Сочинение на тему: «Мой друг - Снежана Черниговская» («Профессор Сорокин спасает Снежану от «психушки», «Тихоокеанская звезда», 29 марта 2003 г.)

Когда журналистов обвиняют в заказных статьях, это не смешно, но приходится иронизировать. Тому, кого раскритиковали, очень хочется, чтоб заказ непременно был. Иначе придется искать бревно в собственном глазу. А не хочется.

Иной раз журналисты и сами высказывают догадки о заказном характере какой-либо акции. После того, как сотрудники краевого интерната для незрячих и слабовидящих детей принесли в редакцию десяток сочинений, как под копирку написанных маленькими школярами, у меня тоже возникли мысли о том, что дети просто выполнили заказ взрослых. Что велели, то и написали. Тема сочинения была задана следующая: «Мой друг - Снежана Черниговская».

Почему для сочинения была выбрана именно эта тема, а не какая-нибудь другая, подходящая для школьной программы? Почему не тема природы в произведениях Пришвина? Почему не любимая сказка? Да потому, что сочинения были написаны специально для газеты. Чтобы убедить редакцию: журналист, описавшая в газете историю изгнания из интерната неудобной детдомовской девочки, была не права. А правы были интернатовские педагоги: такой девочке, как Снежана, место в психбольнице!

Напомню, о чем речь... 29 марта в нашей газете был опубликован материал «Профессор Сорокин спасает Снежану от «психушки». Фабула такая: в детском доме №8 жила-была девочка Снежана. Ребенок с исковерканной судьбой для детдома - обычное дело. Но Снежане не повезло больше, чем ее сверстникам. Мать девочки «подсела» на наркотики и ее лишили материнства. Отец-рецидивист зверски избивал девочку, а потом на ее глазах зарезал человека. Долгое время она с младшим братишкой кочевала по приютам, потом был реабилитационный центр... А потом их с Мишей «раскидали» по разным детдомам.

Какая детская психика выдержит такое? На каждое резкое замечание Снежана реагировала истериками. Ее даже помещали на обследование в больницу, где девочке поставили диагноз «психопатоподобное поведение». Но доброта и ласка - лучшая терапия. От Снежаниных истерик со временем не осталось и следа. И диагноз ей смягчили. Теперь он звучал так: нарушение эмоционально-волевой сферы.

Жаль только, что воспитатели и учителя вовремя не поняли причины хронического отставания Снежаны в учебе. У девочки была врожденная дальнозоркость высокой степени, слабовидение обоих глаз. Этот диагноз год назад и поставил ей профессор Евгений Сорокин, когда Снежану привезли в МНТК «Микрохирургия глаза» на консультацию. Он же рекомендовал перевести девочку для дальнейшего лечения и обучения в краевой интернат для слабовидящих детей. Что и было сделано.

Еще через год Евгению Сорокину пришлось ставить диагноз уже педагогам интерната: бессердечность. Потому что на повторное обследование к офтальмологу Снежану привезли... из психиатрической больницы, куда ее сдал интернат. Причем все четыре месяца, что Снежана провела в больнице, она оставалась без очков, что в ее случае могло привести к потере зрения.

Неизвестно, как сложилась бы в дальнейшем судьба этой девочки, если бы не вмешательство профессора Сорокина. Врач взялся доказать, что Снежана - нормальный ребенок, к которому нужен индивидуальный подход. А все говорило о том, что девочку собираются оформить в один из интернатов для психически больных детей. Сорокин помешал этим планам осуществиться.

Журналист же на примере истории Снежаны Черниговской попытался нарисовать типичную картину того, как в образовательных учреждениях и интернатах избавляются от неудобных детей. Но в интернате не согласились с точкой зрения редакции и прислали опровержение. В нем говорится, что «статья в газете вызвала у педагогов интерната удивление, разочарование и боль за те факты, которые были изложены».

«Сорокин обвинил школу-интернат в том, что мы отправили Снежану в психиатрическую больницу. Но, возможно, поступление в новый коллектив обострило психическое заболевание. Есть подтверждения неадекватного поведения, когда Снежана кидалась учебниками, плакала, орала, как обижала слепых ребят. Вот как вспоминают одноклассники, воспитанники школы-интерната о том времени, когда Снежана училась в их классе. (Воспоминания прилагаются)».

Воспоминания - те самые сочинения на тему «Мой друг - Снежана Черниговская». Не буду рассуждать о том, педагогично это или нет - задавать детям подобную тему. Говорят, что устами ребенка глаголет истина. А еще, что маленькие дети не умеют врать. Так и в этом случае. Как бы ни старались дети выполнить задание взрослых, не очень-то получилось у них нарисовать образ «психически больной девочки», избавились от которой - и хорошо! Слишком непосредственными были эти «воспоминания».

Но давайте почитаем сочинения вместе. Вот что пишут о Снежане девочки...

«Снежана училась у нас только одну четверть. Я хорошо ее понимаю, но иногда она психовала, билась головой об пол. Снежана - не плохой человек. Она совершала хорошие поступки и плохие. Один раз она чуть не сбежала из интерната. Она мне помогла в беде. Еще она нашла мои очки. Я по Снежане скучаю».

«Мне очень жаль, что Снежана уехала из нашей школы-интерната. Иногда она психовала. На самоподготовке не хотела делать уроки и всем мешала. Кроме меня. Потому что я была ее лучшая подруга!»

«Однажды ночью, когда мы с девочками спали, Снежана плакала и не хотела спать. Я по ней скучаю».

Мальчикам Снежана, судя по всему, не нравилась... «Хорошо, что она уехала! Она меня била на переменах». «Снежана только с виду хорошая...» «Тогда вечером нам сказали, что она билась головой об пол». «Снежана - очень плохой человек, всех бьет учебником. Меня ударила по башке, а Иванина Рому по ногам».

Но, помилуйте... Это же дети! В любом классе любой школы найдется ребенок, которого назовут возбудимым, неусидчивым, нервным. И даже психически неуравновешенным. От некоторых мальчиков и девочек в школах просто стонут, для них и определение подобрали - «без руля и ветрил». Но никто не сдает их в психбольницу. С ними возятся, уговаривают, воспитывают... И знаете, почему? Потому что у этих детей есть родители.

У Снежаны родителей нет. Куда бы она ни попала: в детдом, интернат, ее опекуном тотчас становится директор этого заведения. И он распоряжается ее судьбой. До сих пор ей везло: в краевом реабилитационном центре, в детдоме... Если с девочкой и случались истерики, то к ней быстро находили подход, и все приходило в норму. В этом смысле сотрудники интерната правы: поступление в новый коллектив повлияло на Снежану плохо. А почему так случилось? Этот вопрос, извините, даже не к психиатрам, а к ним самим.

Кончилась эта история тем, что Снежану вернули туда, откуда взяли, - в детдом №8. 11 марта по просьбе Евгения Сорокина в краевом центре психического здоровья был проведен консилиум. Диагноз, поставленный в психбольнице, оставили без изменения. А истерик в детдоме как не бывало... Вот только учиться Снежана будет индивидуально - дозированно: 8 часов в неделю. Так положено по программе... для психически больных детей.

И мне с грустью вспомнились слова Владимира Никулина, руководителя краевого социально-реабилитационного центра, который говорил, что ему известны примеры, когда дети с диагнозами, как у Снежаны, передавались в приемные семьи: «Куда девались все проблемы? Дети начинали хорошо учиться, становились ласковыми, послушными, и в психбольнице про них забывали. Снежане нужно жить в нормальной семье. Тогда все у нее будет хорошо».

Признаться, мы надеялись, что история Снежаны «зацепит» за живое какую-нибудь бездетную пару, и Снежане повезет так же, как ее младшему брату. Нашлись люди, которые пожелали усыновить Мишу. Такой финал мне нравится больше, чем финал письма-опровержения, присланного в редакцию: «Считаем неправомерными укоры журналиста в бездействии и бездуховности специалистов школы-интерната».

...С удовольствием опровергну укоры в бездействии. Действия были. Активные действия по избавлению от «трудного ребенка». А о духовности педагогов интерната лучше пусть напишут дети. Надо только задать им тему сочинения.

Ирина МАШНОВА.