И вышила себе судьбу

Про пенсионерку Нину Петровну Распевину часто говорят, что у нее золотые руки. Могла бы жить припеваючи. Она же предпочитает получать свою грошовую учительскую зарплату и каждую неделю на три дня приезжает из гарнизона, что в пятидесяти километрах от города, в Хабаровск. Уже четыре года она ведет кружок вышивания в храме Александра Невского.

В 1960 году Нине Распевиной исполнилось четырнадцать. Вместе с одноклассниками она готовилась к приему в комсомол. Активистка, бессменный автор-художник школьной стенгазеты и постоянная участница смотров художественной самодеятельности немного волновалась. Шутка ли - держать отчет перед всей школой.

Сестра Галина, впоследствии ярая коммунистка, поддерживала Нину: «Не робей!».

А вот отец прятал глаза. Ему, священнику, которого искренне любили и уважали многие в Белогорске, трудно было понять Нину. Но и отговаривать не стал: «Решай сама!».

В актовом зале яблоку негде было упасть. Подошла очередь Нины, и она четко и безошибочно начала читать наизусть устав комсомольской организации.

«Ты прекрати устав рассказывать, - прервал ее директор. - Ты расскажи лучше, чем твой отец занимается!»

Над залом нависло гробовое молчание. Друзья, за которых «душу отдавала», которых яростно отстаивала в спорах с отцом, оказались по одну сторону, Нина - по другую. И такая боль переполняла ее, что казалось: еще чуть-чуть, и разорвет ее на кусочки.

И тут (случайность?) погас свет. В спасительной темноте Нина потихоньку выскользнула из зала и только тогда перевела дух.

Много лет спустя Нина Петровна будет часто вспоминать отца. Например, как отвадил он комиссию, которая хотела как-то после Пасхи увеличить и без того грабительский налог: «Вон вам сколько яиц нанесли!».

«А я вам яйцами и заплачу! - ответил отец. - Что? Не надо? Быстро портятся? Вот и мне не надо. Моя семья десяток съест, а остальное я раздам!»

По-житейски мудрый отец Петр ухитрился самостоятельно построить в Белогорске храм, кстати, и по сегодняшний день единственный во втором (после Благовещенска) по численности и по значению городе Амурской области. А когда семья Распевиных переезжала из Белогорска сначала в Уссурийск, а затем в Хабаровск, проводить их пришли сотни людей.

Но тогда ничего этого Нина не понимала. Она стыдилась того, что она «поповская дочка» и что нужно тайком ходить на службы, скрываясь от школьных друзей и соседей.

И даже переехав с семьей в Хабаровск, она по-прежнему старалась «не высовываться». После школы, хоть и мечталось об институте, пошла работать в ателье «на годик».

«Но моя увлекающаяся натура взяла свое, - смеется Нина Петровна. - Поработала немного и думать перестала о чем- то другом».

Через несколько месяцев заведующая, которая не могла нарадоваться на новую мастерицу, отправила ее на учебу в Ставрополь в школу модельеров. А когда Нина вернулась, давала ей самые сложные заказы от «элиты». Первые лица закройщицей Распевиной были довольны. Но платили строго по прейскуранту. А потому, когда подвернулась более денежная (и престижная) работа в гарнизонном магазине, Нина не раздумывала.

Стараниями нового продавца витрины магазина «Военная книга» вскоре преобразились. Да так, что слух об этом пошел по всему гарнизону и дошел до местной школы.

Сперва в магазин зачастили учителя: «Ой, вас бы к нам в школу!». Вслед за учителями пришла знакомиться с местной достопримечательностью и директор школы: «А вы бы не хотели в школу?». Тут уж Нина Петровна дрогнула, и в гарнизоне появился новый учитель домоводства.

Лет двадцать назад, когда отец Нины Петровны уже заканчивал свою службу (отец Петр в то время уже «разменял» девятый десяток), откуда-то из монастыря привезли плащаницу. Ветхую вещь нужно было отреставрировать. Отец попросил сделать это Нину. Та долго отказывалась, но он настаивал: «Не сделаешь - не спасешься!».

Младший брат восстановил рисунок на бумаге, и Нина Петровна с трепетом: «А вдруг не получится?», приступила к работе. Целый месяц кропотливого труда, и в итоге - ни с чем не сравнимая радость от того, что все удалось. И заболела после этого Нина Петровна вышивкой.

Уже после смерти отца принесла она в церковь Александра Невского собственноручно вышитую крестиком скатерть: «Для дома слишком богато, может, в храме где пригодится?». Взяв ее в руки, отец Сергий не смог сдержать восхищения, а через некоторое время пригласил Нину Петровну на работу в храм.

И появились вышитые ее руками облачение для престола, покров для жертвенника, покрывало на аналой, закладки для Евангелия, облачение для Голгофы...

«Иногда по 14-16 часов подряд работаешь и усталости не чувствуешь, - удивляется Нина Петровна. - Бывает, всю ночь просижу, когда есть срочная работа. А наутро, когда закончишь, такая радость приходит! И легкость, как будто сбросила с плеч камень».

Приступая к работе, Нина Петровна первым делом мысленно представляет себе законченную вещь. И не успокаивается, пока то, что предстало перед ее глазами, не воплотится в жизнь.

Труднее всего далась ей риза для Голгофы в храме Александра Невского. Ее Нина Петровна вынашивала в мечтах три года.

«Вижу, а как приступить - не знаю. Подошла к отцу Сергию, мол, благословите. А он очень осторожный человек, никогда не разрешит, если не уверен, что получится. Но, видимо, что-то ему открылось: «Делай!».

Готовилась риза по частям. Сначала появились набедренная повязка для Христа и терновый венок. Через год - мафорий для Богородицы; потом - плащ для Иоанна Предтечи.

«Научиться вышивать может каждый, - искренне считает Нина Петровна. - Тут главное не талант, а терпение».

«Единственное, о чем я жалею в своей жизни, - говорит Нина Петровна, - так это о том, что поздно занялась вышиванием. Так много секретов сейчас открылось в работе, которые знаю только я! Вот бы отец порадовался!»

Мечтает Нина Петровна о большой выставке. Вынашивает в голове идею, представляет ее себе «объемно и основательно», как она привыкла. И еще хочет сфотографировать все работы «полностью и частично», чтоб оставить секреты мастерства тем, кто придет потом...

Елена МИРОНЕНКО.