Как прокормить монстра «Дальэнергомаш» после Мантулова

Последнее время акционерное общество завод «Даль-энергомаш» интригует своей неприступностью. Обрывочные сведения о том, что завод торгует азотными удобрениями и начинает платить налоги, хотелось или подтвердить, или опровергнуть. Однако новая команда, которая пришла к управлению заводом два года назад, считает, что хвалиться нечем и лучше промолчать. Оказалось, скромничали.

Придвинув калькулятор, председатель совета директоров завода Игорь Бояркин считает:

- В минувшем году завод выпустил продукции на сто восемнадцать миллионов рублей, налогов заплатил с них пятьдесят миллионов. Как развиваться?

На год жизни заводу нужно семь с половиной тысяч тонн мазута. Это 23 миллиона рублей. На электроэнергию - 34 миллиона рублей. На заработную плату - 28 миллионов. Да еще станок купили немецкий балансировочный впервые за последние 10 лет.

Получается, протекающая крыша и 34 миллиона долгов - это еще не все акционерное общество «Завод «Дальэнергомаш»?

Прикрытые от дождя картоном, в сборочном цехе завода стоят готовые насосы и турбокомпрессоры. Скоро 70 лет, как на «Дальэнергомаше» идет сборка тяжелых машин, не считая разную мелочь, без которой промышленность просто остановится,- подшипники и детали машин. Оборудование, на котором все это производится, корифеи предприятия ласково называют ДиП - «догоним и перегоним».

Вплоть до 1992 года на этих сталинских еще станках завод каждый месяц выполнял производственный план. Покупатель уже считал каждый рубль, отказывая себе во всем, а «Дальэнергомаш» продолжал работать на склад. И что интересно: до сих пор потихоньку распродают то, что наскладировали. Наверное, насосы, компрессоры и вентиляторы будут нужны промышленности до тех пор, пока жива сама промышленность, то есть практически всегда.

А продукция предприятия среди специалистов считается вполне конкурентоспособной. В ремонте почти не нуждается. В этом сами энергомашевцы, поездившие по свету, убедились не раз:

- В 1992 году в Румынии на тракторном заводе три американских компрессора по миллиону долларов каждый не выдержали условий и «спеклись». Для них, видите ли, воздух грязным оказался. А наш компрессор по 20 лет без ремонта работает в любой воздушной среде и ничего, живой.

Сейчас такая игрушка весом в 26 тонн стоит около двух миллионов рублей. Есть сведения, что окупает она себя уже через месяц работы. В странах, где Советский Союз «наследил» своими станками и машинами, тоже считают их лучшими и готовы ими заменить имеющиеся германские или американские. В Индии просят: давайте, мы купим хоть сегодня. Но, как говорится, «оружие есть, да бойцов не хватает».

Азотные удобрения как средство от головной боли

В числе заказчиков «Дальэнергомаша» всегда были производители азотных удобрений: химкомбинаты в Кировской, Воронежской и Тульской областях, в Череповце, Перми и Ангарске, в технологии которых используются турбокомпрессоры. Потребитель удобрений - агропромышленный комплекс - вяло расплачивается за поставки. Комбинаты, истощенные безденежьем, попали в списки должников завода.

Два года назад «Дальэнергомаш» решил воспользоваться ситуацией и объединить интересы агропрома, комбинатов азотных удобрений и свои собственные. Бартерная схема - продукция завода в обмен на удобрения, какой бы зыбкой ни казалась, в минувшем году принесла свои плоды: завод сумел поставить крайагро-прому удобрений на 15 миллионов рублей. Сработает ли механизм еще раз? На этот счет у председателя краевого агропромышленного комитета Николая Кологорова есть сомнения. Чиновник со стажем, оценивая соглашение с тремя участниками, высказался в том смысле, что ни тортика, ни пряника из этого не выйдет, и говорить не о чем.

- Если комбинаты удобрений и «Дальэнергомаш» в результате взаимозачетов сокращают долги, то куда денется долг агропрома в бюджет? Он должен погашаться за счет трансфертов из Москвы, а что такое Москва со своими трансфертами - мы знаем... Возможно, центр не захочет поддерживать хабаровское село, а направит деньги на Кубань...

Однако рискуют и собственники. Если сценарий, выстроенный заводом, не приведи Господи, перекосит, поставки азотных удобрений сорвутся, и график погашения долгов завода нарушится, счет «Дальэнергомаша» снова окажется под арестом: это пока единственная возможность стимулировать ответственность частного капитала перед населением края.

Если водка мешает работе...

Все в том же сборочном цехе завода на доске объявлений висит любопытнейший документ: «Сводная таблица прогулов работников цеха за полгода». Лидируют восемь человек из двадцати восьми имеющихся в наличии. Потери заработной платы доходят до шести с половиной тысяч на одного работающего. Свои же, читая список, острят:

- Если водка мешает работе, ну ее, эту работу.

- Что-то Кузнецов от Грибкова отстал...

В мае этого года на заводе подняли заработную плату, сейчас в среднем она колеблется от полутора до двух тысяч рублей. Над выбором, куда потратить, трудящиеся не мучаются. Бригадир сборщиков, Владимир Галактионов, лауреат Государственной премии 1982 года, говорит, что работать не с кем:

- Если токарь или шлифовщик запил, не выгонишь, потому что заменить некем.

Всех непьющих с радостью разобрали городские ТЭЦ, местные фабрики и даже в Израиле наши машиностроители пригодились. Да и чем удержишь? До 1994 года заводом командовал Н. Котенко, он всем недовольным указывал на дверь, точнее - на проходные. Так и говорил: «На заводе четыре проходные, выбирайте, через какую удобней, через ту и уходите». И лауреат В. Галактионов в 1994 году с двенадцатью единомышленниками подал заявление «по собственному желанию». «Бунт» был подавлен повышением заработной платы в два раза. Однако к тому времени она выдавалась с задержкой в полгода, поэтому победу пролетариата можно считать сомнительной. Сомнения подтвердились, когда в том же году кресло занял тогда еще малоизвестный господин В. Мантулов.

Акция есть, а ценной бумаги нет

История акционера В. Мантулова достойна стать хрестоматийной. Падение производства обесценило акции предприятия настолько, что их скупить не составляло труда: владельцы освобождались от них как от мусора. Цены тоже были (и остаются) бросовыми. Придя к власти, Мантулов укрепил позиции, вынуждая тех, кто уходил с завода, расставаться со своей долей собственности. Пакет в его руках толстел, завод хирел в течение четырех лет «мантуловщины», пока собрание акционеров, наконец, в 1998 году не освободило его от занимаемой должности. Сейчас, по слухам, бывший директор владеет одним процентом пакета и другой фамилией.

Председатель совета директоров завода Игорь Бояркин не отвечает на острые вопросы:

- В чьих руках контрольный пакет акций предприятия сейчас? Сколько дочерних фирм у завода?

Известно ведь, что в свое время В. Мантулов придерживался почти президентской доктрины: пусть каждый цех берет столько свободы, сколько сможет. И действительно, кузнечный, литейный, столярный и другие цехи открывали собственный счет в банке, мнили себя частными предприятиями. Денег от этого больше не стало, и когда спеси поубавилось, некоторые вернулись под крыло родного завода. Возможно, не все, но точную цифру Бояркин не называет. С полной ответственностью можно говорить только об одной «дочке» - о «Спец-участке», куда пустили десяток крепких профессионалов. Значит, остальные тысяча двести человек живут примерно одинаково экономно.

На чем же экономят? Как принято на отсталых производствах - на заработной плате.

В этом году на акции, однако, решили выплатить дивиденды. Кое-кто из акционеров на эту прибыль смог заправить «Волгу», на большее не хватило.

Собственники беззлобно ругают свое право на собственность, а к разговорам российских экономистов об оживлении отечественной промышленности относятся с нескрываемым скепсисом, как и к новому налоговому законодательству. Возможно, так легче переносить разочарования.

Если акционеры захотят перемен, они будут настаивать на переоценке основных фондов, поскольку нынешняя цена акции ровным счетом ничего не выражает: один рубль. Такую «ценность» не имеет никакого смысла продавать...

Но пока акции завода на рынке ценных бумаг спросом не пользуются, и передел собственности предприятию, пожалуй, не грозит.

Анна Дудник.