Бывший пленник разрывается между двух жен

Лето в Хабаровском крае - традиционное время так называемого «мемориального туризма». Японцы едут к могилам друзей и предков, оставшихся в России после военного плена. В прошлом году вдруг поползли слухи, что министерство здравоохранения Японии вот-вот свернет работы по эксгумации (именно это ведомство ведает программой). Однако нынешний сезон показал - они лишь набирают обороты, принося новые открытия и сенсации. И даже... меняют целые судьбы, словно потревоженные души и в самом деле неравнодушны к живым.

...Ясабуро Хатия, попав в советский плен, оказался в одном из лагерей Магадана. Там в 1949 году молодого человека и застали две новости - радостная и трагическая. Выжившие японские пленные депортируются на родину. Однако самого Ясабуро там никто не ждет: жена и дочка погибли. И тогда наш герой принял судьбоносное решение: в Японию он не вернется, останется навсегда в России.

На новом месте - новая жизнь. Вскоре Ясабуро Хатия женился на русской девушке Клавдии. Вместе они переехали из сурового Магадана в Амурскую область. Со временем обзавелись завидным хозяйством и даже пасекой. В любви и согласии прожили почти пятьдесят лет. Единственная печаль - детей не нажили...

В начале 90-х годов бывшие японские военнопленные получили, наконец, возможность посетить российский Дальний Восток и поклониться могилам своих товарищей. Неудивительно, что в одной из таких делегаций Ясабуро Хатия увидел давних знакомых. Встреча стала для него роковой. Друзья оглушили обрусевшего соотечественника невероятной новостью - его семья в целости и сохранности. Более того, жена больше не вышла замуж, веря, что любимый жив и однажды непременно вернется.

Что творилось после всего случившегося в обеих семьях, невозможно даже представить. Наверное, даже бразильские сериалы не смогли бы передать подобную бурю чувств. Трагическую судьбу рассудила Клавдия: «Нельзя быть счастливой на чужом горе, возвращайся в Японию». Ясабуро Хатия так и поступил. С 1998 года он - вновь полноценный гражданин Страны восходящего солнца.

За прошедшие годы Ясабуро Хатия несколько раз приезжал в Россию (и каждый раз непременно с братом, который младше его на 12 лет). С подарками навещал поселок Прогресс под Райчихинском, где до сих пор живет Клавдия. А нынешним летом Ясабуро даже сопровождала съемочная группа японской телекомпании NHK: на родине старший Хатия стал настоящим героем непридуманной мелодрамы.

Что касается Клавдии... Она регулярно получает пенсию мужа и всю до копеечки... отправляет в Японию. Ведь на своей исторической родине ее суженый не заработал себе пенсионного обеспечения. Как ему жить? А еще, говорят, Клавдия постоянно болеет: словно половины себя лишилась после стольких-то лет.

Впрочем, не один только Ясабуро Хатия оставил свое сердце в России. Многие бывшие японские военнопленные признаются, что выжили в трудные сороковые только благодаря участию русских женщин. Те подкармливали горемычных пленников чем могли - со своего стола. Причем без каких-либо видов на будущее: романы, а тем более браки между гражданками советской России и ее заклятыми врагами бдительные органы в то время, мягко говоря, не поощряли. Случай Ясабуро Хатия в этом отношении, можно сказать, исключительный.

Благодарность за ту поддержку японцы высказывают нашим соотечественницам до сих пор. Так, жительница поселка Тырма Тамара Пневская едва ли не ежегодно встречается с бывшими военнопленными. В свое время Тамара Георгиевна служила в спецгоспитале 1407, переброшенном в Тырму сразу после завершения Великой Отечественной войны из Прибалтики. И среди прочих выходила господина Окано, который в рамках Всеяпонской ассоциации бывших военнопленных создал еще одну - узников одного лагеря, расположенного когда-то именно в Тырме.

К слову, именно в этом районе Хабаровского края проводятся в этом году, наверное, самые активные работы по эксгумации. Причем не только рядом с Тырмой, но также на заброшенных железнодорожных станциях Ягдынья и Мошка.

Японская делегация из восьми человек пробудет здесь весь июль. Наряду с официальными представителями министерства здравоохранения Японии в ее составе дети умерших в советском плену. Так, Нисимуро Есихито уже четвертый год участвует в раскопках по всему Хабаровскому краю (отец его нашел последний приют близ поселка Хор). А Фукэ Таканори и вовсе приезжает в Россию шестой раз, хотя предок погиб даже не на земле, а в водах Тихого океана.

Японцы живут в самой Тырме, а до кладбищ добираются на железнодорожной дрезине два часа в одну сторону. Поскольку в Ягдынью и Мошку невозможно доставить никакую технику (вообще нет дорог), копать приходится вручную. Пожилым волонтерам (японцы не только ничего не получают за работы по эксгумации, но даже частично оплачивают путешествие в Россию из своего кармана) активно помогают местные жители. И это неудивительно: для них раскопки - замечательная возможность заработать. Что уж скрывать: во многих удаленных населенных пунктах Хабаровского края японская эксгумация оказалась в последние годы едва ли не единственным реальным способом хотя бы на время найти работу.

За тяжкий труд (утомительная дорога, жара, мошкара) судьба щедро вознаградила японцев. Кладбище близ Мошки оказалось практически не тронутым временем и людьми. Здесь сохранились даже таблички с именами усопших! Без всякого преувеличения, это можно назвать своего рода сенсацией. Ведь до сих пор индивидуальные данные встречались только на генеральском кладбище в поселке Хор. Все остальные захоронения представляют собой либо братские могилы, где трупы сложены штабелями без медальонов (несчастных лишали последнего - их имен, и в последнее путешествие они могли взять разве что палочки, которые иногда находят рядом с останками), либо почти стерты с лица земли.

Что сказать по этому поводу? Странно было бы ожидать хоть какого-то почтения к костям умерших от режима, на них построенного: в Советском Союзе без почестей закапывали не только врагов, но даже собственных граждан. Однако впоследствии японские захоронения намеренно не разоряли, как иногда считают гости из Страны восходящего солнца. Просто очень часто кладбища поглощали многочисленные стройки. Яркий пример - захоронение в Комсомольске, на месте которого сейчас находится крупный завод. Понятно, что никакая эксгумация здесь невозможна.

Комсомольский район - еще одна точка на карте Хабаровского края, где нынешним летом продолжились мемориальные раскопки. Из всей японской делегации, прибывшей сюда, нам бы хотелось рассказать прежде всего о Миясато Кунихэя. Когда-то 80-летний житель Ниигаты провел несколько трудных лет в лагере №18. Не исключено, что выжил благодаря своей весьма востребованной тогда специальности электрика. Нынешним летом Миясато Кунихэя не ограничился мемориальными обязанностями, но даже посетил несколько домов в Комсомольске-на-Амуре, где когда-то делал проводку. И даже убежденно заявил, что узнал некоторые плоды своих трудов. Хотя, конечно же, такого просто не может быть: за прошедшие более чем пятьдесят лет проводку в тех домах меняли неоднократно.

А еще Миясато Кунихэя написал книгу рассказов «Сибирь-мечта» (российский Дальний Восток все японцы упорно называют Сибирью), где выплеснул всю самую теплую ностальгию по тем страшным годам. И уехал с твердым желанием посетить Россию еще хотя бы один раз, невзирая на свои весьма преклонные годы.

Умиление, которое проявляют бывшие японские военнопленные на месте своих злоключений, честно говоря, не может не поражать. Причем даже больше, чем их трепетное отношение к костям соотечественников - пусть поздновато, но это качество признали неотъемлемой частью цивилизованного человека даже у нас. И ни тоска по молодым годам, ни благодарность русским женщинам не могут в полной мере объяснить нам эту небывалую и даже какую-то болезненную ностальгию. Ведь, согласитесь, ни один русский не стремится посетить места, где когда-то сидел. Не важно, о чем речь - о немецком лагере или даже советском. Не иначе, мы имеем дело с еще одной непонятной для нас чертой загадочной восточной души...

Что ж, проявить ее наши соседи смогут еще неоднократно. В Хабаровском крае, по мнению председателя хабаровского отделения Российского фонда мира Галины Потаповой, раскопана лишь малая часть японских захоронений. Галина Потапова знает, о чем говорит. Фонд мира активно сотрудничает с японским министерством здравоохранения, по его запросу в этом году были даже найдены места захоронений конкретных людей. А саму ее мемориальные туристы тепло величают «сибирской мамой». Хотя, если по справедливости, правильнее было бы наоборот.

Светлана ПОДЗНОЕВА.