Путь Мелькарта

Хабаровский автор С. Калиниченко относит себя к «социальным фантастам». Но из-под его пера выходит и нечто необычное. Не фантастика и не историческая проза. Повесть-гипотеза - так сам автор определяет свой творческий метод. Калиниченко как бы «дописывает» историю, опираясь на ее закономерности и свое творческое воображение. Финикийцы, троянцы, кочевники-арии в его новой повести «Путь Мелькарта» сражаются, прокладывают морские и сухопутные пути к неведомому, но главное - закладывают основу той цивилизации, которая в итоге стала нынешней современностью. Отрывок из повести мы предлагаем читателям.

...Дорога пустыни была для Закара однообразной, томительной, скучной. От скуки он подтрунивал над Е, который на маленькой белой кобылке трусил рядом:

- Хэй, человек страны Инь! Объясни же наконец: ну как вы там у себя научились видеть закрытыми глазами?

- Мои глаза открыты, - вежливо улыбался Е. Он всегда был вежлив. Особенно когда спорил.

- Где ж - открыты? Совсем щелочки!

- Никто не видит закрытыми глазами. А я вижу всё. Например, что за всадники там, на холмах? Ты глядишь туда и - не замечаешь.

Закар ещё раз вгляделся в пыльно-жёлтые холмы. Его крик отозвался по всему каравану:

- Подрезатели жил! Хапиру! Готовьте оружие, ставьте верблюдов по кругу!

- То не разбойники, - вежливо возразил Е. - То солнцеволосые люди арья. Они едут с полночного края земли, где снег лежит шесть месяцев подряд, ибо солнце там восходит на целые шесть месяцев, один раз в году. Так писал мой учитель в своей книге под названием...

- Мне какое дело! - оборвал его Закар. И скомандовал:

- Готовьте луки! Верблюдов - в круг! Товары - на середину!

Все - кто умел и кто не умел - взялись за оружие: купцы и путники, ехавшие с караваном, темнолицые воины, провожавшие караван до границ Милух. Только Е оставался безоружным. Высокие рыжеволосые люди на огромных бурых конях, маячившие в отдалении, тоже оставались пока мирными, даже безразличными. Сперва их было трое. Остановив коней, степняки переговаривались друг с другом. Даже не смотрели на караван.

Из-за холмов показались повозки. Скрипя большими колёсами без спиц (рассохшимися пыльными дисками, сбитыми из досок и надетыми на такие же рассохшиеся скрипучие оси), катились они мимо. Караван молчал, как крепость в осаде. С чужих повозок глядели женщины в длинных одеждах и высоких головных уборах. Мужья ехали рядом: огромные, косматые, как медведи, в плащах из овчин. Дети гомонили и носились вокруг. К ощетинившемуся каравану не приближались. Издали тыкали пальцами, визгливо смеялись, верещали что-то задорное. Голопузый малец с курчавыми, как руно ягнёнка, волосами поднял лук - ветку ивы, стянутую шерстяной ниткой. Приложил к нитке сухой полынный стебель.

Закар, чтобы отпугнуть озорника, потянулся за своим луком, прицелился... Стрела - как он и хотел - вонзилась в песок в полушаге от сорванца. Тот взвизгнул, метнулся назад. Встречная стрела - чужая - пропела в горячем воздухе. Закар отбил её. Услыхал: где-то поблизости вновь прозвенела тетива. Тетива настоящего милуского лука, не знающего промахов. И через мгновение бой уже кипел вокруг.

Поднимая пыль, наполняя воздух резкими воплями, первые всадники прорвали кольцо обороны. Их кони перелетели через лежащих верблюдов, будто вздымаемые ветром. Верблюды, обрывая поводья, разбежались по равнине. Теперь всадники мчались со всех сторон. Защиты не было. Закар отшвырнул лук, выхватил бронзовый кинжал: стрелы в свалке бесполезны и опасны, можно задеть своих. Рядом как будто взвилось синее пламя. Это небо отразилось в полированном металле чужого меча. Клинок Закара (лучшая бронза, чёрная, хемская, купленная тайно, со многими предосторожностями, несмотря на запрет Великого Дома!) переломился, будто щепка. Вновь блеснул синий огонь: чужое копьё ударило сияющим наконечником в щит Закара. Щит из семи слоёв дублёной кожи лопнул, как папирус.

- Что вы делаете! - послышался рядом голос Е. - Остановитесь, большие дети!

Всё ещё безоружный, Е в своём блестящем жёлтом халате и в головной повязке, напоминающей опрокинутое ведро, возник между Закаром и степняком-арья. Степняк, выкрикнув что-то злобное, взмахнул мечом. Синева безоблачного неба вновь отразилась в лезвии. Е успел уклониться. Меч рассёк воздух на том месте, где он только что стоял.

Арья рубанул снова - с тем же результатом. Новый удар оказался столь силён, что арья выпустил меч. Заметив это, Закар злорадно хохотнул, но на него тут же навалились два дюжих врага.

Е застыл в стороне. Потерявший меч степняк непонятно ругнулся. Огромная грязная лапа скользнула к голенищу кожаного чулка, перетянутого ремнём чуть ниже колена. Опять сверкнул на солнце синеватый металл.

Закар успел это заметить, когда свалил первого из напавших на него арья ударом кулака по голове, а с другим сцепился в близкой рукопашной. Е вновь уклонился. Так же легко. Развёл руками в просторных рукавах, даже улыбнулся виновато, как бы сожалея, что приходится терять время на глупости.

(Позже он говорил Закару: «Предотвращённый бой - выигранный бой». Или не позже, а задолго до того? Ведь Е, по сути дела, следовал этому правилу всегда. Везде. Во всём.)

Арийский кинжал просвистел мимо Е. Закар успел порадоваться за приятеля. Хотел крикнуть ему что-то ободряющее. Но крикнуть уже не смог. Жёлтая пыль вокруг сделалась красной. Лазурное небо, чернея, обрушилось вниз.

...Когда Закар очнулся, небо по-прежнему было чёрным. Светила луна. Удивительное безмолвие царило вокруг. Фыркали верблюды, тявкал где-то шакал. Но все эти звуки не тревожили тишину: тонули в ней, делались её частью. Е сидел рядом. Закар едва узнал его без привычного тюрбана-ведёрка, в тесном головном платке. Знакомая жёлтая материя сделалась повязкой: Закар чувствовал её на своём теле. Чувствовал боль в левом боку, под сердцем. Е провёл рукой. Взял в воздухе что-то невидимое. Отбросил. Боль исчезла. Растворилась в прохладной усталости.

- Закар, ты виноват, но виноват и я: нацеленная в меня смерть могла оказаться твоей, - послышался голос. - Я вернул душу обратно. А смерть... (Е подал Закару тёмный от крови арийский кинжал. Тот самый.) Оставь её себе. Ты слишком горяч. Пригодится...

Сергей Калиниченко.