Пока «тоз» не напишет, сев не начнется

Вспоминаем былое с Валерием Александровичем Головиным. В 80-е годы он был заведующим, а я - корреспондентом сельскохозяйственного отдела «Тихоокеанской звезды».

- Давай вспомним Черного - первый секретарь крайкома партии, доподлинно известно, начинал утро с нашей газеты...

- Тоже мне - нашла невидаль. Это мелочи той жизни. А вот деталь посерьезнее. Ни один первый секретарь райкома партии не начинал день, пока Алексей Клементьевич не прочтет утром «ТОЗ». Все ждали и дрожали.

- Головин, ты не шутишь?

- А ты как будто не знала.

- Понимаешь, тогда этому как-то не придавала значения. Мне было важно другое: наша газета имела особый вес. Ведь тебе Черный мог даже самолет предоставить...

- Ну, не преувеличивай. Мы работали, как ты помнишь, под неусыпным контролем Черного. Он диктовал старт всех сельскохозяйственных кампаний. А с самолетом было так. Всех краевых журналистов однажды действительно на самолете повезли в ЕАО на начало уборки картошки. И вдруг мы садимся в Биробиджане. А на взлетном поле уже стоят «Волги» - секретарю по идеологии обкома партии приказано отвезти нас на обед. Едем в ресторан, кушаем фирменный шницель по-биробиджански. Потом опять в самолет, летим в Амурзет. Там нас встречает первый секретарь райкома партии. Два дня мотаемся по полям. Потом опять в самолет и - в Хабаровск. Вот и все.

- Если все было так организованно, отчего же секретари-то дрожали?

- Как отчего? От неизвестности. Как напишет газета, как отреагирует на публикацию Черный... Помню, как ни приеду в район имени Лазо на фермы, так «Волга» первого секретаря райкома партии уже там. Разговариваю с доярками, а секретарь следом смотрит, что «копаю». Потом ждет газету и «резюме» Черного. Ты же знаешь, как мы называли его - «главный агроном», «главный зоотехник», «главный строитель», «главный пахарь».

- Да я и сейчас не возражала бы против таких названий всех первых лиц. Считала бы похвалой. Ведь тогда власть, как мне видится, наизусть знала сельскохозяйственную отрасль - занималась производством и масштабно, и детально. Да и газета в те годы ни разу не «проспала» ни одно событие. Без нас даже сев не начинался - помнишь?

- Да, однажды, как сейчас помню, в конце марта звонит секретарь по сельскому хозяйству крайкома партии Александр Феофанович Шевченко: «В Октябрьском районе ЕАО начинается сев по черепку!». Мы с фотокорреспондентом «ноги в руки» и туда. Прилетаем, а там снег выпал. Поля белые-белые! Как фотокор искал продуваемые взгорки без снега, чтобы снять трактор с сеялкой, можешь себе представить…

- Валерий Александрович, но ведь мы не врали! Да, бывало, что и снимали, и писали именно вот так - загодя. Но потом-то перед публикацией сорок раз уточняли - пошли ли сеялки, сколько посеяли? Не приведи бог исказить фамилию, цифру, факт - голову оторвут! Ответственность журналиста за написанное была сумасшедшей!

- Да, за пятнадцать лет мы практически ни разу не «залетели». Хотя, слушай, был интересный случай. Перед началом сенокоса Феофаныч дает команду написать прогноз погоды. Метеорологи честно изложили все, что «рисуют» спутники, я написал. Несу текст Феофанычу, как он просил. Он читает: «В августе возможно затопление поймы Амура». Немного думает и выдает: «Фу, твою мать - «возможно затопление»! Я тут поправлю». И пишет: «В августе пойма Амура будет затоплена полностью». А по закону подлости август был абсолютно сухим...

- Зато, я помню, сено на фермы вывезли.

- Я не об этом. Благодаря Феофанычу и другим все время драматизировались ситуации. В начале сева они стращали селян теплом - земля оттает, тракторы сядут! В начале прополки, сенокоса, уборки пугали дождями - зальет, сгниет! Осенью грозили ранними морозами - не вспашете зябь! Страх был непременной частью аграрной политики крайкома партии.

- А с другой стороны, в той кампанейщине у газеты тоже была своя не совсем плохая роль. Я бы назвала ее чисто «по-ленински» - организаторской, мобилизующей. Согласись?

- У газеты - может быть. А вот у селян та система власти, те методы управления напрочь убивали всякую самостоятельность и инициативу. Слишком много было карикатурного. Помнишь уполномоченных, которые ездили по хозяйствам? Вот тебе случай. Приезжаю однажды в Лермонтовку на ферму, а там дама из Бикинского гороно. Стоит и озирается. Вижу, боится даже пройти по коровнику. Коровы-то все рогатые. Да и, мягко говоря, грязно. А она в туфельках. И запахи не совсем парфюмерные. Вас, говорю, каким ветром сюда занесло? А ее, оказывается, послали контролировать утреннюю дойку. Это ли не смех?

- Но мы-то о таких уполномоченных не писали. Даже если бы написали, то не опубликовали бы. Но даже в таком нелицеприятном факте я бы все равно выделила внимание к селянам. Оно было разным - и нормальным, и карикатурным, как ты говоришь. Однако тогда его было в избытке. А сейчас? Не будем даже говорить о внимании - это слишком широкое понятие. Скажем об элементарном общении власти с селянами. Скажем об элементарном интересе прессы к сельской жизни. Куда все это пропало? И почему?

- Ты права. Такой вопрос есть. Но у меня нет ответа.

- Валерий Александрович, а ты не задавал себе другой вопрос: сейчас потянула бы власть нынешняя ту сотню совхозов, что были в нашем крае (вместе с хозяйствами ЕАО)?

- Я думаю, вряд ли. Уж если хваленое хозяйство «Краснореченское» загнулось... Ну, ты же сама понимаешь - здесь много факторов, да и речь не о них.

- А как крайком партии оценивал твой безупречный труд на благо народа?

- За пятнадцать лет я лишь однажды (и то думаю, что нечаянно) получил подарок от Черного - транзисторный приемник. Да ведь и в газете тогда было не принято дарить подарки. Но ведь мы не в обиде? Зато без нас, без газеты не начинались ни сев, ни другие дела.

- Это правда. Тогда скажи-ка, пожалуйста, что тебе дала «Тихоокеанская звезда»?

- Дала опыт. Это отличная школа на всю жизнь. Да ты же сама знаешь.

- Знаю, конечно, но все равно приятно слышать. И еще мне приятно сказать, что никто из «тозовцев» не растерялся и не потерялся в этой жизни, научившись пахать и сеять в любых ситуациях.

Раиса Целобанова.