История семьи - история России

Леонид Русанов не любил рассказывать о войне

Недавно мне посчастливилось прикоснуться «к живой истории» страны через документы и фотографии одного хорошо мне знакомого человека - Леонида Матвеевича Русанова, участника Великой Отечественной войны, - пишет в редакцию Екатерина Якушева из поселка Сита района им. Лазо. - Однако историю эту надо начинать издалека.

Из автобиографии: «Русанов Леонид Матвеевич родился в 1916 году 21 августа с. Великое Котласского района, Архангельской области. Русский, социальное происхождение из крестьян-бедняков, партийность Член КПСС с октября 1949 года, партийный билет № 03251898, выдан Кировским райком партии гор. Хабаровск. Партийных взысканий не имею. Образование среднее техническое, Перский лесотехникум гор. Шимановск, Амурской области. Член профсоюза лесной и бумажной промышленности. Участник Великой Отечественной войны…»
Это потом выяснится, что Леонид Матвеевич родился в 1915 году: раньше же никто особо не напрягался точными датами, как сказали, так и записывали в церковных книгах. Перед выходом на пенсию он запрашивал документы по месту рождения, пришло подтверждение, и ошибку исправили. Так человек смог сэкономить целый год, который для него был очень длинным.
… Берешь в руки эти пожелтевшие два листка, на которых перьевой ручкой красивым подчерком начертана вся прожитая жизнь человека, и пытаешься восстановить картину событий.
Тех давних событий, которые мы не вправе забывать. А может быть, вот в таких мелочах и живет память о той войне. Архангельск и Хабаровск - как же велико расстояние между этими городами?!

Работа была каторжная

Дед нашего героя Дмитрий Михайлович Русанов жил в с. Великое (Пачеозерье) Котласского района Архангельской области. Сегодня этого села нет, на его месте вырос город Котласс. В семье было пятеро сыновей (Семен, Александр, Иван, Сергей и Матвей) и дочь Мария.
Человеком он был расчетливым и рассудительным и в то же время строгим, но, несмотря на это, в доме царили тишина и порядок. Все трудились. Семья росла, и чтобы как-то прожить, он держал перевоз через реку Вычегда.
В хозяйстве было два баркаса (самоходное судно небольших размеров, предназначенное для различных перевозок), которые возили из Великого Устюга груз. Зимой в «боковушке» избы семья чеботарила (сапожничали), чинили и шили обувь.
Все в селе знали, кто ходит в русановской обуви: скрип у нее был особенный, и сшита она была на совесть, что называется, «на века». Надел земли было небольшой, и, когда после «столыпинской реформы» стали раздавать «свободные земли», несколько семей из села рискнули ехать в дали неизведанные «за хорошей жизнью».
У Ивана Русанова было десять детей, сам он прошел через лагеря, как «неблагонадежный». В 1929 году Иван Дмитриевич и его старший сын Николай были сосланы на север Амурской области, в Стойбу, жечь уголь.
В Стойбе в то время кругом была дремучая тайга. Жили там только северные аборигены, которые ездили на оленях. В лесу темной тучей гудели комары, надоедливый гнус терзал тело. Неподалеку простиралось болото, от него тянуло прелью, гиблым духом. Углежоги в делянках жгли на уголь крепкие дубы, гибкий ясень, клёны.
Работа эта была неприглядна и тяжела. Зимой лесорубы валили лес, пилили саженые брёвна и складывали в поленницы. Летом, когда дерево подсыхало, начиналось жжение угля.
Жигари плотно складывали брёвна в кучи, оставляя в середине трубу. «Кабан» из долготья покрывался тонким слоем дёрна, засыпался землёй и зажигался через трубу. Надо было доглядеть, чтобы нигде наружу не прорвался огонь, иначе уголь сгорит.
При летнем зное человеку приходилось всё время находиться при «кабане». Тление продолжалось много дней. Судя по дыму, знали, когда гасить поленницу и разгружать уголь. Выжженный уголь подолгу лежал в куренях, потом его вывозили. Так получали древесный уголь.
Работа была каторжная, кормили незавидно, жили в землянках, в студёную зиму ни шуб, ни рукавиц не выдавалось, народ надрывался и умирал. Сильно голодали, питались дарами тайги, ели мох.
Вот в таких условиях находились в ссылке отец и сын - Иван и Николай Русановы. Когда им стало совсем невмоготу и они стали пухнуть с голоду, поехали им на выручку жена Надежда со свекровью Павлой Дмитриевной.
Пришлось супруге даже лес валить. Они считались как вольнонаемные рабочие, им платили или кормили. Потом даже удалось устроиться кашеварить. Этим и выжили и Ивана Дмитриевича на ноги поставили.
Сыновья, двое из которых к тому времени стали крупными партийными работниками, вызволили его с каторги. В 1934 году Иван вместе с женой приезжал в село прощаться с родными и родиной; после всех передряг он тоже поехал «искать лучшей доли».

Угроза раскулачивания

Сергей Русанов двадцать пять лет служил в Кронштадте (Ленинграде), по окончании службы вернулся домой, но прожил недолго - умер от тифа. У него осталось трое сыновей, двое из которых погибли на войне, и дочь.
У деда Дмитрия был построен большой двухэтажный дом. Дети стали большие, и места требовалось больше. Освоились быстро, построили дом, завели скотину. Всей семьей ездили на орешник.
Из Америки выписали трактор «Фордзон» для обработки полей. Кроме хозяйства на дворе, в доме имелся самовар, швейная машинка и «с позолотой» сбруя. Это по тем временам было большой роскошью, а семья считалась очень зажиточной.
Двух сыновей - Александра и Матвея отец определил учиться в двухклассное училище в Петербурге (в то время - это начальные школы повышенного типа: 1-й класс - 3 года обучения, 2-й - 2 года, существовавшие с 70-х годов XIX века до Октябрьской революции).
Ходили они туда пешком, как Михайло Ломоносов ушел за знаниями в город Петра. После сенокоса и молотьбы обычно уходили, а возвращались в июне. В котомке носили сапоги, на ногах липовые лапти и три пары за плечами про запас да хлеб с луком и водой на перекус.
После учебы Александра «отпустили на волю» - тот стал «большим начальником» на железной дороге Хабаровска. Что же касается отца Леонида Матвеевича… Он в семье был младшим всеобщим любимцем. Все ласково звали его Матюша.
Двухэтажный дом к тому времени продали и построили жилища Семену и Матюшке, с которым родители и остались. Дом у Матюши был добротный с железной крышей и палисадником: обшит досками и выкрашен краской, состоял из двух изб: летней и зимней и большой веранды.
К слову, дед Дмитрий жил долго и умер в девяносто лет. По воспоминаниям родственников, «имел все зубы и в Крещение купался в иордане».
Когда Матвей имел свою волю, нависла угроза раскулачивания. Тогда он всей семьей и еще несколько односельчан решили ехать на Дальний Восток (там у Матвея обосновались уже старшие братья Александр и Иван), чтобы избежать этой участи.
Провожали их всей семьей. Сестра Мария шла с ними до Вятки. Везли их на четырех лошадях: зять Алексей Малыгин, брат Семен и две лошади Голышевых (девичья фамилия мамы Леонида Матвеевича). Проводы не обошлись без слез, так как не могли знать родные, навсегда или на время уезжают их близкие. Каково будет им там, в невиданном краю, приживутся ли? Не сгинут ли? После отъезда Матвея дом Семена продали, и его семья перешла жить в дом брата.
Семен к тому времени уже постарел, и они с родственником Голышевым занялись «новшеством» - выписали сепаратор, маслобойку, откуда-то привезли липу и соорудили пасеку. Трудились до пота день и ночь. Ходили в Котласc, продавали сливочное масло, мед - это были результаты их труда и собственного дохода.
Семен и его родственник имели свою марку «Голышев - Русанов». Вся техника была у Голышевых. Вечером работали на сепараторе, а днем на пасеке. Дома у них были самыми добротными, красивыми и ухоженными с железной крышей.
У Голышевых - большая кухня, горница, боковушка. По тем временам имелись предметы роскоши: шторы, висячая лампа с абажуром, красивая посуда, стулья. Было три коровы, лошадь.
В годы коллективизации раскулачивание коснулось Семена и семьи Голышевых. Имущество конфисковали, дом забрали под сельсовет и кооператив. Семен, хоть и был он уже стар, должен был быть выслан, но его выручили дети - сын Владимир (на тот момент был партийным работником) и сын Михаил.
Так Семен Русанов избежал ссылки. Но пока суть да дело, его дом разорили. В результате взял свою семью и уехал вслед за братьями «искать лучшей жизни».

Трудная дорога на Дальний Восток

Что конкретно предлагалось переселенцам на новом месте? Находясь уже в Сибири, переселенцы имели право на различные льготы. Например, им разрешался проезд по удешевленному тарифу на родину и обратно в течение трех лет, снимались налоговые задолженности, предоставлялась трехлетняя отсрочка от службы в армии и др.
Помимо этого переселенцы могли получить материальную помощь. Она полагалась тем крестьянам, которые ехали легально, имея на руках переселенческие свидетельства. Такие переселенцы имели право на получение ссудной помощи и пособий.
Ссудная помощь разделялась на два вида. Первая давалась на строительство домов. Причём ссуда была беспроцентная и возвращалась после окончания пятилетнего льготного периода на протяжении следующих десяти лет.
Размер ссуды зависел от региона - на Дальнем Востоке она была больше, чем в Сибири. Понятное дело, что сумма, которая выдавалась государством, не могла покрыть всех расходов.
Трудно назвать причины, которые повлияли на решение Матвея Русанова переселиться на Дальний Восток. Главными были: исторически сложившаяся обстановка, способствующая переселению, желание иметь хорошую вольную землю.
Одной из причин было и то, что на Дальний Восток уже переселились несколько семей из села, а также там уже обосновал брат Александр, который после окончания училища уехал на Дальний Восток и работал на железной дороге в Чите.
Предположительно в 1912-1914 годах брат Иван с женой Павлой, имея десять детей, рискнул ехать на Дальний Восток. Путь на амурскую землю, о которой говорили, что она хорошая, жирная, даёт отменный урожай, предстоял долгий. Семьи были многочисленны, шли в дальнюю дорогу большим обозом, скорее всего в зиму, так как дороги были хорошими только зимой, в распутицу вообще не проедешь, и через реки не везде были переправы, да и с продовольствием полегче (замораживали).
С собой на подводах везли различный домашний скарб, самыми ценными предметами были различный сельскохозяйственный и другой трудовой инструменты. Весь инструмент был смазан, уложен в сундуки. Местами эти сундуки приходилось перетаскивать вручную.
Вот здесь и остановился на время Матвей Русанов. Но летом 1926 года он перебрался из Амурской области в Оборский леспромхоз Хабаровского края.
В переселенческом свидетельстве мы читаем следующие сведения: о семейном составе переселенца на момент водворения 18 июня 1926 года значится, что с домохозяином Русановым Матвеем Дмитриевичем, 38 лет, прибыли члены семьи: жена Павла, 36 лет, сын Леонид, 10 лет, дочь Нина, 8 лет, и дочь Алена, 3-х лет (вскорости умерла, а в 1928 году в семье родилась дочь Мария).
В этот же день им выдали ссуду в двести рублей, через два месяца семье выдали еще ссуду в сто рублей, впоследствии все выделенные ссуды вносят в эту книжицу. По приезду в поселок Сита Матвей Русанов устраивается на работу в Оборскую железную дорогу дежурным по станции.
Шли годы, дети подрастали…

Склонность к производству

Дочь Леонида Матвеевича Ольга с благоговением показывает мне от времени пожелтевшую, но не утратившую своего величия грамоту Оборской железной дороги.
В ней прописано, что Русанов Матвей Дмитриевич награждается Почетным званием ударника четвертого года пятилетки - строителя социализма, активно проявившего себя в социалистическом соревновании по повышению производительности труда, как добросовестно относящегося к прямым обязанностям по уходу за паровозом, бережное отношение к смазочным, сварочным и осветительным материалом. Была она вручена 5 ноября 1932 года.
Что-то уходит, что-то неспешное утрачивается. А ты снова открываешь потертый альбом и чувствуешь, как от черно-белых фотографий и потертых от времени документов исходит столько света. Ведь у памяти нет календарей.
На новом месте Леонид Русанов в 1930 поступает на Оборской ветке в Змейковскую четырехлетнюю школу первой ступени Большенекрасовского района Хабаровского округа Дальневосточного края (районом имени Лазо наш район стал с 1935 года) и через год ее оканчивает.
В течение курса обучения он приобрел знания и навыки в объеме установленного программами НарКомПроса (Программа работ третьей сессии Государственного ученого совета НКП РСФС, 15-20 ноября 1930 г.): в посевной кампании и распространении займа Пятилетка в четыре года.
За время пребывания в школе обнаружил особую склонность к производству. На основании постановления школьного совета Оборской ветки 10 июня 1931 года получил удостоверение и в свои 16 лет пошел «в народ с убеждением оного о приобретении облигаций займа».
В феврале 1933-го в качестве ученика слесаря он был принят в Оборский леспромхоз комбината «Хабаровсклес». Через год увольняется в связи с поступлением в седьмой класс Оборской ФЗС (фабрично-заводская ступень), которую успешно оканчивает 15 мая 1934 года. А уже 1 октября того же года его принимают в Ситинский сельский совет в качестве секретаря.
В январе 1937-го комсомольцы района имени Лазо избрали Леонида Матвеевича секретарем райкома ВЛКСМ. Оттуда он и ушел в армию. И сентября 1937 года по октябрь 1953-го будет проходить службу в рядах советской армии и органах МВД.

А на груди его светилась медаль за город Будапешт

В июне 1941 в каждую советскую семью вошла она - священная война, на которую встала наша огромная страна. И непросто выстояла - мы победили! Ценой миллионов жизней!
С июля 1941-го по апрель 1948-го Леонид Матвеевич будет служить старшим писарем и завделами шестой Гвардейской механизированной армии. В звании старшины он пройдет в составе 5-го механизированного корпуса 13-й армии под командованием генерала Родимцева.
После разгрома немцев под Сталинградом Леонид Русанов будет участвовать в составе 6-й гвардейской танковой армии в полку связи радистом-связистом. «Не думал, что живым выберусь!» - говорил потом Леонид Матвеевич о том сражении.
С 1942 по май 1945 Леонид Русанов из-под Сталинграда на передовой линии пройдет с 6-й танковой армией до Чехословакии (Прага). Под Сталинградом будет ранен разрывной пулей в левое ухо. Войну закончит в звании гвардии младшего лейтенанта.
23 боевые и трудовые награды в копилке Леонида Матвеевича Русанова, в том числе два ордена Красной Звезды, две медали «За боевые заслуги», медали «За оборону Сталинграда», «За взятие Будапешта», «За освобождение Праги», «За взятие Вены»…
В мае 1945 в составе 6-й танковой армии командир роты он будет переброшен в составе 2-го Дальневосточного фронта под командованием генерала Р. Я. Малиновского на границу с Японией.
Трудно и тяжело было бывшему командиру при наших встречах даже по прошествии многих лет вспоминать фронтовые дни. И чтобы не мучать израненную войной душу, только вздыхал: «Да, трудно было!»
Вообще, наши отцы не любили вспоминать эти ужасные для страны дни, не «кичились» тем, что они вынесли на своих молодых плечах. И льгот для них в те годы не было, да они и не роптали.
Орденом Красной Звезды Леонид Матвеевич был награжден в 1942 году под Сталинградом, как он пишет в своей автобиографии «за взятие трех пленных, одним из которых был офицер с ценными бумагами». Шли на задание - исправлять линию связи.
А еще у него медали «За победу над Японией», медаль Монгольской Народной Республики «За победу над Японией» и многие другие.
После войны - снова работа, сначала в органах госбезопасности, а с 1954 года вновь на Оборской железной дороге. Работал Леонид Матвеевич до семидесяти лет.
На пенсию вышел по возрасту. Однако потом, чтобы заработать еще двадцать рублей к пенсии, пять лет работал на дроворезке рабочим мехколуна. Занимался Леонид Матвеевич и общественной работой, которая у него была на первом плане. Был членом бюро Ситинской территориальной парторганизации, внештатным инспектором районного комитета народного контроля (причем инспектор активный, обязательный и беспокойный).
В Оборском леспромхозе и в Сите его знали хорошо: где-то протекает крыша, где-то пол такой, что покупатели чуть ли не падают, в магазинах ОРСа Оборского леспромхоза ассортимент недостаточный… Обо всем и обо всех болела его душа.
Был он и частым гостем у учеников Ситинской школы. Большую помощь оказывал комитету комсомола Оборского ЛПХ. До последних дней жизни «у дозорного» Леонида Русанова было много дел. Медаль «Ветеран труда» он заслужил по праву. В июне 1995 года он стал почетным жителем района имени Лазо (третьим в новой истории района).

Погиб как герой

Между тем Великая Отечественная коснулась и других членов большой семьи Русановых. Двоюродному брату Леонида Матвеевича Василию Ивановичу в 1942 уже шел 36 год. У него было пятеро детей, поэтому он был мобилизован на войну не сразу.
Повестку принесли на работу в ОРСе Оборского ЛПХа, где он трудился заведующим столовой и по совместительству кладовщиком. Поселок Обор находился в двадцати километрах от дома. Прямо с работы пошёл в военкомат, а домой не отпустили. Проститься с семьёй не получилось.
Сохранилось его пять писем. Первое из них написано 1 марта 1942 года. В этом письме чувствуется гордость за своё положение: «… вот и стал я боец и изучаю всё, сегодня ходил на лыжах, видели бы, как я падал, то смеялись». И семья стала не простой, а красноармейской. Вначале была уверенность, что сразу же отправят на фронт.
Второе письмо датировано 18 апреля. «Вот уже месяц пролетел, а полк всё ещё находился на формировании в Биробиджане», - пишет Васили Иванович. Но солдаты всё также ждали, что скоро их отправят на запад. В письме чувствуется советский патриотизм, уверенность, что скоро война кончится.
Третье письмо написано 21 мая. В нем - тоска по родным и дому. Просит приехать повидаться и привести махорку, которую можно было менять на продукты, иметь разный блат. Василий Русанов не курил, но махорка в доме была, мало ли куда пригодится. Висел целый мешочек в чулане, но, когда она понадобилась, оказалось, что кто-то её украл. Было обидно. Его жена так и не поехала, хоть и хотела. А это, как выяснилось, была последняя возможность увидеться.
Вскоре часть получила приказ грузиться в эшелоны и двигаться на запад. Были выданы чёрные пластмассовые медальоны. На бумажке писались фамилия, имя, отчество, год рождения, группа крови, адрес семьи или близких; и вкладывалась эта ленточка в медальон. Эти пластмассовые патрончики называли «паспорт смерти».
Эшелон шёл на запад, а навстречу шли эшелоны с ранеными. Видя их, становилось тяжело на душе, думалось о том, что ждёт впереди. Литерный эшелон шёл быстро, дальневосточники мчались на запад - навстречу своей судьбе.
Пока они ехали весело, шутили, пели. На редких остановках к вагонам подходили женщины, с надеждой окликали бойцов, называли фамилии. Видимо, не один день высматривали они своих сыновей, мужей, братьев, в надежде в последний раз увидеться перед фронтом.
Вначале проносились знакомые места, лес, вплотную поступавший к дороге… Василий в дороге впервые попробовал яблок, хоть и зеленых и был удивлён, что здесь нет комаров. Но с каждым километром эшелон приближался к фронту, и, чем ближе он подходил, тем сильнее охватывало волнение, тем реальнее чувствовалось, что можно и не вернуться.
На дальневосточников пахнуло тревожным дыханием войны. Всё чаще навстречу шли санитарные поезда, эшелоны с эвакуированными, с разбитой техникой, которую везли на переплав в уральские домны. На разъездах и в тупиках застыли составы обгоревших вагонов. Печать войны лежала на всём. Было лето 1942 года.
Тогда немецко-фашистские войска сосредоточили основные усилия на фронте от Курска до Таганрога. Они добились здесь значительного превосходства и вырвались к Воронежу. Полк закончил формирование и был переброшен под Воронеж, где фронт к тому времени стабилизировался.
Однако враг стал угрожать Сталинграду. Командующему Воронежским фронтом было приказано активизировать действия войск и перейти в наступление севернее Воронежа. Активно действуя под Воронежем, наши войска сковывали немецкие дивизии, не давая перебросить их под Сталинград. По своей численности противник вдвое превосходил советские войска.
Вот такая обстановка была на фронте в то время, когда Василий Русанов попал туда. Немного побыли ещё в резерве, недалеко от линии фронта. Но уже хорошо были слышны орудийные выстрелы, часто над расположением летали немецкие аэропланы. А вскоре их ввели в бой.
Шли бои, которые в сводках именовались как «бои местного значения». На самом деле немцы беспрестанно контратаковали, но наши плотно держали оборону, нанося противнику ощутимые потери в живой силе и технике. Но бывали и недолгие затишья, особенно по ночам. Перед глазами возникали родные лица…
Последнее письмо Василий домой написал 20 сентября 1942, как раз в свой день рождения. «Вот приеду домой, расскажу, как воевал», - писал он. Но вернуться было не суждено.
4 сентября Василий Иванович Русанов погиб. Воевал он всего два месяца, из которых месяц провёл в прифронтовом госпитале с легким ранением в ногу. Имена Василия Ивановича и Леонида Матвеевича занесены в Книгу памяти района имени Лазо.