В огне брода не бывает

Миша, которого Виктор Васильевич вернул на заставу

На восемнадцатом году жизни, закончив школьное обучение, Виктор Головашев пошел трудиться. По «механической» части - автослесарем в ведомственный гараж. Опыт ремонтника передан ему был от отца. Шел сорок первый год. В гараже на улице Шеронова, вспоминает сегодня ветеран, жизнь кипела: с утра заявки, автомобили в разъезде, поломки частые, ремонт соответственно.

В июне загрохотала на западе война. В течение суток гараж опустел - почти все автомобили были «мобилизованы». В гараже осталась пара стареньких полуторок с женщинами-водителями, одноглазый токарь, старенький, сгорбленный механик и 18-летний слесарь Головашев. Ему начальство и вручило ключи - хозяйничай.

Хозяйничал Виктор недолго - в январе 1942-го его мобилизовали в армию, привезли в Омск - в школу младших командиров. Хорошо там было. Но на западе страны вызревала Курская битва. Едва ли не всю школу одели по форме, поставили под ружье, загнали в вагоны и - поближе к пеклу, к огню, к смерти. Званий присвоить не успели…

В поместье графа

Выписка из Книги памяти Хабаровского края: «Головашев Виктор Васильевич. Родился в 1923 году. Участвовал в боевых действиях с января по октябрь 1943 года на Западном фронте, 69 мех. бригада, награжден орденом Отечественной войны, медалью «За победу над Германией» в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»

Запись скупая и неполная. Воевал Головашов до самой Победы, а служил еще больше. Война забрала у него 5 лет и 5 дней - демобилизовался в 1948 году.

- А начинал я в пекле Курской битвы - вспоминает ветеран. - Из Омска привезли нас под Тулу, в Ясную Поляну, поместье Льва Николаевича Толстого. Здесь формировалась 3-я танковая армия - резерв Курской битвы. Дом писателя, конюшня, постройки были заняты нашим воинством, выглядели они весьма непрезентабельно - загадили мы все. О Курской битве известно много. После поражения под Сталинградом немцы хотели взять реванш на курском выступе, сосредоточив ударные силы.  Эту операцию они назвали «Цитадель». Советские войска провели две операции: оборонительную (июль 1943 г.) и наступательную (июль - август). Во второй в дело вступили резервные части, в том числе и наша 3-я танковая армия. Оборона противника была прорвана, освобождены города Орел, Белгород, а затем и Харьков. Мы вышли к Днепру - обессиленные, потерявшие людей, технику. Предстояло форсировать эту чудную реку. Нам надо было штурмовать хорошо укрепленный плацдарм в районе Прилук. Берег высокий, брать его штурмом бесполезно. Толклись здесь долго. Я таскал на себе минометную трубу и буссель (оптический прибор), это примерно 20 кг. Потому, что был первым номером в расчете. Всего в расчете - три бойца. Все же мы обошли плацдарм стороной, переправились через Днепр по понтонной дороге. И погнали немца.

И вот уже в последующих боях случился казус, определивший мою солдатскую участь на 9 месяцев.

Какие бывают трофеи

С минометом пришлось мне расстаться, пригодились водительские права, которые получил еще в Хабаровске. Перевели в бое­обеспечение, дали грузовичок  - вози к фронтовой линии боеприпасы. Однажды нас на подходе к сельцу остановили - дальше нельзя. Там немцы. А село вот, рядом. Откуда-то взялись наши и поперли из него немцев. Три немецких БТРа пытались прорваться через лесонасаждения, да застряли. Экипажи побежали в панике. А я подошел к ближайшему бронетранспортеру, осмотрел его - провалился гусеницами в колдобину. Залез внутрь, приборы сверкают. Взялся за рычаги - завелся с полоборота, а вот выползти на твердое место не получается. Вижу - рядом, по дороге тарахтит наша Т-34. Машу усатому танкисту: помоги. Остановился, пристроили трос, танк дернул - и БТР на свободе.

- Там, внутри, что-то есть? - спросил танкист. Была там всякая всячина - консервные банки, галеты, хлеб в целофане, бачок с ромом. (Так воевали немцы, у нас же - кусок сахара да сухари в кармане.) Поделился добром с танкистом. Прикатил на «немце» к своим - у тех глаза круглые: где взял? «Там еще два осталось», - говорю. Побежали наперегонки. Так к нашей дивизии «приписались» три трофейных бронетранспортера. Совсем новенькие, только с конвейера, краска блестит, приборы мерцают. Оружие новое. На моем два пулемета - надо мной и сзади. Ящики с патронами, канистры с бензинами…

Первым делом собрали всех раненых и доставили их на бронетранспортерах в медсанбат под Фастовцом.

Вернулись в штаб, развернулись, выключили машины. Вышел командир дивизии  полковник Дербинян, осмотрел технику: хорошая!

- Вот ты, - показывает на меня, - поедешь в штаб корпуса, тебя там ждут. Заинтересовались трофеем.

Так началась моя служба на трофейном бронетранспортере при штабе корпуса. Почти круглые сутки за рулем, радистка сидит за рацией, тут же штабные офицеры связи. Этакий мини­штаб на гусеницах. Машину я хорошо изучил, следил, ухаживал. Но на войне и железо не долгий жилец. Осмотрел однажды машину - слева провисла гусеница, для натяжения там есть ленивец. Но к нему не подберешься. Заехал к ремонтникам, показал провисшую гусеницу. Да запросто, отвечают. Ломами как-то ослабили гусеницу, выбросили из нее один трак, соединили. Вроде бы нормально. Как я потом понял, при таком «ремонте» повредили валик ленивца. И мой БТР начал «косить» влево. В общем, когда вошли мы в Карпаты, бронетранспортер в очередной раз вильнул под откос и замер. Пришлось с ним расстаться, забрав рации и все для войны полезное.

Комендатура

Наш корпус ушел в Карпаты, оттуда в Чехословакию. Война заканчивалась. Группу солдат и офицеров из нашей части определили организовать комендатуры в районе города Бреслау. Немцев отсюда уже выгнали, надо было жизнь упорядочивать. Городков было три: Шейнау, Гейнау и Гольдберг. В последнем комендатура была как бы головная. Ну, а все сходилось, конечно, в Бреслау - крупном городе. Я оказался в Гольдберге, на правах старшины. Собрал здесь приличный автопарк из трофейных легковушек, мотоциклов, занимался хозяйством. И, разумеется, возил офицеров на разных «опелях», «сундапах», «харлеях». Всей этой техникой владел прилично. Как-то бездельничаем мы во дворе комендатуры, слышим: грохочет танк, на площадь выкатывает наш Т-34. Останавливается, люк открыт, на землю спускается старший лейтенант, с ним парнишка лет четырнадцати. Офицер обращается к нашему майору Иванову. Рассказывает такую историю:

- Догоняю свою часть. Пересекаю ваш городок, вижу на площади стоит вот этот паренек. Приглядываюсь и вдруг понимаю: это же мой братец младший. Коля, кричу. Откликается: Коля. Я спешу, а вас прошу - возьмите парня, оформите как-то документы, ну, сына полка или как-нибудь. Остальное он расскажет.

Танк укатил. Паренек остался при комендатуре. История с ним случилась такая. Попал он в немецкую облаву, посажен был в вагон с другими, привезен в эти края, в лагерь. Житель Гольдберга, врач по профессии, выпросил себе Колю в помощники. Так он оказался в Гольдберге, выполнял поручения хозяина, бегал по улицам туда-сюда. К нему привыкли, даже мирные немцы звали Колей. Естественно, он выучил немецкий язык. Когда хозяин сбежал с отступающим воинством, Коля спрятался в мусорном ящике, остался в городе. И вот - встреча со старшим братом.

На следующий день наш Коля был оформлен переводчиком, подогнали ему армейскую форму, сапоги, перепоясали ремнями. Дал я ему и пистолет - у меня такого добра было навалом.

Какая его дальнейшая судьба - не знаю. Наши комендатуры расформировали. Майора Иванова перебросили куда-то в Венгрию. Я подготовил для поездки «опель-блиц», с собой он забрал Колю, водителя Мишу, медсестру Валю. К сожалению, фамилии их не помню.

Кстати, с Мишей (вот он на фото) был такой случай. Посылает его майор с пакетом (сведения со всех комендатур) в Бреслау. Садится Миша на трофейный мотоцикл «харлей» и катит себе с ветерком. Где-то на полпути его остановил наш патруль. Объяснений не слушали, мотоцикл отобрали, самого на сборный пункт. Провел там несколько дней, пока мы его не нашли. Узнаем, в такой-то день колонну «сборников» пешком погонят в сторону границы. Надо выручать парня, думаю. Завожу «опель-кадет», выезжаю за город. И скоро нагоняю колонну, объезжаю сбоку, ищу Мишу. Ага, вот он дает мне знак. Гашу скорость, подъезжаю близко к колоне: «Миша, сюда», открыл дверцу. Так я вернул солдата назад. Майор быстро оформил нужные документы - чтобы не посчитали дезертиром.

Участник или ветеран?

Дослуживал я в тех же местах, в батальоне аэродромного обслуживания (БАО) прожектористом. Осветительная аппаратура на грузовике, куда надо - подъеду, включу освещение.

В 1948 году меня демобилизовали, так что моя война длилась пять лет и пять дней. Поехал в Киев, где меня ждала невеста. Поженились. Добрались до Москвы, оттуда - на Хабаровск. Поработал здесь пару лет водителем в штабе округа. Приятель склонил меня выучиться на судового механика. И восемь лет матросил на катере «Морской охотник». Потом был хабаровский таксопарк, где трудился 30 лет механиком КПП, было тогда у нас четыре колоны, это 1200 автомобилей, на каждую - два водителя полагалось. Такое вот общение механика-контролера с шоферской братией у меня было…

На мой вопрос, как сейчас ему живется, Виктор Васильевич помолчал, задумался. Взял со стола толстое лечебное дело, сверху положил ветеранское удостоверение, подвинул ко мне: «Прочитай, что здесь написано?» Я взял удостоверение ветерана войны. Перечитал несколько раз. Внутри корочек нашел расшифровку: «ветеран - «участник войны». Вот в чем дело.

- Раньше в наших документах основополагающим было слово «участник». Но удостоверения однажды поменяли, и все стали «ветеранами». Но слова эти - не одного значения, ветеранами войны у нас многие стали. А вот участников - не так много осталось.

- А разница-то в чем?

- В льготах она есть, пусть и незначительная. Но не только в этом дело, важное слово убрано. Зачем? Я ведь воевал, как и другие, не сидел в тылу на складе.
Виктор Васильевич подвигает поближе лечебное дело.

- Найди здесь, когда у меня побывал участковый терапевт? Есть такая запись?

Полистав пухлую книжницу, я понял безнадежность поиска - врач давно не посещала старика-инвалида. О нем на пару лет вообще забыли. А когда написал письмо губернатору - тут же на дом прибыла целая команда докто­ров. Всего обследовали, все анализы сделали.

Еще одна бумажка в моих руках. Читаем: «Динамическое обследование участкового терапевта будет организовано вам ежемесячно, дата и время посещения будут согласовываться с вами по телефону. Контроль за оказанием вам медицинской помощи возложен на зав. терапевтическим отделением МУЗ «Городская поликлиника №16» Балабанову Надежду Николаевну (номер телефона указан). Начальник управления здравоохранения администрации г. Хабаровска И.А. Шапиро».

Это обнадеживающее письмо ветеран получил в мае 2010 года.

- Обрадовали старика, теперь, думаю, все будет в порядке. Жду месяц - никакого движения, ни звонка, ни визита терапевта. Звоню по указанному телефону. Отвечают: сейчас врачи в отпуске, как соберутся - обязательно пришлем. Приближается осень, я все жду доктора. Снова беру в руки телефон. Лучше бы этого не делал, - Головашов надолго замолкает.

- Что, с 2010 года никто так и не приходил?

- Нет, - вздыхает мой собеседник. И вдруг улыбается: - Забыли меня, недобитого участника войны и медики, и ветеранские организации Индустриального района. Посчитали - умер, наверное. А я вот ползаю с палкой от дивана до унитаза…

- Фамилию участкового врача помните?

- Бердий, кажется, имя-отчество забыл…

Имя-отчество подсказала жена: Елена Исидоровна. И добавила: после звонков в поликлинику она все-таки однажды пришла. Но у Виктора Васильевича характер: выгнал. За то, что долго не приходила.

Братья меньшие

Когда я приехал в первый микрорайон, не без труда отыскал дом, где живет Виктор Васильевич. Он впустил меня в квартиру, стоя у двери, опираясь на полусогнутые скрюченные ноги, держа в руке трость. За хозяином полукругом сидели его питомцы: три собачки, кот и кошка. Глазки у всех блестели - звери гостю были рады. Едва я уселся в кресло, как на коленях моих вертелась, извивалась, пытаясь облизать лицо, самая мелкая породистая собачонка. Звали ее Дуська.

Виктор Васильевич на мой вопрос, откуда эти «ребята», представил мне всех подробно: Маша, Рыжая, Дуська, кот Васька, кошка Муська. У каждого своя непростая судьба - они взяты с улицы, вылечены, выхожены и хорошо воспитаны. Исключение - малышка Дуська, дорогой подарок Людмиле Евтиховне от сына.

Однажды Виктор Васильевич понес мусор к ящику, попутно завернул к своему гаражу. И где-то в щели услышал легкое попискивание. На траве лежали и плакали три комочка. Положил их в мусорный пакет, принес домой. «Вот, - сказал жене, - принес котят, будем растить, воспитывать». Жена развернула пакет: «Это не котята, а щенки».
Вырастили всех троих, дома сейчас осталась белая скромница Машка.

Еще трагичнее судьба Рыжей, невысокой, обросшей негустой длинной шерстью сучки, похожей на волчонка. Ее полуживой привезли с дачи.

Звери эти - удивительно дружные, веселые и любопытные, игривые. Надеюсь, гость их не разочаровал: четверо побывали на его коленях. Гурьбой они проводили меня до двери, повизгивая и поскуливая. Братья наши меньшие…

Александр ЧЕРНЯВСКИЙ.
Фото из архива В.В. Головашева.