Ипотека раздора

Семейный кодекс позволяет супругам или бывшим супругам разделить совместное имущество самим. Без суда и споров. Путем простого заключения письменного соглашения о разделе имущества. Где разделить можно все, что угодно, вплоть до домов, квартир, земельных участков и долговых обязательств.

Однако у нас почему-то принято «делиться» совсем не так. Как - рассказал газете Михаил Слепцов, адвокат, управляющий партнер адвокатского бюро «Слепцов и партнеры», кандидат юридических наук, заслуженный юрист Российской Федерации

От любви до ненависти

Люди встречаются. Люди влюбляются. Женятся. Чаще всего - живут в браке долго и счастливо. Вместе растят детей, отдыхают, наживают добро. Делят трудности и радости. Но нередко, по прошествии нескольких или многих лет - разводятся. Со всеми отсюда вытекающими последствиями. В том числе - с необходимостью разделить совместно нажитое за годы жизни в браке имущество.

Казалось бы - чего проще? Семейный кодекс позволяет супругам или бывшим супругам разделить совместное имущество самим. Без суда и споров. Без государственных пошлин, немало стоящих товароведческих и имущественных экспертиз. Без долгого сидения в судебных коридорах, выбивания копий судебных актов, апелляций и кассаций. Путем простого заключения письменного соглашения о разделе имущества. Где стоимость нажитого определяется самими, как говаривал сатирик Аркадий Райкин, «разводящимися трудящимися». Где разделить можно все, что угодно, вплоть до домов, квартир, земельных участков и долговых обязательств. Главное - оформить все предельно грамотно. Например, сделав всего один визит в адвокатскую контору.

Но у нас принято «делиться» совсем не так.

Аркадий и Марина Красильченко (сведения об участниках судебного дела, лицах и обстоятельствах изменены в целях соблюдения кодекса профессиональной этики адвоката) в брак вступили по взаимной любви. Но не прожили вместе и четырех лет. Светлые, искренние чувства, переполнявшие девушку в самом начале зарождения их отношений и в сам момент свадьбы, неожиданно стали охлаждаться, встретившись с особенностями характера ее избранника. Аркадий оказался мелочен до придирчивости, скуп и предельно расчетлив, в конце каждого прожитого дня устраивал подсчеты истраченного за день. Где-нибудь в Штатах это считается нормой. Но мы все же не американцы со Среднего Запада. Другой характер. Марину такие черты мужа раздражали до крайности.

К тому же она не могла забеременеть. Шли месяц за месяцем, а счастливый детский смех не наполнял их квартиру, приобретенную в кредит по ипотеке в доме на улице, названной в честь знаменитого дальневосточного писателя Анатолия Вахова, чьими остросюжетными повестями мы зачитывалась лет сорок назад.

К концу четвертого года их совместной жизни Марина встретила другого. И через месяц, не раздумывая, ушла жить к нему. Ушла, осыпаемая проклятиями вслед. «Потаскуха» - было самым мягким словом из числа многих эпитетов, которыми щедро награждал ее муж. Еще через два месяца она забеременела. Нужно было срочно оформлять развод, вступать в новый брак и регистрировать первенца, чтобы в метриках отцом не записали ее «бывшего».

Но не тут-то было. Аркадий развода не давал. В ЗАГС не являлся. Кроме проклятий по телефону ничего не говорил. Даже угрозы записать будущего ребенка, рождение которого ожидалось от другого, на фамилию официального мужа не помогали.

- Запиши, запиши… - голос мужа в трубке был ядовит и холоден. - А я подам в суд иск о признании отцовства недействительным. И потребую ДНК-экспертизу. Пусть все узнают, какая ты шлюха. При живом муже рожаешь от другого…

- Да я и не собираюсь скрывать, что ребенок от другого. Так вышло. Так бывает в жизни. Я, конечно, виновата, что разлюбила тебя и полюбила его. Но сердцу ведь не прикажешь.

- Будь оно проклято, твое сердце. Ничего от меня не получишь. Ни развода, ни имущества, ни квартиры. Ничего.

Делёжка

Свой развод она буквально выбивала. К мировому судье Аркадий не являлся. Повестки получать отказывался. И все же заветный штамп в паспорте она к моменту родов получить успела. Ее новый парень Володя радовался даже больше Марины. Еще бы! Его сын, его кроха, надежда на будущее, пусть даже на короткое время, не будет носить чужую фамилию или не будет числиться в документах «байстрюком». О пышной свадьбе на последнем месяце беременности они и не помышляли. Зарегистрировались скромно, посидев за праздничным столом в кругу родни.

Через полгода после родов на широком семейном совете с участием родителей они все же решили подать на раздел имущества, нажитого с бывшим мужем, хотя Володя и был против этого. Растущий малыш «требовал» расходов, и Марина с родителями решили не дарить Аркадию щедрым жестом совместно приобретенного.

- Еще раз повторяю. Ничего тебе на дам. - Аркадий был непреклонен. - Ипотека оформлена на меня, твоей фамилии в кредитном договоре не значится. Значит и квартира - моя. Я все наши годы работал, а ты - работала чуть-чуть, а в основном, наверное, гуляла. «Хвостом» вертела перед парнями. Ты ничего не заслужила. Твоего в моей квартире ничего нет. Добровольно ни копейки тебе не отдам. Судись.

Так начались ее мытарства по лабиринтам судебной системы.

В исковом заявлении, поданном в июле 2010 гола, она указала к разделу только девять (!) крупных вещей и трехкомнатную квартиру. Всякую мелочь в список включать не стала. Пояснила, что жильем обеспечена в новом браке, поэтому квартиру на Вахова просила передать Аркадию Красильченко, а в ее пользу взыскать денежную компенсацию в девятьсот двадцать тысяч рублей.

Ответчик подал встречный иск. Просил в раздел включить счета в банках, открытые на имя Марины на общую сумму сто две тысячи рублей. И учесть, что кредит по ипотеке в сбербанке после ухода Марины в новую жизнь он платит один.
- Квартира эта - моя. Кредитный договор оформлялся только на меня. Живу в ней я один, прописан - один, она после родов выписалась, кредит гасил и сейчас гашу один. Почему я должен платить ей компенсацию? А кто мне компенсирует выплаченное? - задавал в суде вопросы Аркадий.

- Но ведь я тоже работала, хотя и на меньшей зарплате. Готовила, стирала, управлялась по хозяйству. И ипотеку в сбербанке мы оформляли в период брака, хотя в договоре действительно указана только фамилия бывшего мужа. Менеджер банка сказала, что так им удобнее. И на ежемесячный платеж по ипотеке скидывались вместе. Разве моей доли во всем этом нет? - парировала Марина.

Она никак не могла ожидать, что пустяковое, в общем-то, дело о разделе совместной собственности бывших супругов у хабаровских судей примет характер сложнейшего ребуса. Что наши суды, оказывается, не знают - как разделить ипотеку? Что они не умеют в своих решениях совершать простые арифметичекие действия - складывать и делить.

Семь раз отмерь…

Судите сами. По делу бывших супругов Красильчено было вынесено восемь (!) итоговых судебных решений. Сюда я, разумеется, не включаю промежуточные, второстепенные судебные акты, всякие там определения о назначении дела, о его подготовке, о переносе слушаний и т. п. Дело трижды слушалось в Индустриальном районном суде, трижды - в судебной коллегии краевого суда, дважды - на заседаниях его президиума, то есть высшей краевой судебной инстанции системы судов общей юрисдикции. А еще добавьте сюда три судебных решения по вопросу о компенсации за задержку в правосудии. По времени это заняло в общей сложности четыре года. Разве не многовато для банальнейшего спора по разделу девяти вещей и одной квартиры? Одной ипотеки, которая представляет собой всего лишь задолженность, обязательство по кредитному договору, обеспеченному залогом недвижимости. Таких ипотек в крае банки еженедельно оформляют десятки. И что, по каждой, в случае раздела, будем годами судиться?

В первом решении суд передал квартиру бывшему мужу, взыскав с него в пользу Марины денежную компенсацию, то есть полностью удовлетворив ее иск. При этом суд словно не заметил, что многие месяцы Аркадий Красильченко гасил кредитный договор самостоятельно, и делить ипотеку вообще не стал. Ясно, что такое решение не могло «устоять» и было отменено.

Вторым решением суд вновь передал квартиру Аркадию, взыскав с него денежную компенсацию, а с Марины - половину суммы по непогашенному кредитному договору.

А дальше судебные акты стали множить ошибки и юридического, и арифметического характера, и даже просто стали противоречить здравому смыслу. Злополучная ипотечная квартира то передавалась бывшему мужу, до делилась в долях напополам (хотя истица последовательно просила ей долю в квартире не определять, взыскать ее часть деньгами). Кредитный долг признавался то совместным, то только обязательством Аркадия.

Дело месяцами «гуляло» то вверх, то вниз. И иногда даже казалось, что оно доберется-таки до Верховного Суда страны. Как будто нашим верховным судьям делать больше нечего, как делить девять вещей и одну квартиру в Хабаровске.

А ведь все было на самом деле предельно просто. Заключили кредитный договор (пусть и оформленный на одного из супругов) в период брака и в интересах семьи? Вместе заселились в ипотечную квартиру? - Значит, и собственность общая, просто нужно определить ее равные доли, не обращая внимания на возражения ответчика. Какое-то время бывший муж после фактического распада семьи возмещал долг перед банком один, без жены? - Значит, надо взыскать половину возмещенной им суммы в его пользу с Марины, а само непогашенное обязательство в оставшейся части признать к дальнейшему погашению в равных долях. А дальше вопрос только в правильной арифметике и грамотных зачетах.

Семь раз «отмеряли» суды. Семь раз «отрезали». При этом минимум четырежды - ошибочно. С грубыми недочетами. Пока, наконец, президиум краевого суда, заслушав дело по нашим кассационным жалобам и вынесенному определению судьи О.Г. Титовой, не поставил в нем окончательную законную точку.

С гораздо большим удовольствием я «потетешкал» бы на руках трехлетнего «бутузона», остававшегося с отцом в коридоре суда, пока мы с его матерью сидели в процессах, чем отвечать на скучные вопросы судей. Например, на такие: «Отводы есть?». Отводов, действительно, нет. А вот претензий к судебным актам - сколько угодно. Как, скажем, можно присуждать квартиру - одному, а встроенную кухню в ней - другому? Неужто судьи не знакомы с положениями гражданского законодательства, что принадлежность следует судьбе главной вещи? Попробуй во исполнение такого судебного решения забери такую встроенную кухню себе. Если даже после ее изъятия на руках останутся не только одни доски - как «встроить» полученное в доме иной планировки?

Присужденная в итоге Марине половинная доля квартиры была для нее слабым утешением. За ненадобностью. Да и Аркадий за многие годы судебных споров стал лишь немногим уступчивее. И все же нам удалось в процессе исполнения итогового судебного акта выйти на мировое соглашение, которое не без труда, в связи с противодействием уже банка, утвердил районный суд. Марина избавилась в итоге от ненужной ей половины квартиры, получив-таки свои деньги, хотя за долгие годы судебных баталий спорная квартира выросла в цене минимум вдвое.

Надоевшее и простейшее дело наконец-то сдано в архив. Лишь привычка всегда завершать начатое заставила довести все «до ума». Государство не заплатило Марине Красильченко за столь длительное правосудие ни рубля. Суды посчитали, что судебной волокиты по делу не было.
Были ошибки. Но ведь они в итоге исправлены…

По итогу всех рассмотрений я честно сказал клиентке, что главной ее ошибкой по делу считаю то, что она решила судиться. Лучше бы было сторонам заключить письменное добровольное соглашение о разделе имущества. Ведь в итоге четыре года брака завершились четырьмя годами судебных тяжб.

Надеюсь, что полученный опыт ей все же никогда больше не пригодится.

Михаил Слепцов, адвокат, управляющий партнер адвокатского бюро «Слепцов и партнеры», кандидат юридических наук, заслуженный юрист Российской Федерации.