Кому прошлое открывает тайны

Группа участников Октябрьской революции на Украине: сидят - В. В. Тржасковский, Г. И. Петровский, И. Е. Захаренко; стоят - Г. Я Воропаев и П. П. Демичев (Государственный центральный музей современной истории России).

Продолжая тему личностей в геологии Дальнего Востока (см. «ТОЗ» 5.6.12 г.), следует обязательно упомянуть старейшего геолога-нефтяника Евсея Максимовича Смехова (1898-1996).

Деревенский парень Евсей пешком пришел в Петроград, участвовал в Февральской и Октябрьской революциях, сражался на фронтах гражданской войны, на стороне большевиков. И в 1923 году его направили в политотдел Дальневосточного Красного флота. Через год он стал комиссаром сторожевого корабля «Воровский» (бывшая крейсерская яхта Императорского двора с инкрустациями в каждой каюте). Через полгода корабль бросил якорь на рейде Александровска и 15 мая залпами орудий приветствовал возврат России северного Сахалина. На командном мостике корабля в это время рядом с капитаном, вице-адмиралом царского флота А.С. Максимовым, стоял военный комиссар из рабочих, Евсей Смехов.

Но при чем тут геология? Через месяц «Воровский» вез на Сахалин участников Первой Сахалинской горно-геологической экспедиции. Чтобы обойти северный Сахалин понадобилось более недели. Комиссар Евсей Смехов по долгу службы общался с геологами, а там были такие имена - П. И. Полевой, Н. А. Кудрявцев, Н. С. Абазов и другие. И этого времени хватило, чтобы полностью перевернуть жизнь молодого комиссара.

Воспользовавшись ситуацией того времени (из рабочих, участник революции и гражданской войны, коммунист) Евсей Максимович поступил в институт (без всякого образования!!!). Успешно закончил его и в дальнейшем даже стал докто­ром геолого-минералогических наук.

Жил он постоянно в Ленинграде. Но и четыре года в Хабаровске! В 1941 году на Дальний Восток направили большую комиссию проверять работу Дальнефтекомбината (образован в Хабаровске в 1940). А тут война! Всех оставили в Хабаровске, и Евсей Максимович четыре года проработал главным геологом этой организации.

В 1988 году Е. М. Смехову исполнилось 90 лет. Я полетел в Ленинград, чтобы лично поздравить его, а до этого мы несколько лет переписывались. Поздравил, побывал у него дома. И удивился и восхитился: вся квартира в геологических материалах - каротажки, разрезы, схемы, книги. Он и в девяносто продолжал работать!

Правда, не со всеми «моими героями» у меня налаживались добрые доверительные отношения. Так, Николай Титович Забродоцкий, прочитав мой очерк о себе, даже обиделся на меня, хотя там не было ничего обидного. Уже после ухода его из жизни об этом мне написала его дочь.

Это был выдающийся организатор. Но разве сильных мира сего это остановит? Николай Титович терпеть не мог команды сверху и заспорил с всесильным наместником на Сахалине, с секретарем обкома Павлом Леоновым. И передового руководителя выгнали с формулировкой «за попытку игнорировать указания парторганов»!

Пристроили Николая Титовича начальником экспедиции глубокого бурения в Коми АССР. А далее - как в сказке. Однажды зимой прилетел в Коми какой-то всесоюзный министр и застрял в аэропорту из-за пурги. Чтобы не скучал, ему предложили съездить в экспедицию, которая тут недалеко. Министр поехал и удивился. Пурга, кругом горы снега, многие предприятия, связанные с наружными работами, активируют дни, а тут - порядок, ни простоя, ни активировки, вроде бы и непогоды нет.

В одночасье Николай Титович стал начальником геологического управления, депутатом Верховного совета Коми АССР, делегатом очередного съезда КПСС, был награжден орденами, кучей медалей и чемоданом грамот и дипломов.
На том съезде, делегатом которого был Николай Титович, встретились два первых секретаря, Коми АССР и Сахалинской области, первый второму говорит: «Послушай, Павел Артемьевич, если у тебя еще есть такие работники, как Забродоцкий, гони их в шею, а я их всех приму».

В 1994 году в Хабаровске скончался геолог Александр Александрович Капица. Я несколько раз бывал у него дома на ул. Льва Толстого, 25 (дом геологов) Однажды во время беседы у нас возник какой-то чисто геологический спор, который проще всего было бы решить непосредственно «в поле», когда, как говорил один мой знакомый, только ты, я и камень. Александр Александрович вскочил: «Я готов! У меня все при себе. Вот молоток, рюкзак, геологический компас и полевая книжка - готов хоть сейчас!» И это в 78 лет! И это с трубкой после операции на мочевом пузыре.
Александр Александрович Капица удивительной разносторонностью был похож на ученых эпохи позднего Ренессанса. Для многих, и, прежде всего, для именитых, он - критикан и ругатель (член-корреспондент АН СССР Н. Б. Вассоевич называл его воинствующим геологом). Для других он - чудак от геологии. Но для всех без исключения он был Геологом с большой буквы, умница, эрудит, работяга. А еще ведь и прекрасный рассказчик, и шутник-задира, и удивительно галантный кавалер, и гимнаст, и музыкант.

Организованный на северном Сахалине в 1928 году трест «Сахалиннефть» был, как теперь выражаются, градообразующим предприятием. И даже более того, градосодержащим предприятием, ибо пока Оха была поселком, трест содержал все структуры в Охе, в том числе и милицию. Поэтому в моем архиве оказались материалы не только геологического толка.

Я даже вышел на родственников В. К. Арсеньева. Сначала М. В. Ишерская среди прочих прислала мне фотографию Юрия Николаевича Соловьева. Это младший брат Натальи Соловьевой, ставшей в замужестве Арсеньевой. Тоже геолог, работал на Сахалине, дружил с отцом Марины Владимировны (однокашники по Владивостокскому политехническому институту). Я долго искал его следы после 1937 года, вроде бы умер в Башкирии в 1938.

Потом мне случайно попался донос, который написал на Маргариту Арсеньеву Д. Н. Трегубов, он заведовал бюро погоды в Охе, а сотрудницей у него была Ольга Моллер, младшая сестра Маргариты Николаевны.

В 1933 году у Трегубова была служебная командировка во Владивосток. Надо где-то жить. И добрая душа Ольга Николаевна Моллер дала ему рекомендательное письмо для сестры. Трегубов останавливался у Маргариты Николаевны в квартире Арсеньева на улице Федоровской, 7. А вернувшись из командировки, написал донос, в котором обзывал Маргариту Николаевну недорезанной буржуйкой и гадиной, писал, что в доме у нее «достаточное количество серебряных вещей, а вероятно, есть и золото, т.к. гр. Арсеньева довольно часто посещает «Торгсин».

В доносе Трегубов прошелся по всему роду Соловьевых - Юрий Николаевич, Маргарита Николаевна, Ольга Николаевна и ее дочь тоже Ольга Николаевна. Для убедительности приведу пару фраз из «заявления» Д. Н. Трегубова. «Гражданка Арсеньева получает от соввласти приличную пенсию, имеет охранное свидетельство на значительную жилплощадь и, сидя у соввласти на шее, считает необходимым фыркать на эту власть»; «Меня удивляет: неужели заслуги В. К. Арсеньева есть основание для того, чтоб выплачивать пенсии всяким гадам».

М. Н. Арсеньева была арестована 31 марта 1934 года. При обыске были изъяты 14 серебряных рублей царской чеканки и 20 серебряных полтинников.

Донос этот я опубликовал. Как вы думаете, где? В № 22 «Политического собеседника»! Правда, шел уже 1989 год, и многое стало можно.

А младшая Ольга Моллер вышла замуж за молдаванина по фамилии Окулист и уехала в Молдавию. Я ее потерял, а жаль.
Когда в процессе поисков сведений о геологах Дальнего Востока, я вышел на предка Н.А. Волошиновой соратника В.И. Ульянова-Ленина А.Л. Малченко, то подумал: «А ведь и мы не лыком шиты!»

Мне было уже лет тридцать, когда мама рассказала, что я ношу фамилию отчима, а не отца. Они, мои отец и мать, были не просто молоды, они были юны. Их любовь была бурной и скоротечной, как у Ромео и Джульетты. В семнадцать моя мама родила. А время было очень и очень трудное: я родился на Украине 27 декабря 1932 года, а ведь это пик голодомора на Украине. Моим родителям - семнадцать и девятнадцать. Ясное дело, что в семье находились десятки поводов для ссор и выяснения отношений. И они расстались, причем так жестко, что мой отец отказался от меня полностью, поэтому у меня не только фамилия, но и отчество отчима.

Когда мне было тридцать три года, я списался со своим родным дедом, Тржасковским Владимиром Викентьевичем. Позже нашел отца и, конечно, все ему простил. А когда он умер (в 83 года), женщина, с которой он жил, переслала мне весь его архив.

Оказалось, что мой дед по отцовской линии - историческая личность. В шестнадцать лет он участвовал в революции 1905 года. Потом участие еще в двух революциях. Дед встречался с В.И. Лениным. Более того, когда Владимир Ильич вернулся из Финляндии и выступал на броневике, именно мой дед командовал охраной вождя. Потом охранял его во время жизни в доме Кшесинской. Был депутатом Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов.

Дед был близко знаком со многими видными деятелям советского периода, возможно, поэтому и не пострадал в 1937 году. Написал воспоминания о встречах с В.И. Лениным (опубликованы в журнале «Огонек»).

Не хило ли только посреди жизни узнать много важного о себе и своих предках! И это не единичный случай. В Хабаровском музыкальном училище училась девочка по фамилии Петерс. Училище дает среднее образование, и потому кроме музыкальной грамоты, сольфеджио, гармонии, теории музыки и прочего там преподают школьные дисциплины, в том числе историю. Девочка по фамилии Петерс с удивлением узнала, что в 1918 году именно Петерс разоблачил заговор послов против советской власти (заговор Локкарта).

В Хабаровске, кроме их семьи больше Петерсов не было. Значит, фамилия не частая. А может быть тот Петерс - наш предок, - подумала девочка по фамилии Петерс. Как это установить? И пошла она в гос­архив на улицу Нагишкина. Там ее послушали, но за отсутствием хоть какой-то конкретики ничем помочь не смогли. И тогда девочке по фамилии Петерс посоветовали обратиться к краеведу Ремизовскому и дали его телефон.

Я дал Наташе кучу адресов и мешок советов. Девочка оказалась умной, упорной и весьма настойчивой. После окончания училища, она специально уехала в Санкт-Петербург, поступила в институт на историко-архивное отделение, в течение нескольких лет упорно работала в центральных архивах. Накопала целые сотни Петерсов, в том числе и за рубежом. Съездила в Германию к немецким Петерсам. Однако доказать родство с Яковом Христофоровичем Петерсом не удалось.

И тогда мама Натальи возмутилась: что ты носишься со своим Петерсом, все равно же он был расстрелян в 1938 году. Ты бы лучше прошлась по моей девичьей фамилии.

И Наташа «прошлась»! Оказалось, что по материнской линии Наталья Дмитриевна Петерс принадлежала к старинному дворянскому роду Аммосовых, она - пра-правнучка известного в свое время поэта Александра Аммосова (1823-1866), автора элегии «Хас-Булат удалой», ставшей народной песней. Поэт-весельчак, поэт-шутник и задира дружил с поэтом А. К. Толстым, участвовал вместе с братьями Жемчужниковыми в создании произведений Козьмы Пруткова, на его стихи писали романсы А. К. Лядов и М. П. Мусоргский.

Но еще более знаменит оказался отец поэта, прапрапрадед Натальи Петерс по материнской линии - Николай Алексеевич Аммосов, генерал-майор артиллерии, участник Отечественной войны 1812 года. Однако настоящую славу ему принесла не карьера военного, а его изобретение, которое, получило название по имени создателя «Аммосовская печь». Этот отопительный прибор после его установки в Зимнем дворце (вместо хваленых голландских печей!) произвёл такое впечатление на императорскую семью, что российский монарх Николай I пожаловал Аммосову две тысячи десятин земли и наградил золотой медалью. На пике своей востребованности аммосовские печи обогревали около сотни крупнейших зданий в Санкт-Петербурге.

Виктор Ремизовский, член Союза писателей России.