Вспоминая академика

На обложке своей последней книги «Опыт интеллектуальной биографии» академик Юрий Александрович Косыгин написал: «Дорогому Александру Григорьевичу от автора в знак любви и доброй памяти в совместной работе. 24.6.93».

Книга в мягком зеленом переплете хранится в моем архиве. Написанные Косыгиным слова «о совместной работе» надо понимать не в буквальном смысле. Я никогда не работал в его Институте тектоники и геофизики, который он создавал и возглавлял. Знакомство наше началось с небольшого с ним интервью для газеты по случаю какого-то события в институте. Потом наши отношения не прерывались в течение десяти лет.

Мой дед

Я часто бывал в его рабочем кабинете, приглашал он меня к себе домой, частыми были разговоры по телефону - по разным поводам. «Иди, - говорили мне домашние, - твой дед на проводе». Он был чрезвычайно интересным, эрудированным собеседником. В своей науке это был человек - глыба. Никогда не замыкался в научных рамках, его живо интересовали литература, искусство, педагогика, общественные науки, культура.

Расскажу несколько эпизодов из его жизни, свидетелем и участником которых я был. 1986 год, Юрию Александровичу исполнялось 75 лет. Мне поручили в газете подготовить интервью со знаменитым ученым, Героем соцтруда. Он назначил время, мы встретились. Для начала Косыгин в общих чертах познакомил меня с наукой, которой он занимался: тектоника, геофизика. Разумеется, я мало что понял из его «вводной лекции». И вдруг Юрий Александрович резко оборвал тему и серьезно заявил:

- Моя наука сейчас меня не беспокоит. Знаете, почему? Главным считаю развитие наук общественных, гуманитарных.

- Почему же вы, Юрий Александрович, тектоник, узкий специалист-геолог, так остро озабочены состоянием общественных наук? - наивно спросил я. - Каков ваш личный интерес в том?

- Не личный, а гражданский, - поправил он меня.

А далее последовала продолжительная лекция, которая сопровождалась кофе и крохотными рюмочками коньяка. Меня убеждали в том, что общественные науки - стержневые в обществе, что художественная литература не менее важна, чем наука, что у него выработан собственный критерий оценки художественных произведений. Это наличие в книге мудрых мыслей, количество символов, мифологических терминов... Тут же посетовал, что на прилавках сейчас много бездарной прозы, поэзии... Потом академик плавно переводил разговор к геофизике, приводил примеры ее проявления в человеческой жизни. И вновь возвращался к теме культуры. Голова моя шла кругом. В конце беседы я попросил ученого подвести итог столь любопытной беседы о пользе наук.

- Присовокупим сюда и литературу, не возражаете? Главнейшая их задача - стирание граней между людьми мыслящими по-научному и не мыслящими подобным образом. Ликвидация научной безграмотности должна распространиться на все человечество, каждый должен аналитически подходить к тому, что он делает. Это и есть путь дальнейшего развития общества в целом, - подвел итог беседы Косыгин.

Про Шустова

Кофе и коньяк мной были упомянуты не случайно: Юрий Александрович ценил оба напитка. И когда я оказывался в его кабинете, секретарь Мария Алексеевна без напоминаний кипятила воду, ставила на стол чайник, сахар, баночку с кофе. А коньяк извлекал из шкафа сам Косыгин и наливал его в рюмочки-наперстки.

Однажды Юрий Александрович, держа в руках янтарный напиток, хитро спросил меня:

- А вы знаете, как в России появился коньяк?

Разумеется, ничего подобного я не ведал. Раз у нас растет на Кавказе, на юге виноград, отчего бы не быть коньяку? Косыгин рассказал мне историю его появления. Жил-был в России винозаводчик Шустов, одержимый идеей русского коньяка. Для этого нужен был породистый виноград, теплые горные почвы, нагретые солнцем долинки. Словом, благоприятные условия, лучше других, оказались на территории нынешнего Дагестана. Там Шустов и высадил виноградные саженцы из Франции, берег, лелеял их. Дождался хорошего урожая, воспользовался французской технологией. Со временем шустовские плантации появились едва ли не на всем Кавказе, строились винные и коньячные заводы. Коньяк был назван «Шустовский». В молодости Косыгин его пробовал и очень хвалил.

Года два назад на прилавках хабаровских алкогольных маркетов я встретил коньячные бутылки, на этикетках которых стояло название: «Коньяк Шустовский». Вспомнил рассказ Косыгина, купил, попробовал и глубоко разочаровался: от него несло вульгарным спиртом. А Косыгину повезло - он пробовал настоящий «Шустовский»...

Строка из родословной

Эта поездка случилась в начале 90-х годов, в пору пышного расцвета российского казачества. В эту пеструю кутерьму запоздалого ренессанса был втянут и Юрий Александрович.

Как-то вечером он позвонил мне домой и предложил съездить с ним в Казакевичево. Туда его позвали на казачий сход. В позапрошлом веке на дальневосточные земли переселялись забайкальские, оренбургские, позже - донские казаки. Они стали первыми охранниками границы. Вдоль реки Уссури разместился пеший Уссурийский казачий батальон. В 1857 году была организована Усть-Уссурийская станица (так поначалу называлось Казакевичево). Вскоре она стала центром одноименного казачьего округа. Время шло, традиции оставались. И сейчас в селе остались немногие потомки казаков-переселенцев.

Косыгин, разбираясь в своей родословной, обнаружил среди своих родственников какую-то офицерскую шишку из казаков, не помню какого войска.

Мы ехали в сторону Бычихи, в машине было тепло, Юрий Александрович тихо говорил о своем казацком родстве. Откуда о нем узнали казакевичевские энтузиасты? Это осталось загадкой. У въезда в село нас встретил офицер-пограничник и разрешил въезд, направив нас в сторону клуба. Очевидно, мы приехали рано, клуб был полупустым, пришлось ждать, пока народу соберется побольше. Наконец Косыгина усадили на сцене в центре стола, окружив с обеих сторон местными атаманами. Кажется, тогда академику присвоили какой-то чин, пообещали шашку...

Наша справка

22 января исполняется сто лет со дня рождения крупного российского ученого, лауреата многих государственных премий, Героя Социалистического Труда, академика Юрия Александровича Косыгина. В старой советской энциклопедии подробно сказано о его научном вкладе: «Основные труды по вопросам геологического строения нефтеносных областей СССР, экспериментальной тектоники, применения геофизики и опорного бурения для решения геологических задач»...

Он родился в г. Санкт-Петербурге, в семье крупного геолога-нефтяника А.И. Косыгина, окончил Московский нефтяной институт. Искал нефть в Туркмении. С первых дней войны ушел на фронт, демобилизовался в звании инженер-майора в августе 1945 г. Защитил ученые степени кандидата, доктора наук, став членом-корреспондентом Академии наук, в 1958 году переезжает в Новосибирск, возглавляет здесь лабораторию геотектоники. В 1970 году становится академиком и переходит работать в Дальневосточный научный центр. В 1971 году стал организатором и первым директором первого в стране академического Института тектоники и геофизики, который возглавлял более двадцати лет. Умер в 1994 году.