Почти половина нанайских слов произносятся с прижатым к горлу языком, а другая - с расслабленным; у нанайских песен особая мелодика стиха.
«Человек-эпоха» - так сегодня называют Алину Чадаеву. Ее вклад в хранилище национальных культур Приамурья, Сахалина, Чукотки неоценим. Во время экспедиций ею было записано колоссальное количество текстов от нескольких тысяч человек. Огромное количество совершенно уникальных обрядов, обычаев, верований. Поражает культура речи людей, которых по-настоящему интересно слушать.
На Дальнем Востоке Алина Чадаева увидела столько достойных, бескорыстных, теплых людей, что знает точно - есть настоящая Россия. И всегда будет.
Она, кажется, любит каждый квадратный метр дальневосточной земли. И знает наш край так, как мало кто знает. Она не просто собирала последние голоса Севера, а вела за собой единомышленников, чтобы не забывали историю предков, чтобы могли рассказать, кто такой Аким Самар и где Верхний Нерген.
Спустя годы она повторяет: «Ми улэсии! - Я тебя люблю!».
В этих словах ее вечная благодарность к тем, кто ушел к Верхним людям, кто оставил ей свои песни. Она убеждена, что настоящий талант, как звезда, которая хоть и гаснет со временем, но свет от нее согревает людскую память.
Александр САВЧЕНКО.