Боевые марши поэта-трубача

Стихи Сергея Феоктистова звучали как рапорт, как документальные письма с фронта

Политрук Сергей Георгиевич ФЕОКТИСТОВ прибыл к месту дальневосточной службы после окончания Московского военно-политического училища им. В. Ленина (отделение - Газетное дело). Десятилетняя любительская дружба сельского гармониста со средствами массовой информации после московской учёбы окрепла и на Амуре переросла в профессию. На протяжении 60 лет военный журналист сумел держать читательские внимание и доверие, уважение и любовь земляков. О том, каким Сергей Георгиевич был человеком, рассказывает дочь поэта Светлана Феоктистова.

Песня -
кратчайший путь к сердцам
Знакомство с командой каждого укрепрайона или пограничной заставы военкор газеты Дальневосточного фронта «Тревога» начинал программной довоенной песней: «… Чужой земли мы не хотим ни пяти, Но и своей - вершка не отдадим… И если вновь полезет враг матёрый, Он будет бит повсюду и везде…».
Опытный курсантский запевала знал, что «песня - кратчайший путь к сердцам товарищей, друзей, коллег». Марши сопровождали комсомольского активиста на боевых учениях и на привале, в спортивных соревнованиях и в походе.
На амурской границе политрук осваивал пешком или верхом тропы и перевалы, непроходимые буреломы и болота, громко напевая «Авиамарш» времён курсантской юности в Ейском военном училище морских лётчиков:
- Там, где пехота не пройдёт, / И бронепоезд не промчится, Спецкор на пузе проползёт, / И ничего с ним не случится… Пропеллер, громче песню пой! Неси распластанные крылья! За вечный мир! В последний бой! Лети, стальная эскадилья!
И поэт подбирал в избранном популярном ритме припев или победную концовку к своим стихам о краснозвездных героях, амурских пограничниках: «Мы все пойдём в последний бой, / Как шли защитники Хасана».
Каждое устное или печатное выступление молодой политрук посвящал достигнутым или будущим победам Дальневосточного фронта: «… Мы дали хороший урок самураям / За наш молодой потревоженный край!»
Поэзия, как концентрированная, очищенная от словестной шелухи связь, раскрывала суть событий, душу автора и его оценку каждому герою. От песен политрука захватывало дух, его документальная поэзия злободневно заостряла события, а известные герои и их поступки становились монументальными.
Политрук С. Феоктистов откликался на каждое сообщение о героических пограничных конфликтах краснозвездных воинов. География и хроника поэтического боя похожи на репортажи с полей сражений, а воюющие солдаты и командиры служили образцами для подражания («Пулеметчик Мэри». 1941, август).
«Разными словами и выражениями рассказывал военкор Сергей Феоктистов, как, во имя непреступности наших границ и предстоящих походов, бойцы и офицеры совершенствуют боевую выучку, усиливают мощь дальневосточных частей» (Ан. Гай, 1941, май).
Грохотал над Россией триклятый сорок первый злопамятный год…
(С. Феоктистов. 1941).
Настрой только на победу
Сегодня советская военная журналистика и поэзия 1941 года раздвигают горизонты времени, воссоздают атмосферу исторического лета, погружают читателей в резонансные события, знакомят с легендарными именами героев сопротивления на восточном фронте и летописцев их подвигов.
С первых дней Великой Отечественной войны политическая, физическая и моральная подготовка бойцов ДВФ, упреждающие марши и песни Трубача «Тревоги» настраивали дальневосточников - амурских пограничников только на победу:
Мы грозную клятву и волю народа / В боях выполняли не раз. Монгольские степи, Амурские воды Расскажут потомкам про нас.
Припев: Кто сердцем смел, тому в бою / Коварный враг не страшен. Любую гадину - змею / Раздавит сила наша.
Холодная осень 1941 года: На западных фронтах - потери территорий, разрушенные города, пленения красноармейцев и гражданского населения, слезы осиротевших матерей и детей…
Дальневосточные поэты формировали звериный облик врага, поднимали и сплачивали народ и армию. Амурский форпост держал оборону, выполнял директиву Главнокомандующего, и ни один самурай не ступил на амурскую землю:
Горнисты играют тревогу: / Пришла боевая пора. Гремит по военным дорогам / Могучее наше «Ура»…
Хотели враги поживиться / Священным народным добром, Но встретили их на границе / Советские танки огнём…
Стальным и незыблемым строем / Идёт за отрядом отряд, И конница стелется полем, / И чкаловцы в небе летят.
С врагом беспощадна расплата: / За подлый грабёж и разбой Кровавые звери - пираты / Заплатят своей головой.
Их давят лихие танкисты - / Герои советской страны… И сгинут позорно фашисты / В пожарах народной войны. («Боевая походная». 1941. 26 августа).
Крылатые песни, написанные в первый военный год Сергеем Феоктистовым и композитором Владимиром Румянцевым (руководителем ансамбля песни Дальневосточного фронта), сплачивали и объединяли земляков перед лишениями и боевыми потерями. Горячие искренние марши, созданные на границе на полевой сумке, а чаще на коленке, звучали по радио, в выступлениях малых фронтовых бригад ансамбля, разлетались по гарнизонам в листовках и газетах, плакатах и лозунгах:
Орлицу-мать не выдадут орлята. Несокрушимы грозные полки. По зову партии в суровый час расплаты питомцы Сталина пошли в штыки.
Припев: В смертельный бой За землю и свободу Пошли решимости и мужества полны Непобедимые богатыри народа Великой героической страны.
Разящий шквал Советского металла Везде кровавых варваров найдёт, Испепелит взбесившихся шакалов, Их подлый прах по ветру разнесёт …
Припев: В смертельный бой За землю и свободу Решимости и мужества полны Пошли бесстрашные богатыри народа - Великой героической страны.
(«Орлицу-мать не выдадут орлята…», 1941).
… Бойцы литературного фронта работали на переднем крае по 25 часов в сутки, вместе с пограничниками рыли окопы, превращали Амурский рубеж в непреступную крепость для самураев - военных союзников фашистской Германии.
По ночам творческие фронтовые бригады художников и поэтов создавали боевые сатирические плакаты для пропаганды и агитации… Литработник Сергей Феоктистов радовался, когда, возвратясь в редакцию, находил на столе пачку новых писем с адресом: Хабаровск, поэту Сергею Феоктистову.
Он черпал в этих посланиях новые темы и формы, новые ритмы и рифмы… Политрук успевал работать для фронтовой и советских газет, для краевого радиокомитета и комитета КРАЙТАСС, выступал на привокзальных митингах и в военкоматах, на заводах и на заставах… Всюду земляки ждали его разоблачающие стихи, его уверенный мобилизующий голос:
В родные светлые края, / В наш солнечный простор Вползла гремучая змея, / Забрался подлый вор. Он оставляет на траве / След кованых сапог. Паучий знак на рукаве / От свежей крови взмок.
Что добывали много лет / Мы `потом и трудом, Уничтожает людоед / Железом и огнём. Где орды пьяных палачей / Как призраки прошли, Там трупы наших матерей / Валяются в пыли.
Средневековый изувер, / Обезумевший гад, - Он тянет щупальца к Москве, / Он лезет в Ленинград. Грозу и тучи над страной / Мы видели не раз, Но силы - нет ещё такой, / Чтоб одолела нас.
Как не изменит никогда / Движения земля, Так не померкнет и звезда / Над башнями Кремля. Орёл останется орлом, / И никогда вовек Не будет пленником, рабом / Советский человек.
По зову родины своей // Мы обнажили меч: Идут полки богатырей / На праведную сечь. Сжигает банду на пути / Наш огнемётный вал. Мы каждый колос превратим / В разительный металл.
В броню оденем каждый дом. / - И в этот грозный час Костями ляжем под свинцом, / Но выполним приказ: ОТРУБИМ ГОЛОВУ ЗМЕЕ, / И НИКОГДА вовек Не будет в рабстве и ярме / Советский человек! («Отрубим голову змее!», 1941, август).
Поэт С. Феоктистов выбирал народные обороты и формы поэзии, писал перепевы популярных песен, куплеты и частушки к сатирическим плакатам КрайТАСС, призывы, лозунги, азбуку новобранца… В самые тяжелые дни зимнего отступления 1941 года литсотрудник вдохновлял земляков на сопротивление и борьбу: жизни родных и близких дальневосточников стоили того, чтобы сражаться за них…
Стихи, как
собственная клятва
Коллеги шутили, что Феоктист - артист может переложить на марши даже Устав караульной службы… «Было бы на пользу дела…» - отвечал политрук и садился за программу субботнего радиоконцерта для бойцов и офицеров-дальневосточников.
С каждой открытой военной публикацией нарастало критическое отношение С. Феоктистова к событиям и героям на восточных фронтах: «Мы так успешно учились воевать, что враг вдруг оказался у стен Кремля…» (из дневника):
… Пожар войны идёт по нашим сёлам, Он оставляет пепел за собой. Сынов своих, питомцев комсомола Страна зовёт на подвиги, на бой!
Возмездья ждут обугленные хаты, Разрушенные Львов и Каунас. В суровый час безжалостной расплаты Страна проверит каждого из нас.
… Оружие и молодость, и силу Отдай в бою Победе над врагом! Сражайся так, чтобы не стыдно было Тебе с друзьями встретиться потом… («Прославь оружие своё!», 1941, 7 сентября).
Выполняя гитлеровский план «Барбаросса», моторизированные ударные фашистские части рвались на восток, чтобы сравнять с землей гордый Ленинград. И дерзкий летописец войны с далёкого Амура талантливо показал любовь соотечественников к блокадному, но непреклонному городу:
На врага встают дома и камни, Не смолкает грозное «У-ура!» В пекло боя скачет Медный Всадник, И сверкает меч в руках Петра!…
Недоступна русская твердыня! Питерская гвардия жива!
Разве может сделаться рабыней / Гордая красавица Нева?
(«Город Ленина», 1941, август).
Теперь в поэзии Трубача исчезали общие места и призывы. На первое место выступили личные обращения политрука к каждому бойцу: «Защитник!» = «Неустрашимый воин!» = «Герой!». Стихи звучали, как собственная клятва, как приказ: Делай, как я, делай лучше, чем я:
Мне гнев покоя не даёт: / Я не забыл, пруссак, Как ты спокойно самолёт / Навёл на мой очаг… В дыму, у рухнувшей стены / Я постарел с лица, Когда увидел труп жены / И сына-мертвеца…
Мне сила праведной руки / Отчизною дана. Я за тебя пойду в штыки, / Любимая жена! Я под землёю разыщу / Убийцу Твоего. Я втрое немцу отомщу / За сына своего. Он никуда - кровавый гад / От смерти не уйдёт…
- В штыки!!! - кричит лихой комбат. / И я бегу вперёд. («Мститель». 1941, октябрь).
Публицистические стихи политрука звучали как рапорт, как документальные письма с фронта. Честные, эмоциональные строки формировали гражданскую гордость читателей, закаляли душевную стойкость дальневосточников. Лучшие поэтические марши поэта-Трубача вобрал тоненький, подсигарного формата сборник стихов «ГНЕВ» (1942, 64 с.).
Атакующие куплеты Сергея Феоктистова к политплакатам КРАЙТАСС «Удар по врагу» воспитывали гражданственность у вчерашних школьников, мобилизовывали мужество и отвагу у патриотов ДВФ: Для шкуры немецкой - Запомни, боец! И пуля - не дура, и штык - молодец! (1941 - август).
Боевые плакаты политической сатиры Хабаровска 1941-1942 гг. тиражировались на всю Россию, они вошли в Книжную летопись Союза как изобразительно-литературные произведения Великой Отечественной войны, как картечь передового отряда:
Геббельс в гневе шлёт угрозы / На московские морозы: Трудно стало врать плуту: / Мёрзнут «утки» на лету! (1941).
Литературный сотрудник газеты «Тревога» был интересен для читателей всех возрастов и профессий. «Я вырос из Отечественной войны», - признавался политрук. Фронтовой корреспондент оперативно откликался на поступки и подвиги дальневосточников на разных участках российского фронта - «от моря и до моря…» И марши-стихи амурского Трубача печатали и знали от Тихого океана до партизанских отрядов Белоруссии военные и советские газеты различного ранга, разные военные журналы: «Красноармеец» и «Краснофлотец», «Советский воин» и «Пограничник», «Московский комсомолец» и «Вожатый», «Огонёк» и «Октябрь», «На рубеже».
По следам ежечасных сводок Совинформбюро советские политруки - пропагандисты и агитаторы разрушали довоенные программы советско-германской дружбы, договоры и пакты о ненападении, создавали образы вероломных врагов, воспитывали ненависть и жажду мщения агресорам.
«Хранят, Амур, тебя отважные сыны…»
Наибольший успех выпал на раздольный гимн «Амур-батюшка», созданный в честь победы Красной Армии под Москвой. Баллада воплотила личное и общественное отношение красноармейцев к Амуру и родному краю, стала символом единения народа и армии.
«Хранят, Амур, тебя отважные и верные сыны. / Мила им тропка, травка каждая / Э-э-эх, Заветной стороны…» (1942).
За годы войны песня стала культовой и знаковой, музыкальным знаменем и талисманом амурских дивизий Дальневосточного фронта. Еще живы ветераны и вдовы, дети и внуки победителей Священной войны, которые хранят в генетической памяти подвиги амурских богатырей под Москвой, под Сталинградом, на других стратегических фронтах Европы.
Самоотверженный героизм амурских пограничных дивизий нельзя забыть, замолчать или заболтать в политических шоу.
Они за честь, за честь амурскую / Не раз ходили в смертный бой. За волю нашу, землю русскую / Стояли насмерть под Москвой.
У самой Волги, Волги-матушки, / У синего Днепра Гремело их, да их таёжное, / Э-э-эх, гвардейское «У-ура!»
Героическая Амурская баллада выдержала испытания огнём и временем, кровью, славой и памятью народа, заняла достойное место и несёт почётную вахту в Антологии песен Великой Отечественной войны Ансамбля песен Российской Армии между песнями-легендами «Катюша» (М. Исаковский - М. Блантер) и «Соловьи» (А. Фатьянов - В. Соловьёв-Седой).
Раздольная песнь богатырских дальневосточных патриотов без единого выстрела покорила все пять континентов земли. (С. Островских). Слова торжестенного гимна «Амура-батюшки» всегда и всюду звучат символом боеготовности Восточного округа к отпору недругов, предостережением заморским аппетитам «незванных заядлых друзей».
Более 30 лет Сергей Феоктистов дружил с ансамблем песни ДВВО под руководством Румянцева Владимира Александровича. В творческом тандеме политруки-лейтенанты «творили дружно, чтобы скорее / Созрел Победы урожай…».
Военно-полевой дуэт создал 36 солдатских маршей и песен: строевых, парадных, лирических, шуточных, которые украшали боевые, учебные, парадные и трудовые будни творческого коллектива, гастрольные выступления ансамбля по гарнизонам и посёлкам Дальнего Востока и минуты дорожного отдыха.
В послевоенные годы тандем лирика-воина и композитора становился многограннее по содержанию, ярче и задушевнее по формам. Самобытные таланты и мастерство песенников оттачивались в творческом сотрудничестве с музыкантами и исполнителями ансамбля.
Поэт чутко улавливал «слабые места» текста, искусно перестраивал слова (строки), сохраняя тему, задушевность и мелодичность стихов. Если требовала музыкальная канва и / или ритм марша, бывший гармонист С. Феоктистов легко переделывал куплет (припев), изменял финал или добавлял рефрен.
После победных залпов первых салютов 1943 года в песнях и маршах дуэтов и квартетов зазвенели праздничные настроения, высокая тональность победителей. Торжественные заздравные гимны солдатскому долгу, товариществу и братству наполнились доминирующими мотивами и призывами пограничной боеготовности и бдительности («Граница», 1943).
Долгий военный голод по душевным песням о родимой сторонке требовал для израненных солдатских сердец лирических слов и мелодий:
Край мой милый, хоромы лесные,
Говорливый амурский прибой!
Разве могут метели шальные
Разлучить наше сердце с тобой?!
Что мы в сердце горячем носили
Сквозь кинжальную, злую картечь -
Всё, что нам заказала Россия,
Как народное счастье беречь…
(«Край милый-милый». 1945).
Красота жизни
После перевода художественного руководителя В. Румянцева в Балтийский военный округ (1970) творческие связи с ансамблем ДВВО ослабли, на смену пришли контакты и дружба с самодеятельными художественными коллективами города.
Чаще других к Сергею Георгиевичу обращался руководитель городского хора ветеранов «Хабаровские вишни», профессор кафедры народных инструментов Хабаровского государственного института искусств и культуры Борис Васильевич Панков. Профессор обожал поэзию, сам сочинял стихи и музыку на стихи хабаровских поэтов.
Марши и баллады о героических страницах истории Отечества, о боевых заслугах земляков и преемственности воинских традиций, о единстве армии и народа всегда находили отклик у слушателей. Военные эпосы и элегии сохраняли героические сказы и песни прошлой эпохи, нравы и настроения россиян, вкус рек и запахи трав родного края («Дума о Родине», «Пролив Невелького», «Амурские узоры», «Владимир Атласов» и другие).
Городские фестивали «Авторской песни» проходили обычно весной как смотр народных коллективов, как отчет творческой интеллигенции Хабаровкого края ко Дню Победы. Наиболее удачные «новинки» прямо с фестиваля-концерта ветеранов войны «уходили в народ»:
… Здесь лётчиков первых родимый причал: Он первых космических братьев встречал И нас провожает в простор голубой - Амурский прибой…
О, как незаметно мой правнук подрос И ветру навстречу зовёт за собой, Где верной дворнягой лижет Утёс - Амурский прибой… («Амурский прибой»: С. Феоктистов - Б. Панков).
Песни, написанные по заявке или по официальному поводу, шлифовались на репетициях и концертах народного хора села Ильинка Хабаровского района, пока достигали зрелости и победной красоты для очередного песенника Б. В. Панкова «Антология песен Дальнего Востока». Здесь всегда фантазии «Камертона» дальневосточной поэзии Сергея Феоктистова привлекали слушателей и читателей к коллективному творчеству. В рамках своего времени поэт и музыкант создавали красоту жизни, славили энтузиазм и самоотдачу (Б. В. Панков, 2007).
Каждую весну фронтовики, а позже их дети и внуки старались отметить, «записать в историю» священный День Победы новой песней, новыми березками или вишенками-сакурой на Амурском бульваре. Официально этот знаменательный день стал государственным праздником с 1965 года, когда Россия начала материализовывать провозглашенный лозунг «Никто не забыт, ничто не забыто…».
Подготовил
С. ДЕНИСОВ.