Михаил Турецкий: «Наш вокал отличается интеллектом»

Когда-то этими уникальными мужскими голосами могли наслаждаться исключительно верующие - Хор Турецкого начинал свою творческую жизнь с песнопений в синагоге. В начале 90-х годов ритуальные песни впервые вышли в свет - на сцену Большого зала консерватории. И началась у синодального хора веселая гастрольная жизнь. Десять сладкоголосых мужчин назвали себя арт-группой и пополнили репертуар знаменитыми оперными партиями, шлягерами из мировых мюзиклов, джазовыми композициями, романсами и шансоном - материалом, который позволял продемонстрировать вокальные данные во всей красе.

«Мы не выбираем между эстрадой и классикой, мы стараемся объединить эти два направления и создать классическое эстрадное шоу», - говорит создатель арт-группы Хор Турецкого, выпускник Российской академии музыки им. Гнесиных, заслуженный артист России Михаил Турецкий.

Успех Хора Михаила Турецкого критики связывают с ансамблевой слитностью, виртуозностью интонаций, тембровым разнообразием и чувством стиля. При этом образ песни создается и вокальными, и хореографическими средствами. Оперные арии и городской романс, фрагменты литургической синагогальной музыки и классические мюзиклы, джазовые зонги и эстрадные хиты - певцы Хора Михаила Турецкого могут представить на должном уровне любую вокальную музыку.

Хор Турецкого делает из каждой композиции, будь то классическая ария, сентиментальный романс или песня про Мурку, настоящее произведение искусства. Солисты хора импровизируют и даже рэпуют. Они пели на одной сцене, наверное, со всеми звёздами российской эстрады, среди которых Иосиф Кобзон, Лайма Вайкуле, Надежда Кадышева, Михаил Шуфутинский, Максим Галкин, Борис Моисеев, Николай Басков.

В преддверии выступления хора в Хабаровске с его руководителем побеседовал корреспондент «Тихоокеанской звезды».

- Было из чего выбирать, прежде чем ваша судьба остановилась на Хоре Турецкого?

- Я не особо выбирал, кем стать. Знаете, каждый с детства чем-то одержим. Я был одержим пением. Года в два-три уже интонировал, пел песни. Остановить этот поток было невозможно. Так всегда бывает. Тебя накрывает волной судьбы, и ты попадаешь куда надо. Но это в идеале. А на практике меня отдали учиться играть на флейте. Хотя у меня был голос. И я учился играть на флейте, пока двоюродный брат моего отца, создатель Московского камерного оркестра, не спросил, почему мальчик учится дудеть, когда ему надо петь. Все зависит от того, на какой странице Книги жизни шевельнется судьба. В итоге он помог мне поступить в знаменитое музыкальное училище имени Свешникова. Сразу в пятый класс. А моя семья даже не знала, что есть такое училище.

- А кем был ваш дядя?

- Дядя был выдающимся дирижером. Его имя - Рудольф Баршай. Знаменитый альтист. Знаменитый еще и своим аморальным образом жизни. С точки зрения социализма. Три раза был женат, и третья жена - японка. Тогда это было возмутительно. От каждой жены по сыну. Делать карьеру в СССР с таким послужным списком было бессмысленно. Он бы никогда не получил здесь звания и в результате уехал из страны. Когда он приехал в Израиль, его встречала Голда Меир.

- И все-таки, как это у вас так вышло: от детской капеллы к мужскому хору?

- Я ходил в синагогу на праздники. Была середина 80-х. Все собирались на улице. А в самой синагоге старики пели. Но я угадывал в их пении гениальную музыку. Пели они старческими голосами, а я чувствовал мощь. Как-то мысль промелькнула - хорошо бы восстановить традицию. Я просто накликал на себя эту идею, в рамках той эпохи, когда многое стало возможным. Есть такой «Джойнт» - еврейский благотворительный фонд. Они профинансировали открытие хора. И мы начали.

Я поехал в Нью-Йорк, взял там несколько уроков, две недели поковырялся в библиотеке. За два года мы сделали программу, с которой уже выступали в Англии, Франции, Израиле, Америке, Канаде. Это все шло по линии «Джойнт». Но в какой-то момент мы пошли поперек их политики. Как только мы занялись светским искусством, у них пропало желание поддерживать нас. Мне помогали мои друзья из США. Это была, кстати, очень трудная задача - заниматься раскручиванием брэнда: еврейский хор в России. Потому что всем казалось, что наш хор только для евреев. Но это же не так!

В общем, история не умирала, но и не процветала. Кто попадал на наши концерты в Америке, понимали: мы - это уровень. Но у нас не было ни ТВ, ни денег.

- И как же у вас все получилось?

- В конечном итоге я добился поддержки Иосифа Кобзона. Попросил его, чтобы он помог нам с господдержкой. Полторы тысячи раз звонил в офис Кобзона из Америки. Однажды на бензоколонке оставляю машину, а сам бегу в автомат звонить Кобзону, и в это время злоумышленники разбивают стекло машины, крадут портфель, деньги, паспорт, часы. Я добираюсь домой по справке, выданной в полиции, что у меня все украли. Но в конечном итоге я своего добился.

- Теперь Хор Турецкого - продукт российского шоу-бизнеса?

- Мы - продукт русской музыкальной школы. Мы восстановили репертуар еврейской духовной музыки. Это все так. У нас есть «фирменное блюдо» - наши еврейские песнопения. Но у нас есть и все остальное. Мы очень любим петь по-английски, по-французски. Наконец, по-русски, потому что это здорово - петь на своем родном языке. Европейская музыкальная критика называет нас так: «десять голосов, которые потрясли мир». Мы не стесняемся называть себя лучшими. Мы - Хор Турецкого.

- Это в честь марша Турецкого?

- Мой папа приехал в Белоруссию за десять месяцев до войны. Увидел маму, влюбился и увез к себе в Москву. А потом началась война, в Белоруссию пришли фашисты и всех ее родственников, всех до одного, уничтожили. Так Турецких не стало. Чтобы фамилия не исчезла, меня записали Турецким. К Турции это не имеет никакого отношения. Скорее - к городку Турец.

- Наверное, вы хотите воспользоваться возможностью и пригласить хабаровчан на ваш концерт? Что бы вы выдвинули в качестве двух аргументов, из-за которых нам необходимо бросить все свои дела и прийти вас послушать?

- Мы - единственный в мире танцующий хор. Это целая наука. Движение мешает пению. Мы научились с этим бороться. Хотя как балет «Тодес» танцевать не будем.

Во-вторых, нас только десять. И это все - штучные голоса. Вы слышали когда-нибудь, как ревет бык? У него гениальный голос. Бык тембрит серебром. Но в нем нет интеллекта. Это очень важно, чтобы в человеческом голосе был интеллект. Наши артисты этим отличаются.

- Оказывается, старый анекдот «Три еврея - это уже русский народный хор» не так далек от истины.

Подготовил Даниил Литвиненко.