Две команды женихов

С первых дней моей работы в театре я знакомилась с идущим репертуаром. Актеры лукаво меня спрашивали:

-Ты еще «Женихов» не смотрела?

- Нет.

- Ну-ну...

- Что вы меня пугаете?

- Мы тебе завидуем...

Царила в этом спектакле Зеля Гримм-Кислицина. Успех был абсолютный, заслужила она его своеобразной, непредсказуемой, легкой и озорной игрой. Под стать ей и вся актерская команда: женихи и старушка из бывших, хор типажей наступавшего НЭПа. Узнаваемое время властно врывалось в водевильный сюжет, поворачивая его как флюгер, в нужном направлении. Театр играл шутку, пародию, «Веселую вдову» по-русски.

...В городе N переполох. Умер трактирщик, оставив вдове доходное питейное заведение. Его еще не успели похоронить, а к молодой трактирщице Аграфене Саввишне уже начали свататься женихи. Их пятеро - дьякон (В. Черятников), извозчик (А. Беда), повар (С. Боридко), гробовщик (В. Хозяйчев) и бильярдный маркер (Ю. Тихонов). Как тут не разгореться страстям!

Каждого из них не слишком волнует личность самой Аграфены. В большей мере их беспокоит ее доходное питейное заведение. Роль «веселой вдовы» пришлась по нраву молодой трактирщице, но она выбирает кандидатом в мужья маркера Романа Каземировича Гусь-Плешаковского. У него нет ни гроша за душой, но его эффектная внешность и «аристократические манеры» пленяют Аграфену: «Породистый! Будь кобель или жеребец, так цены бы человеку не было!»

И вдруг в разгар свадьбы появляется трактирщик в покойницком одеянии. Оказывается, он вовсе не умер, а просто заснул «мертвецким» сном. Женихи, только что пылавшие безумной страстью к Аграфене, теряют к ней всяческий интерес - ведь она больше не владелица доходного заведения. Анекдот, да и только, скажете вы.

Способность обывателей выживать, приспосабливаясь к любой эпохе, меняя окраску, - явление знакомое. Для них нет ничего святого, они всегда правы. Паноптикум ископаемых, странные, чуждые персонажи, смешные в своей нелепости, вызывающие разноречивые чувства - от хохота до жалости. И все это под удалую, узнаваемую музыку И. Дунаевского.

Режиссер Юлий Гриншпун от начала до конца выдержал жанр, правила игры, ее стиль. Все режиссерские находки работали на игровую, гротесковую стихию, в которой артистам была предоставлена возможность «наиграться всласть».

Тогда мне казалось, что я знакома уже со всеми артистами, однако на спектакле с трудом узнавала многих из них. И когда на сцене появилась старушка из бывших, я категорически не могла понять, кто играет в этой роли. Сжалившись надо мной, шепнули: «Таня Захарченко».

Не может быть, чтобы эта хорошенькая и легкомысленная субреточка с писклявым голосочком так сыграла судьбу целого сословия...

От восторга мне хотелось вскочить, дать соседу подзатыльник, кричать браво и рукоплескать. К концу спектакля я так и сделала... Правда, рукоплескала я уже всей актерской команде.

- Ты пойди послушай, что говорят в фойе, - сказали мне уставшие артисты.

А действительно, любопытно...

- Что это за спектакль, в котором все бегают с ночным горшком и несколько мужчин все разом хотят лечь в постель к одной женщине?!

- А кто позволил режиссеру всуе упоминать имя Карла Маркса?!

- От нашей любимой артистки мы вообще не ожидали таких слов: «Эта сука Пендрик платье не несет». Кошмар...

- Это диссидентский спектакль... Это вызов зрителю...

- О чем вы говорите!.. Вы же сами хохотали, как сумасшедший.

- Ну не знаю, может быть, это и талантливо, но детей своих я на этот спектакль не поведу.

- Уже за то, что так восхитительно играет актерская команда, этот спектакль можно смотреть еще и еще раз...

- Чем вы возмущаетесь? Уж не тем ли, что эти герои в чем-то похожи на вас?

- Оборотитесь на себя...

- Ноги моей здесь больше не будет. Мое профессорское достоинство уязвлено...

То, что увлекательное зрелище позволило зрителям приятно провести вечер, насладиться игрой любимых артистов, бесспорно. Но как смириться ханжеской морали, воспитанной десятилетиями? Да, «Женихи» эпатировали. Спектакль откровенно говорил о многих вещах, которые были узнаваемы.

«В каждом из нас имеются те или иные черты собственника и, простите, обывателя, - писал Михаил Зощенко. - Я же соединяю эти характерные, часто затушеванные черты в одном герое, тогда этот герой становится нам знакомым, где-то виденным».

Именно эта парадоксальная мысль Зощенко и объясняла гомерический хохот и спор в зале в произведении совсем других авторов.

Любопытный факт театральной истории. Оказывается, постановка первой советской оперетты была осуществлена на сцене Хабаровского театра музыкальной комедии 14 января 1928 года. Это была оперетта «Женихи» И. Дунаевского (либретто С. Антимонова и Н. Адуева), ставшая для города художественным событием. Новым было все: вместо «героя, героини, субреток и простаков» действовали люди самых прозаических профессий. И то, что в спектакле отчетливо ощущался режиссерский поиск, и то, что здесь впервые проявилось намерение создать ясный смысловой акцент массовым сценам. Зрители уходили с премьеры потрясенные, взволнованные, а многие и разочарованные. Настолько все увиденное выходило за рамки привычных представлений об оперетте. Словно не прошло и шестидесяти лет. Спектакль вызывал такие же бурные дискуссии в зале, такие же восторги и такое же неприятие. Это ли не свидетельство живого, настоящего искусства! Для постановки оперетты «Женихи» из Москвы был приглашен артист А. Елизаветский. Первая репетиция с актерами, подробная и содержательная, некоторым исполнителям показалась сущим адом, ведь в Хабаровске, так же как и в других периферийных театрах, привыкли работать просто. Коллектив сколачивался случайный, сроком на сезон, каждый приезжал со своим репертуаром, имея за плечами игранный-переигранный перечень ролей, роли знали поголовно все, и через две-три репетиции спектакль готов. Актеры чувствовали себя уверенно в рамках устоявшегося амплуа. Хор был всегда статичен, сер и безлик. Постановщик А. Елизаветский требовал от артистов поисков деталей, характерных для каждого образа. Добивался того, чтобы извозчик, вдова, маркер, дьякон, мещане и прочие выглядели так, будто они пришли не из-за кулис, а с улиц Замоскворечья. Для коллектива театра это явилось первым шагом вперед в борьбе со штампами. Дирижер А. Апрельский и балетмейстер Н. Зайцев тоже добивались исчерпывающих характеристик средствами музыки, вокала и пластики.

Спустя десятилетия театр повторил этот же путь, обратившись к известному сюжету, уже изрядно подзабытому на русской сцене. На новом витке спирали он трансформируется еще раз (и кто знает, в последний ли).

Вспомним события 1985 года.

- Я тебя сегодня познакомлю с интересным человеком, - сказал мне Гриншпун после репетиции.

- Владимир Оренов, завлит «Эрмитажа», - представился интересный человек. (Это сегодня его вся страна знает как ведущего телепрограммы «Фрак народа».) - Наслышан, наслышан о ваших «Женихах». А слабо показать?

- Если актеры согласятся тебе одному играть, - сказал ехидно Гриншпун, - значит покажем.

Позже Оренов писал: «Я - театральный человек и понимал, что, значит играть при пустом зале. Но этот спектакль так любят, что через десять минут набежало немало театрального народу. И началось...

Я влюбился в артистов сразу же. Работали они все уникально. Зрительское восприятие сразу же захватила пружина сценического действия, движение мысли, парадоксальность режиссера в исследованиях человеческих пороков и страстей. Поражала точная, емкая эстетика спектакля, в которой не было ни одного прокола. Конечно, в спектакле хабаровского театра был вызов времени. Не НЭПу, а тому, что осталось от него и сидит под кожей, как заноза, вызывая раздражение и неприятие зрителей».

Вот так хабаровский театр и оперетта доказали, что могут говорить не только о любви, но и всколыхнуть общественное сознание.

Тамара БАБУРОВА, заведующая литературной частью театра.