Вы не были, простите, стукачом?

Ровно два года назад человечество испытало шок, увидев на экранах телевизоров воздушную атаку смертников на здание Всемирного торгового центра в Нью-Йорке.

России проблема терроризма знакома, увы, тоже не понаслышке. Буденновск, Каспийск, улица Гурьянова, Каширское шоссе в Москве, мюзикл «Норд-Ост» - эти трагедии считаются уже историей. А взрывы, унесшие человеческие жизни в Краснодаре и Ставропольском крае, еще свежи в памяти. Немудрено, что эта тема в последнее время не сходит со страниц печатных изданий и экранов телевизоров. Вот и популярнейшая газета опубликовала неделю назад письмо отставного полковника КГБ «Мы забыли свой же опыт...». Позволю себе пару небольших цитат из него.

«Всерьез бороться с терроризмом можно только одним способом - созданием разветвленной, мощной агентурной сети... Спецслужбы должны иметь глаза и уши в самых разных социальных слоях. Именно так в свое время работал КГБ». И чуть дальше: «Никакого антитеррористического законодательства не было - просто хорошо работала наша «контора».

«Ха, он мне рассказывает», - как сказал анекдотный Рабинович в ответ на тяжкий вздох приятеля, когда они проходили мимо памятника Дзержинскому. Знаем - плавали. В том смысле, что в свое время и мне довелось столкнуться с «глазами и ушами», когда проходил срочную службу на корабле ВМФ не существующей ныне страны.

Наша единица входила в состав боевой эскадры, и потому однажды мы вышли на дежурство в Индийский океан. Переход к экваториальным широтам из Владивостока, как известно, занимает не один день. Вот на этом переходе и довелось мне иметь беседу с улыбчивым лейтенантом, которого почему-то опасался даже наш кэп, тоже имевший на погонах две звезды, но покрупнее.

«Я вижу, вы пользуетесь авторитетом в своей боевой части, - вкрадчиво начал собеседник, - так вот, не могли бы вы...». Дальше последовало предложение (как бы помягче сказать, э-э...) быть наблюдательным. И делиться с ним этими наблюдениями.

«Вы знаете, - нашелся я, - у меня хватает служебных дел, поэтому рассеивать свое внимание на окружающих мне просто некогда». Но молодой офицер, видимо, не переносил околичностей и потому спросил напрямую: «Вы действительно настолько загружены или, попросту говоря, не хотите быть стукачом?». «И загружен тоже», - ответил я откровенностью на откровенность. «Хорошо, я вам это припомню», - с неизменной улыбочкой подвел лейтенант черту под странным разговором.

И ведь припомнил. Когда в порту одной из африканских стран наш корабль соседствовал у пирса с эсминцем военно-морских сил США, и разбитные янки постоянно толпились у борта нашего корвета в надежде заполучить сувенир от загадочных «раша» (замечу, что все происходило в начале 70-х годов - в эпоху «железного занавеса»), я не мог отказать просьбам сослуживцев перевести на английский их желание поменять, к примеру, металлическую бляху со звездой от флотского ремня на закордонный сувенир.

Видимо, в своем докладе «наверх» наш улыбчивый «особый» лейтенант на этом и сделал упор: дескать, этот старшина много разговаривал с американцами... Интересно, о чем?

Итог плачевный. Для меня, а не для державы. Один из кораблей нашей эскадры возвращался на родину, и меня вместе с шестью другими сослуживцами пересадили на его палубу. Как выяснилось, почти все из этой группы тоже не ответили взаимностью лейтенанту на предложение «дружить»...

Наш корабельный особист действительно «имел глаза и уши в разных социальных слоях»: он знал все. Приведу такую деталь: один матросик во время «ченча» с американцами позарился на журнал «Плейбой» (это сейчас в киосках «Союзпечати» от них в глазах рябит, а 30 лет назад в Союзе подобные вещи были редкостью) и надежно запрятал его на боевом посту, не поленившись при этом снять три верхних блока «многоэтажной» аппаратуры. Через пару часов он уже сидел в каюте известного нам лейтенанта и пытался имитировать «несознанку». «Смотри-ка, какой забывчивый, - пожалел его офицер, - может, тогда мне подсказать, на дне какой аппаратуры журнальчик спрятан?». Незадачливый меняла утверждал после этого, что ховал «Плейбой» на глазах всего двух своих боевых товарищей...

И подобных примеров «всезнайства» лейтенанта я мог бы привести немало.

К чему все это вспомнилось? Да к тому, что он и его коллеги в ту пору за неимением настоящей работы по профилю зачастую занимались перестраховкой. Скажите, какой вред родному государству мог нанести матросик, перелистывающий под одеялом «Плейбой»? Или старшина, перекинувшийся парой слов на английском (а больше он вряд ли и знал) с морячком из другой страны? «Посмеялись и забыли, крутим дальше колесо, но совсем не вроде пыли это, братцы, для «особ», - иронизировал на эту же тему в одной из своих песен Александр Галич.

Конечно, и я двумя руками за эффективную антитеррористическую профилактику с помощью таких людей, но есть опасение, что «мощная, разветвленная агентурная сеть», о чем ностальгирует отставной полковник КГБ, будет заниматься не столько этим, сколько подслушиванием, кто и что сказал плохого в адрес единственно «правильной» партии. Или подглядыванием, какие газеты лежат у нас с вами на столе, какие телеканалы мы смотрим.

В 30-е годы прошлого столетия наша страна пережила все это в масштабе государственной трагедии, и не хотелось бы повторения прошлого в виде фарса.

А о подозрительных людях, оставивших в помещении подозрительно тикающую сумку, я и так сообщу, куда следует. Без материального стимула или дешевого шантажа...

С. ТУКАЧЕВ.