Из окна хабаровской гостиницы «Малый порт» видны были лопасти вертолетов. Но теперь Ким Хван их не видел. Теперь его взор упирался в ботинки сотрудника миграционной службы. Униженно распластавшись на полу гостиничного номера, Ким Хван уже сам не помнил, какой раз повторил:

- Не надо нас депортировать. В Северной Корее нас расстреляют. Всех. И детей тоже.

В жизни каждого человека есть место мучительному нравственному выбору. Но отчего это происходит всегда так неожиданно? Еще десять минут назад ты спокойно жил и знал, как следует поступать в подобной ситуации. Десять минут назад сотрудники миграционной службы зашли в этот гостиничный номер с обычной проверкой паспортного режима. И этот человек, который лежит сейчас на полу, предъявил четыре паспорта: на себя, жену, сына и годовалую дочку. По паспортам - китайцы. А как позвали переводчика, оказалось, что по-китайски они не понимают. И вот теперь выясняется, что все они - беженцы из КНДР, пытаются вылететь в Японию по китайским паспортам, разумеется, подложным, и... В общем, по всем правилам, их надо выдворить из России.

Ситуация, что называется, штатная. Но отчего так сложно принять решение? Оттого, что этот человек плачет и говорит, что в Корее их расстреляют как изменников родины. И этих малышей, по его словам, тоже.

Дело, между тем, принимало нешуточный оборот. У сотрудников правоохранительных органов на такие вещи глаз наметанный. Четыре подложных китайских паспорта, туристические визы в Россию, тихая гостиница на окраине города и полное незнание русского языка говорили о том, что переправка этих людей в Японию была тщательно кем-то спланирована. Граждане Северной Кореи, конечно, время от времени подаются в бега на территории России. Но случается это, в основном, в районах лесозаготовок, куда северокорейские рабочие въезжают в массовом порядке. А чтобы так - небольшими группами, через Китай... Это было похоже на то, что осваивается новый транзитный путь. Через Хабаровск.

Чувство исторической справедливости

Проблема «русского транзита» очень хорошо известна хабаровским правоохранительным органам. Нелегальная переправка людей в третьи страны давно взята под контроль международными криминальными структурами, будучи бизнесом весьма доходным - вторым по доходности после торговли наркотиками, если верить экспертам. За год она приносит криминальному «интернационалу» миллиарды долларов. А российский Дальний Восток в этом смысле, что ни говори, географический перекресток. Три года назад наши правоохранительные органы перекрыли крупный канал переправки по поддельным японским паспортам граждан КНР в США. Два года назад прикрыли канал переправки в Японию граждан Ирана через порты Ванино и Советской Гавани.

Но это... Это было совсем другое. Уже через полчаса сотрудники миграционной службы выяснили, что к организации побега этой северокорейской семьи в Японию криминальные структуры непричастны. Переправку семьи Ким в Японию через Китай и Россию организовал «Фонд защиты беженцев из Северной Кореи» - очень известная в Японии общественная организация. И сейчас ее «связной» - журналист Исидзава Макото - сидел в своем номере гостиницы «Интурист», искренне надеясь на благополучный исход дела.

...Общественная правозащитная организация «Фонд защиты беженцев из Северной Кореи» далеко не так известна в мире, как аналогичная ей «Международная амнистия». И этому есть свои причины. «Фонд», можно сказать, явление глубоко японское. Эпоха японского милитаризма трагическим образом отозвалась в судьбе Кореи и корейцев. А чувство исторической вины - вечный спутник интеллигенции. Вот почему в токийском офисе «Фонда защиты беженцев из Северной Кореи», хотя это и неправительственная организация, можно встретить много известных в Японии людей.

Но именно поэтому традиционно фонд занимался только тем, что принято называть «гуманитарной помощью». Собирал одежду и продукты питания для северокорейских беженцев. Искал юридические возможности предоставления им политического убежища. Фонд никогда не занимался незаконным перемещением людей через государственные границы.

Но однажды в офис пришел человек, в глазах которого читалось отчаяние. Это был председатель корейской диаспоры одной из префектур господин Кван Ын Хак. И он сказал:

- Помогите моему племяннику.

Изменники

Ким Хван, который теперь лежал, упираясь взглядом в ботинки хабаровского стража правопорядка, старался не думать о будущем.

Думать о прошлом тоже не хотелось. Но оно, по крайней мере, было понятным, как ладонь руки. Ким родился в Японии, потому что его родители были насильственно вывезены туда из Кореи во время Второй мировой войны. После войны они вернулись домой - как им думалось, строить светлое будущее. Но через несколько лет отца посадили за политическую неблагонадежность.

И Ким Хвана сразу же исключили из института. А потом уже его сын смог закончить только начальные классы как ребенок из неблагонадежной семьи. Ким Хван смог устроиться на работу только завхозом. Жизнь временами казалась невыносимой. Мысль бежать в Японию, где остались родственники, теперь превратилась в навязчивую идею. А ведь он даже не знал, где их искать!

И все-таки однажды ночью Ким, его жена и сын бросились в реку Туманган и вплавь пересекли корейско-китайскую границу. «Раствориться» в Китае, в приграничной корейской диаспоре было не так сложно. Хотя, конечно, опасно.

Они не знали, что им придется нелегально прожить в Китае целых два года. Что здесь у них родится дочь. Долгих два года Ким Хван слал письма в Сеул, на корейскую радиостанцию «KBS» с отчаянными просьбами отыскать его родственников в Южной Корее и Японии.

И однажды случилось чудо. Из далекой Японии ему позвонил дядя.

- Мы тебя обязательно спасем, - волнуясь сказал племяннику господин Кван Ын Хак, ибо это был он. И направился в Токио, в «Фонд защиты беженцев из Северной Кореи».

Провал

План, который разработали активисты фонда, обязательно должен был сработать. Ким Хван приобретет китайские паспорта на себя и свою семью. Потом купит турпутевки в Россию. Уже оттуда они все вылетят туристами в Японию, где попросят политического убежища. Необходимые 10 тысяч долларов в фонд принес дядя беженца. Решено было, что деньги в Китай отвезет активист фонда журналист Исидзава Макото. Профессия Исидзавы, сопряженная с частыми зарубежными командировками, казалось оберегала его от всяких подозрений со стороны правоохранительных органов и Китая, и России.

...Сначала все шло как надо, и Исидзава Макото вздохнул с облегчением, когда семья Ким Хвана ступила на российскую землю. Но уже через несколько минут его пронзил ужас. Как они не подумали о такой детали?! Никто не рассказал Ким Хвану, какие бывают визы. И теперь он, улыбаясь, показывал Исидзаве свой паспорт. Боже мой, он умудрился сделать одноразовую визу! Которая к тому же истечет через несколько дней. Даже пытаться отправить этих людей с такими визами в Японию было немыслимо...

И все-таки Исидзава пытался. Даже когда срок действия виз истек, и семья Ким Хвана уже жила в Хабаровске нелегально, он ходил к руководству «Дальавиа» и в Хабаровское представительство МИДа России, прося за своих родственников, которые «только повидаются со стариками и вылетят обратно в Китай».

Прошло уже много дней, но пока все было напрасно. Что еще можно сделать? Вот о чем думал Исидзава Макото, сидя в своем номере гостиницы «Интурист». Он не знал, что в это самое время судьба северокорейских беженцев зависит уже не от него. А от того, какое решение примут сотрудники миграционной службы.

А сотрудники миграционной службы думали о том, как иной раз невыносимо бывает следовать инструкции.

- Там нас расстреляют, - повторил Ким Хван.

Филологический экзерсис

У этой истории есть хеппи-энд. Потому что сотрудники хабаровских правоохранительных органов решили выпустить семью северокорейских беженцев в Японию. Сравнительно легко отделался и Исидзава Макото, хотя он и нарушил российское законодательство: ему только на пять лет закрыли въезд в Россию.

Уникальный случай: к Ким Хвану была применена правовая норма, которая практически не работает в нашей стране в отношении граждан КНДР.

Еще в 1993 году Россия подписала протокол заседания комиссии ООН по правам беженцев «Договор о признании статуса беженца». С тех пор в России вполне официально живут и даже получают пособия беженцы из многих стран как ближнего, так и дальнего зарубежья. Беженцев из КНДР - единицы.

Между тем, по данным южнокорейских негосударственных организаций, занимающихся северокорейской проблемой, в настоящее время на территории России (в основном в Хабаровском крае и Приморье) нелегально находится до двух тысяч беженцев из КНДР. Даже если эта цифра сильно завышена - проблема российских властей вырисовывается, что называется, крупным планом. Потому что надо либо относиться ко всем этим людям с позиции подписанного восемь лет назад протокола комиссии ООН, либо считать, что они не подпадают под его действие по определению.

Ну, например. Они не политические беженцы, а обычные нарушители границы. Злостные нарушители паспортно-визового режима. Изготовители фальшивых документов. Или северокорейские преступники, скрывающиеся от правосудия своей страны. Во всех вышеперечисленных случаях российские власти могут с чистой совестью передать беглецов властям КНДР в рамках межправительственного договора об оказании правовой помощи.

Вопрос о статусе северокорейских перебежчиков и есть основной вопрос, по которому Россия расходится с представителями ООН по правам беженцев. Причем скорее негласно. И этому есть свои причины. Россия не могла бы сейчас позволить себе «открыть шлюзы» на государственных границах. Она не настолько богата. Ее правоохранительные органы не настолько сильны. А эти шлюзы для политических беженцев могли бы одновременно стать каналами доставки наркотиков. Бог знает, чего еще.

К тому же в новой политической реальности России совсем не нужна конфронтация с КНДР. А голос прагматизма в политике всегда сильнее голоса гуманизма. Это нормально. Но даже в государственной политике всегда есть очень тонкая грань, переступать которую безнравственно.

Еще пять лет назад представители северокорейских спецслужб действовали в новой, капиталистической и демократической России на вполне законных основаниях - в соответствии с межправительственным соглашением. На территории чужого им государства они занимались розыском и поимкой своих беглых граждан. В те годы мне приходилось писать об истории хабаровчанки Маргариты Сойновой. Она спрятала у себя северокорейского беженца. И однажды в шесть часов утра к ней, российской гражданке(!), в квартиру вломились с обыском(!) представители спецслужб КНДР.

В любой стране, которая называет себя «демократической», этот вопиющий случай повлек бы за собой международный скандал. Но почему-то не в демократической России.

...Спустя пару лет Россия и КНДР договорились о том, что северокорейские спецслужбы больше не будут осуществлять свою деятельность на территории РФ. Теперь российские правоохранительные органы сами занимаются поимкой и выдачей беглецов из Северной Кореи. Филологическая разница между словами «преступник» и «политический беженец» позволяет делать это как будто бы вне противоречий с подписанным Россией «Договором о признании статуса беженца».

Хотя советская эпоха тоже наложила трагический отпечаток на судьбу Кореи и ее граждан, чувство исторической вины, кажется, чуждо России.

Ольга НОВАК.