Повороты русско-китайской судьбы

Анатолий Николаевич Максимов, писатель, автор 16 книг прозы. Родился в 1936 году в Хабаровске.

Мать - русская. Отец, китаец по национальности, попал под каток сталинского террора и был расстрелян. А будущего писателя с матерью, как семью «врага народа», сослали в Кур-Урмийский район, где, по словам самого Максимова, в те годы проживали сотни китайцев и в обычае были смешанные браки.

Среди этих людей прошли детство и юность писателя. Именно о них, простых крестьянах, охотниках и рыбаках, повесть Максимова «Повороты судьбы», напечатанная в 9-10 номерах журнала «Дальний Восток». Повесть сама по себе - очередной штрих к нашему мрачному прошлому, но помимо этого она открывает тему, которая долгие годы по разным причинам замалчивалась, - тему китайского присутствия на российском Дальнем Востоке...

- Анатолий Николаевич, дальневосточной прозы подобного качества я не читал давненько. Но не о литературных достоинствах повести пойдет речь. Перебираю в памяти имена ваших героев - бригадира Чандо, Никиты Суйфалина, охотника Сергея Вана и многих других и все никак не могу поверить, что совсем неподалеку от Хабаровска существовала подобная «резервация». Откуда, из каких краев собрали сотни китайцев в этот «особый район»?

- Из Приморья, Хабаровска, даже из Амурской области. Конечно, все это были люди ссыльные. Но только часть. Кого-то отправили в Казахстан. Многие погибли на лесоповале или же были попросту расстреляны.

- В том числе и ваш отец?

- В том числе и мой отец Ван Шусен.

- Это было как-то связано с оккупацией Маньчжурии японцами или же виной всему общая атмосфера террора тех лет?

- Наверное, и то и другое повлияло. Если уж маршалов объявляли шпионами иностранных держав, то кто бы стал церемониться с крестьянином, простым работягой? Китайцы и корейцы, издавна проживавшие в Приморье и Хабаровске, но не терявшие связи с родиной, были, конечно, куда более уязвимы.

- Я бы сказал, таких китайцев мы не знали, о таких не читали, во всяком случае. У наших дальневосточных литературных классиков Арсеньева и Задорнова отношение к ним двойственное и, по меньшей мере, настороженное. Уважая их трудолюбие, говорят о хищническом отношении к природе, к аборигенам. Но вот вы пишете о бригадире Чандо. Ироничный, мягкий, доброжелательный, он не заигрывает, как следовало ожидать, с властями, а, напротив, держит тайные, «нелегальные» поля, чтобы как-то поддержать своих сельчан - русских и китайцев, и нанайцев в голодные годы. А на него налетают «сталинские соколы», угрожают, требуют сдать все до зернышка. И ведь никто его не предал.

- Так все и было, именно так. В китайцах очень сильно чувство взаимовыручки, чувство справедливости. Для них семья - это святое. Как же Чандо мог допустить голод? Притом ведь семьи-то были многодетные. Для китайца дети - это главное богатство, и нынешнее вынужденное ограничение рождаемости в Китае они воспринимают как трагедию. Было много смешанных браков, но не было чужих. Никому пропасть не дали, если видели, что человек стремится жить достойно. Я не знаю случая, чтобы человек, из такой семьи вышедший, попал в тюрьму. Потому что у детей всегда стоит перед глазами пример родителей. Чтобы китаец бил жену, пропивал заработок, оставив семью голодной, - такого быть не могло! Я вырос рядом с ними и видел, что это безропотные трудяги. Эта особая, многовековая культура отношения к семье, труду. Это особая, конфуцианская этика. В России если и было что-то подобное, то оно напрочь утрачено, вырублено. Все мысли о собственном желудке, о том, как карман набить. Я бывал в Китае и видел, как страна поднимается, растет, будто на дрожжах. Не без проблем, конечно. Но вот за счет чего? За счет кредитов? В первую очередь - за счет великой культурной традиции. Там даже в худшие годы не вырезали под корень целые классы, сословия. Были репрессии, но вы найдите в новейшей российской истории пример, чтобы чиновник высочайшего ранга был отправлен в ссылку, а потом возвращен на свой пост! А ведь Дэн Сяопина, отца реформ, Мао ссылал дважды, на перевоспитание, так сказать... Вообще аналогии проводить трудно, уж больно мы разные. У нас все ищут Россию, которую потеряли, а Китай никогда себя не терял. Упрощенно говоря, господствующей идеологией, цементом там всегда был китайский национализм, каким бы цветом он ни прикрывался.

- Вы не идеализируете? Национализм - штука не безвредная. У нас ведь были годы взаимопроникновения - «русский» Харбин, КВЖД, потом годы «великой дружбы», но было и другое, были годы, когда мы жили на грани войны. Не национализм ли тому виной?

- Все это было, но я хочу сказать, что Поднебесная в принципе не агрессивна. Она самодостаточна и стабильна территориально. В сопредельных государствах вокруг Китая проживают миллионы этнических китайцев, т.н. «хуацяо», и ничего, никто их не называет оккупантами, шпионами и т.д.

- Все же определенный страшок в нас, русских, сидит. В приграничных районах крайне отрицательно относятся к китайским нелегалам, которых становится все больше. Есть определенная неприязнь, настороженность...

- Это началось в 30-х годах, когда закрыли границу и выселили, раскулачили казачьи станицы. В нас остался страх границы. Потому что туда, на сопредельную сторону, ушли белые, там хозяйничали японские военные, а ведь еще в двадцатых годах все было иначе, в гости друг к другу ездили, дружили.

- Разговор пошел уж очень глобальный. Вернемся к началу, к вашей повести. Каковы судьбы ваших героев и их детей? Посмотрите, в Хабаровске довольно многочисленная корейская община, а китайцев мы что-то не видим. Из имен, которые на слуху, можно припомнить лишь нашего скульптора Джуня. Жаль, рано умер, но куда народ-то делся?

- Потомки людей, о которых я писал, а это, в основном, метисы, растворились в российском многонациональном котле.

- Есть силы, которые не хотят сближения России и Китая. Говорят: мы - европейская страна! Это при том, что две трети нашей территории - в Азии. Вот у вас есть редкая возможность - сравнивать. Среди китайцев вы выросли, но вы - русский писатель. Почему у них получается, а у нас все идет с таким скрипом, с такой болью и кровью? В чем, на ваш взгляд, загадка этого самого «китайского пути»?

- Да нет никакого особенного «китайского пути»! Точнее, он есть, но его не там видят, не там ищут. Ну кто может сказать, почему и отчего, несмотря на все реформы, у нас безлюдеют деревни, поля зарастают сорняками, спиваются люди? Мне кажется, у нас вырублена очень важная составляющая национальной культуры - уважение к труду. У нас ведь кто угодно есть - банкиры, бандиты, политики, эстрадные звезды. А где человек-труженик? Остался ли он вообще? А ведь без него ничего не будет, кроме бесконечной дележки уже поделенного. Китайцы этого человека-работника сохранили, сохранили уважение и тягу к созиданию, труду. Нашли стимул. Вот и весь путь!

- Я понял вашу мысль. Очевидно, надо не шарахаться из стороны в сторону, как это делают иные национальные вожди то ли сдуру, то ли спьяну, а искать свой путь. Спасибо за интервью.

- Тема опасная! Но необходимая, нужная.

В. ИЛЮШИН.