Без права на ошибку

Два Бондаря, Юрий Степанович и Владимир Юрьевич. Старшему - седьмой десяток, младшему - пятый. Догадки, при всей их соблазнительности, о кровном родстве Бондарей не подтверждаются. Во всем же прочем большая схожесть наблюдается. Оба - кандидаты медицинских наук, специалисты высшей категории в области сердечно-сосудистой хирургии. Оба в медицинских кругах пользуются известностью и авторитетом. Четверть века работают рядом в краевой клинической больнице №1. Теперь Юрий Степанович - заведующий отделением сосудистой хирургии, Владимир Юрьевич - ведущий кардиохирург, заместитель главного врача больницы по хирургии.

У каждого из них своя судьба, пристрастия и наклонности. Но отделить их одного от другого порой очень трудно. По крайней мере, в те часы, когда они в больнице - на службе, на работе. Хотя, говоря честно, оба эти слова - «служба» и «работа» - едва ли тут уместны. Это просто их непрерывная жизнь.

«Или завтра,

или никогда»

В каждом кабинете и в каждой ординаторской двух отделений сердечно-сосудистой хирургии больницы висит портрет элегантного человека, имя которого носит первая краевая клиническая больница. Его портрет и на мемориальной доске у главного входа. Это знаменитый хирург, профессор Сергей Иванович Сергеев.

Его здесь помнят и, по многим приметам, почитают за все сделанное им, за, в общем-то, не очень продолжительную жизнь. О нем, главном хирурге края, а затем ректоре мединститута, ходили легенды.

В сентябре 1960 года к Сергееву в краевую клиническую больницу пришел молодой, в недавнем прошлом военврач Юрий Бондарь. Тогда в его биографии было четыре курса Хабаровского медицинского института, два года - на медицинском военно-морском факультете в Ленинграде и двухлетняя, не очень богатая опытом лечебная практика в одной из воинских частей в Приморье. Сергеев посмотрел документы Бондаря и потребовал завтра же выходить на работу. Бондарь взмолился: «Я только что приехал, еще не устроился как следует. Дайте с месяц отдохнуть». Сергеев отрезал: «Или завтра, или никогда». И 5 сентября 1960 года Юрий Степанович Бондарь стал сотрудником больницы.

В те годы Сергеев занялся организацией первых на Дальнем Востоке сердечно-сосудистого, легочно-хирургического, реанимационно-анестезиологического отделений, онкологического диспансера, отделения искусственной почки. Ему нужны были молодые, полные энергии и веры сотрудники. И как можно скорее. Вот почему в такой ультимативной форме встретил он просьбу Юрия Бондаря о месячной отсрочке. Сергеев поручил Бондарю заняться проблемами реконструктивной хирургии сосудов. Сам Сергеев первым на Дальнем Востоке начал делать операции на сосудах. Но нужны были и другие ангиохирурги. Тем более, что в новом корпусе больницы, строительства которого добился Сергеев, было открыто сердечно-сосудистое отделение на 50 коек. Его заведующим с 1 января 1966 года и стал в то время аспирант Юрий Бондарь.

Свою кандидатскую диссертацию по реконструктивной хирургии сосудов он писал на основе собственного опыта. Другого не было. Ведь он вел больных от диагностики заболевания до операции. Для него, общего хирурга, ангиохирургия стала путем по еще не изведанному. А потому одновременно и трудному, и интересному. В один из тех годов Сергеев командировал его на выучку к своему учителю, корифею отечественной клинической и экспериментальной хирургии Борису Васильевичу Петровскому.

Много дали ему и приезды в Хабаровск бригады хирургов из Новосибирска во главе с профессором Евгением Мешалкиным. Нынче имя его носит Новосибирский институт сердечно-сосудистой патологии. Нередкими стали в Хабаровске и показательные операции специалистов из Москвы. Но особую поддержку получил Юрий Степанович в те дни, когда в Хабаровск приезжал заведующий отделением хирургии сосудов института имени академика А.В. Вишневского профессор Покровский. Анатолий Владимирович проводил операции, стараясь всем передать и свой личный, и опыт своих столичных и зарубежных коллег.

Польза от этого опыта была огромна. Ведь профессор Анатолий Покровский был председателем Всесоюзного общества ангиологов и председателем комиссии сосудистых хирургов Европы. Этот маститый хирург, сдержанный и педантичный человек, светило ангиохирургии, не скрывал своего особого расположения к хабаровским коллегам. Да и к Хабаровску вообще. В этом городе прошло несколько лет его детства. В сороковые годы его отец, профессор Владимир Покровский руководил кафедрой акушерства и гинекологии Хабаровского медицинского института.

В один из своих приездов в Хабаровск Покровский высказал идею создания здесь Центра сердечно-сосудистой хирургии. Идея воплотится в жизнь. Но для этого потребуется другое время и другие возможности.

За честь фамилии

17 октября 2003 года в Хабаровске был создан краевой клинический кардиологический центр. Для практической медицины не только края, но и всего Дальнего Востока это событие имеет большое значение. Конечно, до Новосибирского института сердечно-сосудистой патологии ему еще далеко. Но в его стенах возможно будет решать те проблемы, которые совсем еще недавно решить было невозможно. Руководить центром было поручено врачу высшей категории, кандидату медицинских наук Владимиру Бондарю. Так, у заведующего сосудистым отделением, патриарха дальневосточной ангиохирургии, кандидата медицинских наук, врача высшей категории Юрия Степановича Бондаря появился новый «начальник». В лице его бывшего ученика и субалтерна Владимира Юрьевича Бондаря. По мнению постороннего, обмен ролями между Бондарями мог вызвать болезненные переживания. То ли от ущемления самолюбия, то ли от горечи канувших в прошлое лет. Но ничего подобного не произошло. Чувство собственного достоинства и благородства им обоим не изменило. Они оба порознь сказали автору этих строк, что происшедшее, напротив, их даже еще больше сблизило: они соединили опыт зрелости и энергию молодости. А цель и прежде у них была одна - лечение и спасение больных.

Свою послеинститутскую практику Владимир Бондарь начинал клиническим ординатором под руководством Юрия Степановича Бондаря. Как бы там ни было, но принадлежность к одной и той же фамилии вносила особый оттенок в их и деловые, и сугубо личностные отношения. Владимир Юрьевич признался: «Я смотрел на него, наверное, вытаращенными глазами. По крайней мере, первое время. Ведь у него был такой авторитетище. Он стоял вровень с ведущими ангиохирургами Москвы, Ленинграда, Новосибирска, Томска. Для меня проведенные им операции были уроками большой школы, и мне хотелось не подвести его».

Существует мнение, что талантливый человек, достигший вершин возможного, имеет право на ошибку. И допущенная им оплошность будет понята и прощена. В хирургии, а тем более в хирургии сердечно-сосудистой, это совсем не так. Здесь нет серийности, конвейера, потока. Каждая операция уникальна, как произведение высокого искусства, явление штучное. И гибель больного - это хотя и не проигрыш войны, но поражение в крупном сражении, и права на ошибку тут никто не имеет. Хотя бывают и обреченные битвы. Когда болезнь запущена, когда у нее множество сопутствующих недугов, когда состояние человека и продолжение жизни несовместимы. Когда уход больного ad patres предрешен. Но и тогда врач не имеет права сдаваться. В подтверждение этого, забегая немного вперед, упомяну о недавнем случае, когда Владимир Бондарь и все его коллеги провели 20 часов кряду за операционным столом, спасая уже немолодую женщину. Операцию начали в девять утра одного дня, закончили в пять утра дня следующего. Но уже в реанимационной палате прооперированная женщина скончалась. Возможно, тут не было надежды на спасение. Но врачи пытались использовать даже тысячную долю этой возможности.

Эти непреложные истины перенимал младший Бондарь от Бондаря-старшего. От него в те годы он принимал высокий старт на долгий марафон по очень пересеченной местности, именуемой жизнью хирурга.

За последнее время Владимиру Бондарю довелось побывать во многих зарубежных странах - от Скандинавии до Японии. Он видел тамошних кардиохирургов за работой и пришел к выводу, что и в России, и даже в Хабаровске руки и мозги у хирургов ничуть не хуже, чем у заграничных коллег. В другом беда, в том, что денег у нас маловато на такое же, порой фантастических возможностей оборудования, как у них. Потому-то там и операции, допустим, по аортокоронарному шунтированию стоят для больного баснословных, по нашим понятиям, сумм. Не всякому это по карману.

Профессорские

«уроки»

После долгих размышлений и всевозможных прикидок - от этических до экономических - Владимир Юрьевич поначалу втайне решил в хабаровской клинике освоить операции по аортокоронарному шунтированию сердца. «А почему бы и нет?» - думал он. Пора идти дальше. Ведь неплохо освоили методы зондирования сердца, коррекцию врожденных и приобретенных пороков, лечение аортальных стенозов и многое другое, что совсем недавно казалось в наших условиях просто невероятным. После совета с коллегами, главным врачом Сергеем Пудовиковым и другими руководителями больницы, он пригласил в Хабаровск бригаду кардиохирургов из Новосибирского института имени профессора Е.Н. Мешалкина во главе с профессором Александром Чернявским.

К приезду сибиряков готовились основательно. Тщательно подобрали больных для предстоящих операций. Заручились поддержкой краевой станции переливания крови, чтобы в достатке было донорской крови.

За два приезда новосибирцев в Хабаровск в краевой больнице совместными усилиями приезжих и местных хирургов было сделано 15 операций по поводу аортокоронарного шунтирования. За операционным столом стояли смешанными группами. Во время операций Чернявский и Бондарь менялись местами, принимая роль то ведущего хирурга, то его ассистента. Для хабаровчан это была напряженная, но превосходная по обретению опыта практика. Все операции прошли удачно. Это была победа. Прежде всего, победа психологическая, над собой. Теперь за подобные операции можно было приниматься и самостоятельно, своими силами.

Владимир Бондарь не считает себя окончательно убежденным, истинно верующим человеком. Но в ответственные дни он становится предельно, чуть ли не фанатически суеверным человеком. Переступая порог операционной, соблюдает определенный ритуал. Для него важно, с какой ноги вошел, в каком порядке начал мыть руки и надевать перчатки. Всякий раз произносит молитву. Он сочинил ее для себя сам. Он обращается к Богу за помощью больному и за удачей себе. Мне показалось, что в ту минуту, когда Владимир Юрьевич сказал об этом, для меня вдруг открылся весь глубинный смысл слов Сергея Ивановича Сергеева, сказанных им много-много лет назад: «Перед операцией мне нужно, чтобы окружающий мир отошел от меня в сторону».

Прошло совсем немного времени с тех дней, когда приезжали новосибирцы. И вот уже Владимир Бондарь со своими коллегами сделал 60 операций по поводу АКШ. И только две из них закончились неудачно. Потому что у этих больных были «интраоперационные находки», то есть сопутствующие заболевания, которые современными методами предоперационной диагностики обнаружить не удалось. Эти больные были просто обречены. Они были бы обречены где угодно, в любой стране: все же есть предел возможностей хирургической медицины сегодня.

Он не скрывает, что ему приходится трудно. Быть заместителем главного врача по хирургии, а с недавних пор и руководителем кардиологического центра невероятно тяжело: денег не хватает, мало современного диагностического и лечебного оборудования, потому и ведут операции при недостаточной научной подготовке, дефицит медикаментов, проблемы с кровью и кровезаменителями: доноров практически не осталось. А работа энергозатратная, того и гляди, кто-нибудь сорвется. Он в ответ на это мое предположение усмехается: мол, подход к людям имеется. Не зря же закончил полный курс университета по проблемам управления. Конечно: наука - наукой, а жизнь по параграфам правил не распишешь. Потому-то главная его надежда и опора - коллеги. Юрий Степанович, например, которого он иногда для себя называет «тятей». Или заведующий кардиохирургией Анатолий Кузьмич Бабаев. Или один из ведущих хирургов Юрий Александрович Сырнев. Достоинства и других умалить невозможно. Ведь обиду кровную нанести можно, если слишком долго не поручать человеку провести операцию. Операции, как он выразился, друг у друга рвут.

На стене его кабинета висит похожая на классную, но поменьше, пластиковая доска. Разноцветными фломастерами записаны на ней фамилии, адреса, номера телефонов, загадочные значки. Этакий кондуит для памяти. Запись: «Доработать статью». Хирург Андрей Фирстов написал об интересном случае, когда в больнице сделали не совсем обычную операцию. У одного больного в районной глубинке обломился конец вставленной в ключицу стальной спицы Кершнера, обломок пробил сердечную сорочку. Жизнь больного, экстренно доставленного в краевую больницу, висела на волоске. Но хирурги спасли его. Бондарь посчитал, что статья требует доработки. А вообще-то они печатаются довольно часто и в отечественных, и в зарубежных медицинских изданиях.

Будущее для двоих

Циники посчитают, мол, какое такое будущее у человека накануне семидесятилетия? Но разве неделя, месяц, год - это не будущее? Да за это время можно успеть столько сделать! Так считает, например, Юрий Степанович Бондарь. Да, конечно, по 200, а то и 200 с лишним операций в год, как прежде, сделать он уже не сможет. Возраст, знаете ли. Но из 500 операций, которые делают ангиохирурги больницы, по крайней мере, четвертая часть на его счету. А разве нет его участия в тех делах, что делают его ученики?

Вот сейчас идет реконструкция второго этажа больницы. Там будет размещен операционный блок кардиологического центра со своими реанимационными палатами. Сейчас у сосудистых хирургов в распоряжении только один операционный стол. Одна реконструктивная операция обычно длится целый день. Другие операции приходится отодвигать. А больных все больше: цивилизация мстит человеку, техногенное влияние на живой организм пагубно наносит удары по наиболее важной жизненной системе - сердечно-сосудистой. И Юрий Степанович надеется, что наконец-то в распоряжении хирургов его отделения будет два, а когда-нибудь и три операционных стола.

Будущее... Он ужe на седьмом десятке приобрел иномарку, купил кооперативный гараж за шесть километров от дома, получил права, чтобы ездить на дачу. А участок для дачи выбрал в тихом, почти безлюдном месте, где и река, и озера. Для страстного любителя охоты и рыбалки о большем и мечтать грешно. Или в двадцатый, или какой там еще очередной раз в отпускное время закатится на моторке со своим закадычным другом профессором университета путей сообщения Вадимом Петровичем Могилой, чтобы потешить себя рыбалкой. Да мало ли можно совершить полезных для себя и других дел за время этого самого будущего. Каким бы ни было оно, долгим ли, коротким ли.

У Бондаря-младшего тоже свои планы на будущее. Это, прежде всего, организация работы кардиологического центра. А к пятидесяти годам наконец защитить докторскую диссертацию, отзывы о которой у коллег из Новосибирска весьма одобрительные. И урвать хотя бы один свободный вечер, чтобы не наспех, не на ходу, а, не посматривая на часы, посидеть и послушать записи кельтских музыкантов. Народные мелодии Шотландии и Ирландии в инструментальном исполнении. Эти пленки он привез из поездок в эти страны. Коллеги иногда подначивают: «Шеф волынку слушает». Он иногда позволяет себе после трудной операции включить запись и забыться. И песни настоящих отечественных бардов тоже легко на душу его ложатся.

А может, пора кое-какие записи воспоминаний о многочисленных зарубежных поездках сделать? Забавно ведь будет вспомнить, например, как с женой отдыхали в турецкой Анталии. Обслуживание превосходное, стол - шведский, все на столах, чего душе угодно. А ему, привыкшему по утрам есть овсяную кашу, вдруг захотелось именно овсяной каши. Ну, наваждение какое-то. Откуда на знаменитом фешенебельном курорте овсяная каша? Долго по турецким ресторанам, бистро, кафе и прочим подобным заведениям искали овсяную кашу. И, представьте себе, нашли. Оказывается не только в Греции все есть.

Его небольшой кабинет кажется тесным от электроники: телевизор, компьютер, телефоны и прочее. Перехватив мой взгляд, Владимир Юрьевич объяснил:

- Это все подарили благодарные больные.

- Скажите, а вы берете деньги, если больной или его родственники предложат, чтобы операция была сделана лучшим образом? - спросил Владимира Юрьевича.

- Лично я не беру. Хотя не могу исключить такие случаи у моих коллег. Но это тема особого разговора. Очень большого разговора. И не только на этическую тему. Мы получаем очень мало. Нас даже сравнивать с зарубежными кардиологами нельзя. Продавец преуспевающего бутика в Хабаровске получает больше. И все же... Простите за возможную выспренность, но, честное слово, мы бываем по-человечески счастливы, когда операция проходит успешно, и мы продлеваем человеку жизнь.

Леонид ГАПИЧ.