Башлачев - человек поющий

Поводом для этих заметок послужило знакомство с хабаровским адвокатом Алексеем Геннадьевичем Широборовым. Он пришел в редакцию за помощью - отыскать следы пребывания в Хабаровске Александра Башлачева. Вот что он рассказал.
- Александра Башлачева я впервые услышал еще школьником, в возрасте семнадцати лет, купив пластинку фирмы «Мелодия» с его песнями. Это было в 1989 году, через год после смерти Башлачева. Хорошо помню свое первое впечатление от услышанного - я был потрясен. Поражала прежде всего мощь, сила его поэзии, точность поэтических образов, глубина метафор и удивительный, ни на что не похожий язык его стихов-песен. Исполнение Башлачевым своих песен под гитару только усиливало впечатление, поскольку, во‑первых, песни были весьма интересны в музыкальном отношении, а во‑вторых, изумляло то, как он их пел! Это невозможно описать словами. Такого запредельного напора, такой боли, такой искренности я, пожалуй, еще никогда не слышал. Однако главное воздействие было именно поэтическое. Мне уже тогда сразу стало понятно, что поэзия Башлачева не нуждается в приставке «рок», что она является значимым общекультурным событием.
В последующие годы Башлачев в моем культурном сознании, обремененном занятиями исторической наукой и юриспруденцией, отошел в тень, но, как выяснилось, никуда не пропал, и через пару десятков лет после первого открытия состоялось второе пришествие, триумфальное возвращение гениального поэта. Со мной произошло в точности, как Башлачев спел однажды:
Нас забудут, да не скоро.
А когда забудут, я опять вернусь.
Не могу не согласиться с теми, кто считает Башлачева выдающимся явлением в русской поэзии и культуре XX века, и кто ставит его в один ряд с такими именами, как Блок, Есенин, Цветаева, Пастернак и Мандельштам. За свою недолгую жизнь он написал всего около ста стихотворений (песен), но этого оказалось вполне достаточно, чтобы войти в пантеон русской поэзии. Как сам он об этом замечательно спел:
Не умею ковать железо я -
Ох, до носу мне черный дым!
На Второй Мировой поэзии
Призван годным я рядовым.
Как говорится, умри - лучше не напишешь. Вместе с тем, думая о Башлачеве, нельзя не отметить то обстоятельство, что он на сегодняшний день несправедливым, непостижимым образом малоизвестен.
Не так давно я узнал, что вышла в свет книга петербургского писателя, драматурга и режиссера Льва Наумова «Александр Башлачев. Человек поющий. Стихи. Биография. Материалы». Мне удалось приобрести второе, исправленное и дополненное издание этой книги. Читая подробную (более двухсот страниц) биографию поэта, я с удивлением узнал, что летом 1981 года Адександр Башлачев, являясь студентом факультета журналистики Уральского государственного университета, какое-то время проживал в Хабаровске и проходил практику в газете «Тихоокеанская звезда». Я живу в Хабаровске уже почти двадцать лет, люблю этот город и мне интересно все, что с ним связано, поэтому я не мог не заинтересоваться вышеупомянутым фактом. Однако дальше меня ждало разочарование, поскольку, как лаконично указано в тексте биографии поэта, «подробности этой поездки неизвестны».
Я решил восполнить этот пробел. Первым делом отправился в краевую библиотеку, где исследовал подшивку газеты «Тихоокеанская звезда» за лето 1981 года. И моя настойчивость была вознаграждена: в номере за 19 июля 1981 года я обнаружил заметку под названием «В третьем лице», подписанную Александром Башлачевым. За этим последовал визит в редакцию «Тихоокеанской звезды»…
Семь часов полета
Алексей Геннадьевич пришел к нам и оставил для знакомства книгу Льва Наумова, копию найденной им в газете корреспонденции А. Башлачева. Два выходных дня я изучал книгу о певце-поэте с карандашом в руках. В книге несколько разделов, открывает ее собрание стихотворений Башлачева, собранных Наумовым, полная его биография (по годам), свод интервью и альбом фотографий, а также биография и другие материалы.
Знакомство началось со стихов-песен автора. Как уверяет Л. Наумов, в его книге приводится наиболее полное собрание стихотворений Башлачева, тринадцать текстов публикуется впервые. Наумов проделал огромнейшую работу, он взял около семидесяти интервью с теми, кто знал Башлачева, хорошо был знаком, с почитателями его творчества. В книге довольно часто приводятся воспоминания Александра Измайлова, они вместе учились, были однокурсниками, крепко дружили, доверяли друг другу.
Не раздражая почитателей творчества певца, скажу коротко: не разделяю оценку, сказанную Алексеем Геннадьевичем Широборовым. Очевидно, в основном потому, что тексты его стихов-песен надо слушать с авторским голосом и с его гитарой. Их совпадение и волнует многих.
Заканчивая разговор о стихотворном творчестве Башлачева, замечу, что проходя практику в нашей газете в 1981 году, студент-третьекурсник Уральского государственного университета «отметил» Хабаровск в стихотворении «Я целых семь часов летел сюда…». Очевидно, столько часов длился перелет Свердловск-Хабаровск, куда и был распределен на практику студент. Впечатление о российской окраине мрачноватое: «Все тот же серый и тоскливый плен. Все те же тучи ходят над границей хмуро. И по обеим сторонам Амура я не нашел заметных перемен»…
С такой поднебесной высоты трудно заметить какие-нибудь перемены, а вот пейзаж наш действительно не меняется.
В письме родителям в Череповец Башлачев писал: «Недавно было распределение, все обошлось удачно, на практику поеду в Хабаровск, в краевую газету «Тихоокеанская звезда». Буду есть рыбу и купаться в одной и той же реке с китайцами - в Амуре. Обязательно выберемся во Владивосток, там недалеко…»
Башлачев во время учебы был достаточно известен в вузе - был участником самодеятельного театра трех актеров. Принцип у театра был такой: три персонажа, во всех названиях присутствует цифра три. Пьесы сочиняли сами. Кроме театра, были и другие поводы для постановки представлений: посвящение в первокурсники, конкурс факультетской самодеятельности, последний звонок и т. п. Башлачев писал тексты к спектаклям, тексты песен для постановок.
Началось все намного раньше, с сотрудничества с череповецкой группой «Рок-сентябрь» в качестве автора песен. Один из первых его концертов состоялся во время учебы на журфаке (в общежитии архитектурного университета). «Ему почти не хлопали, расходились испуганные… Кто-то ворчал, что это что-то среднее между Высоцким и Гребенщиковым, - вспоминал однокурсник Александр Измайлов. - … Он писал очень легко, импровизировал без бумаги. За десять минут мог написать песенку на день рождения. На пятом курсе придумал игру - рок-группу «ТУ-144». Мы собирались, запасались пивом, рассаживались у меня в боковушке (боковой комнате) и принимались за дело. Каждый должен был написать по три песни на три темы, предложенные соседом. Срок - полчаса. Правил - никаких. Саша всегда выигрывал - он писал мгновенно. Я потом смотрел его черновики: он даже не писал слова - только первые буквы, значки, стрелки какие-то…»
О чём писал стажер
Вернемся в 1981 год. В Хабаровск Башлачев прилетел в конце июня. В редакционном архиве сохранился приказ № 72 от 29 июня 1981 года. Первый параграф гласил: «С 29 июня с. г. принять на производственную практику студента 3-го курса Уральского ордена Трудового Красного Знамени госуниверситета им. А. М. Горького тов. Башлачева Александра Николаевича и назначить стажером отдела Советов народных депутатов с месячным окладом 100 (сто) рублей с коэффициентом.
Руководство производственной практикой возложить на заведующую отделом… тов. Лапшину Л. А.».
В другом приказе по редакции от 27 июля 1981 года написано: «С 29 июля с. г. уволить стажера отдела Советов народных депутатов тов. Башлачева Александра Николаевича».
Ровно месяц постигал тайны журналистской профессии студент-практикант. Увез с собой единственную, весьма скромную по мастерству корреспонденцию, обнаруженную Широборовым. Суть ее такова. Отдел, куда прикрепили стажера, освещал деятельность разного масштаба Советов депутатов, их структур и т. п. В то время в газете появилась рубрика «А у нас во дворе», материалы которой ратовали за благоустройство городских дворов. Тема актуальная, пошли письма читателей. С одним из них Башлачев был направлен разобраться с обстановкой, сложившейся вокруг дома № 28 на улице Ворошилова. Корреспондент выслушал мнения жильцов и руководителей ЖЭУ-23, сделал какие-то выводы. И все…
Достаточно ли было одной очень скромной публикации, чтобы студенту зачли практику? По собственному опыту знал - нет (сам учился в этом же университете, привозил в деканат, на кафедру подборку своих практикантских публикаций, вместе с редакционной характеристикой).
Подумал - может быть у Башлачева были псевдонимы, скажем, Александров или Николаев? Извлекаю из архива подшивку газеты за летние месяцы 1981 года. Дважды внимательно просмотрел страницы за июль и август 1981 года. Никаких намеков на авторство Башлачева не обнаружил. Стало быть, ничего он и не написал. Гулял…
Позвонил бывшей руководительнице его практикой: помнит ли она стажера Башлачева? Никаких воспоминаний та не нашла в своей памяти… Вот и в книге Льва Наумова сказано предельно лаконично: «Летом (1981 г.) Александр отправился на практику в Хабаровск. Подробности этой поездки неизвестны».
Чем занимался в Хабаровске стажер нашей газеты летом 1981 года, мы пока не знаем. Поиски придется продолжить… В его характере была свобода поведения - делай, что хочу… Возникла такая догадка: его просто не было в Хабаровске («… обязательно выберемся во Владивосток», - писал он матери). Вот туда-то он наверняка и рванул, получив сто рублей с коэффициентом. Там, видимо, проходил практику его друг-однокурсник.
Таинственная страсть
Что было дальше? Башлачев окончил учебу в университете, защитив диплом на тему «Музыкальная критика на страницах газеты германской коммунистической партии «Unsere Zeit». Руководителем диплома был В. В. Кельник, тогдашний зав. кафедрой «История печати». Молодой Кельник появился в вузе где-то в середине моей учебы, читал нам лекции по зарубежной печати, и слушать его было очень интересно.
Башлачев вернулся в родной Череповец, устроился на работу корреспондентом газеты «Коммунист». Направили его в отдел партийной жизни. Писал он в основном о комсомоле. В письме другу Саша сообщал: «… никогда, ты слышишь, не переступай порога партийного отдела, где я сейчас имею место быть…»
Отдушиной в этом газетном «раю» были стихи и песни, которые он пел в компаниях вокруг группы «Рок-сентябрь». В газете он был на хорошем счету, ему позволили открыть в «Коммунисте» рубрику «Семь нот в блокнот». Здесь Башлачев писал о музыке, о различных фестивалях, продвигал идею создания рок-клуба в Вологодской области. Не раз ездил на фестивали ленинградского рок-клуба. Купил себе здесь первую гитару. Завел знакомства - Гребенщиков, Шевчук, Троицкий, Градский… Начались концерты Башлачева в разных городах, в основном - квартирные. Медленно, но упрямо на встречу шла известность. Он становился популярным исполнителем бард-рока.
Из газеты он уволился через год. Журналистика его не грела. Он признавался: профессия нравится, а работа - нет. Между тем в его творчестве были не одни подъемы победные, но и спады, депрессии. Предчувствие надвигающейся беды.
Александр часто говорил о смерти. По всей видимости, нередко думал о ней. По воспоминаниям друзей, она если и не «манила, то чрезвычайно интересовала его» (из книги Л. Наумова). «Ненормальным казалось его состояние… Чувствовалось, что что-то произошло: надлом не надлом, что-то такое. Вот тогда мы сидели на кухне, он сказал, что ему не пишется…» (из воспоминаний М. Зиничевой).
«Тогда Александр (декабрь 1987 года, Тула. - А.Ч.) впервые попытался покончить с собой, вскрыл себе вены. Внимание домочадцев привлекло то, что он долго не возвращался из ванной комнаты. Помощь ему оказали сами…» (из книга Л. Наумова).
«И вот это его чувство, что он какой-то «недо», что есть эти все его коллеги, другие рокеры, которые пишут то, что слушается, а он - на домашнем уровне, его очень ранило… Он просто не видел себя в такой эпохе» (из воспоминаний Т. Щербиной).
Маниакально-депрессивный психоз - таинственная и глубинная страсть. 17 февраля 1988 года Александр Башлачев покончил с собой, выбросившись с восьмого этажа квартиры Евгении Каменецкой (близкий ему человек. - А.Ч.) в Ленинграде. Похоронен на Ковалевском кладбище.
Судебно-медицинская экспертиза констатировала сильное истощение Александра. В нижней и средней трети передних поверхностей обоих предплечий были множественные следы порезов» (из книги Л. Наумова).
Александр ЧЕРНЯВСКИЙ.