Большое китайское приключение

«Слетаем над Индией и над Китаем? …Не бойся, мы только мечтаем…» (Из стихотворения Игоря Шабалина 80-х годов).

Сыр в мышеловке

- Ты хочешь поехать в Китай? - спросил меня мой приятель, художник и поэт Игорь Шабалин.

Кто не хочет посмотреть соседнюю великую страну? Тем более, что расходы, по словам Игоря, берет на себя китайская сторона. Предприниматель, друг Шабалина, оказывается, уже обо всем договорился. Какая-то крупнейшая в мире фирма, то ли по пошиву, то ли по торговле одеждой, выделила деньги министерству культуры Китая на нашу поездку. Сначала - Далянь. Там двести буддистских храмов! Потом - Пекин, юг Китая, пять городов на наш выбор. Археологические раскопки, исторические памятники… От российских художников требуется немногое: подарить по две своих картины. Едут Геннадий Арапов, Андрей Паукаев, Юрий Дунский, Александр Мацюк, Игорь Шабалин…

- Шестым будешь? Тогда срочно готовь заграничный паспорт. За тобой вся задержка.

Ну кто откажется от такого куска сыра?

- Визу и билет за свои, - инструктировал меня Игорь. - В Китае нам все возместят и еще дадут на карманные расходы и сувениры, - добавил он.

Билеты куплены. Мы с рулонами холстов прошли таможенный контроль и взлетели в хмурое хабаровское небо.

Первый взгляд

Час летели в белом молоке. Потом самолет начал проваливаться и вынырнул из облачности. Под нами поля от горизонта до горизонта. Словно кто-то расческой расчертил землю в разных направлениях.

На что похож весенний Китай? Зелени еще нет, и все напоминает… недостроенную пустыню. Так оно отчасти и есть. Как мы потом узнали, экологи бьют тревогу: всеобщая тамошняя распаханность грозит эрозией. Сегодня Китай готов накормить весь мир, но лет через десять, если дело пойдет подобным образом, он сам будет вынужден импортировать продукты питания. Об этом не устают предупреждать ученые. О том же свидетельствуют пыльные бури, долетающие до Хабаровска. Поэтому не торопитесь, хабаровчане, забрасывать свои дачи-огороды.

Три часа ожидания в Харбинском аэропорту. От нечего делать мы наблюдали, как пять девушек за витринным стеклом тренировались разливать по бокалам шампанское. Разливали и снова сливали в бутылку. Инструктор делал им замечания. Сам брал бутылку и показывал. Девушки смотрели на него с восторгом. Очевидно, были счастливы, что нашли такую работу.

Загрузились в «Боинг». В Даляне нас радостно встретили люди с табличкой: «Хабаровские художники». Нас так обнимали, что мысль о том, где сыр бывает бесплатный, совсем испарилась.

Они привезли нас в государственную гостиницу «Дао ийтай». Это целый комплекс коттеджей на берегу океана с рестораном, садом, искусственными водоемами, водопадами и пляжем. Здесь останавливаются видные зарубежные деятели, отдыхают летом руководители Китая. Здесь останавливался Никита Хрущев. Теперь будем жить мы.

Одна ночь из тысячи и облом

Господин Ван Хай Чин, наш куратор, человек, пригласивший нас в Китай, сразу же сообщил при встрече, что очень любит русское искусство. Особенно близки ему передвижники - Репин, Шишкин, Поленов. Его речь закончилась так:

- А теперь приглашаем вас на банкет.

Описать китайское праздничное застолье не берусь. В жизни такого не видел и не едал. Повар из Пекина. Девушки-официантки. Букеты. Тосты. Улыбки. Мы совсем расчувствовались и размякли.

- А теперь, - сказал наш гостеприимный хозяин, - мы пройдем в гостиницу и насладимся вашим творчеством.

- Лучше бы завтра, - пробурчал тихо себе под нос Геннадий Арапов.

- Почему? - предчувствуя недоброе, шепотом спросил я.

- Посмотрят и выгонят. Или заставят отрабатывать банкет на рисовых полях.

Опять вспомнился проклятый сыр. Настроение от дурных предчувствий испортилось.

Пока распаковывался, работы других уже посмотрели. Ко мне вошли молча, без улыбок. Глянули на расстеленные на полу холсты. Молчание. Все не то! Ни Репин, ни Шишкин не приехали. Приехали самозванцы из Хабаровска.

Нас пригласили для разговора. Сели за стол, за которым обменивались любезностями. Тягостная густая тишина. Все смотрят на Ван Хай Чина. Он молчит. Думает.

Потом начинает медленно говорить:

- В Китае очень ценится русская реалистическая живопись. То, что мы увидели, несколько другое. Это… Это…

- Современная живопись, - подсказал кто-то из нас.

- Да. Да. Это современная живопись, - кивнул головой куратор.

Он опять надолго замолчал. Все ждали.

- Но все равно… Работать мы будем. Выставку делать будем, - принял он решение.

Значит, сегодня не выгонят. И то хорошо. Китайские хозяева быстро свернули наши холсты и уехали.

Ночью не спалось. Как выбраться из мышеловки? Кажется, придумал. Этюдов мы с собой не взяли. Готовились к путешествиям. Пусть Юра Дунский нащелкает фотографий, и мы быстро напишем нашим хозяевам какого угодно реализма. Дело это не хитрое. Тут не до жира.

Мы еще не знали, что неправильно информированы - и мы, и китайская сторона. Кто в этом виноват, до сих пор не понятно. Мы приехали работать. Вот так!

Первые дни

Утром завтрак, по изобилию похожий на банкет. Опять распахивают нам двери девушки. Опять улыбки. Опять любезность хозяев.

- Едем осматривать город. Два дня на отдых.

Осмотреть пятимиллионный Далянь непросто. Нам показали новые небоскребы. Мы заглянули в старый парк. Прошлись по «русской» улице, которую проектировали хабаровские архитекторы. Побывали на городском пляже. Удивительно! Пляж в центре города, а местные жители во время отлива собирают что-то съестное на отмелях.

В этой поездке, как и во всех прочих, нас сопровождали три Вана. Ван Хай Чин - куратор. Ван Цинь - переводчик, преподаватель университета и Ван Лян, которого нам представили как фотографа. Он действительно не расставался с фотоаппаратом и много снимал. Еще он любил напевать русские песни.

На другой день поехали в Порт-Артур. Собственно, в сам порт иностранцев не пускают. Военный объект. Нам разрешили подняться на сопку, на которой сохранились окопы и ходы сообщений. Сопка эта обильно полита русской и японской кровью. На вершине стоит несколько пушек и японский памятник в честь победы. Выполнен он в форме артиллерийского снаряда и очень напоминает нечто считающееся неприличным. Он вызывающе торчит вверх, и к нему идут и идут на поклон японские туристы.

Мы проявили толерантность и сфотографировались у русских и японских пушек, и пошли вниз. У подножия сопки старый китаец господин Хан Син Шу привычно рассказал нам о том, что лично был знаком с сержантом Редкозубовым, с которого лепили русского воина-освободителя для монумента в Даляне. Господин Хан попросил меня узнать, жив ли генерал Турантаев. С этим вопросом я обращаюсь к читателям.

Опять автобус ехал мимо полей и деревенских фанз. Бедный быт. Но встречаются дома и побогаче. Удивила нас земля. Желтая глина. Никакого намека на чернозем. Каким невероятным трудом крестьяне выгоняют из этой глины овощи и фрукты! А говорят, на юге земли еще хуже. Вот почему так терпеливы и трудолюбивы китайцы. Они воспитаны своей землей.

Через день нам привезли новые натянутые холсты. Мы закупили краски и принялись за работу. Рисовал каждый свое и как хотел. Мой «реалистический» план оказался не нужным. И хорошо.

Очевидно, хозяевам тоже нравились наши работы. Отношение к нам было очень добросердечным.

Хотел купить пачку карандашей. Но мне их купили китайцы и сказали:

- Это подарок.

Приглянулась книга…

- Это подарок.

Закашлял… Тут же, поздно вечером, привезли лекарство. Утром везут на консультацию к профессору. Китай - страна подарков: нефрит, костюмы, чай, водка, украшения для жен.

Китайцы - веселые люди. Они понимают и ценят чужие шутки. Общаться с ними большое удовольствие. Но все равно в глубине души шевелился червяк сомнения. Может, это только восточная вежливость?

Встреча с собой

Прошло еще несколько дней. Нас пригласили на презентацию подаренных нами господину Ван Хай Чину картин в шикарную гостиницу - ресторан «Ши чжоу юнь хай».

Нас заранее предупредили, что хозяин гостиницы, господин Го - меценат. Он собирает китайскую живопись и хорошо в ней разбирается. Одна из наших картин предназначена ему в подарок.

На входе мы увидели плакат с приветствием. Хабаровских художников ждали. В вестибюле висела картина площадью более 20 кв. м. В стиле гохуа были нарисованы горы, сосновые леса, дворцы, водопады и море с лодками. Целый мир, по которому можно долго путешествовать, делая маленькие открытия.

В бесчисленных залах ресторана висела первоклассная живопись. Целый музей.

- А теперь посмотрим ваши картины. Пройдемте в лифт.

Лифт поднимался, а сердце падало. Как будет выглядеть наша живопись после китайских шедевров?

Вошли в зал с красными стенами и золотисто-красной мебелью. Вошли и обомлели. В шикарных золотых рамах наши картины смотрелись великолепно.

Пожалуй, за всю поездку это было самое сильное эмоциональное потрясение. Картины выглядели достойно. И это главное. Господин Го выбрал себе в подарок холст Юрия Дунского. Нас пригласили на банкет.

- Это блюдо у нас обычно не готовится. Это только для вас. А это утка по-пекински. Попробуйте обязательно…

Я жевал. Слушал тосты и думал: «Это надо же! Стоило ехать в Китай, чтобы убедиться, что в Хабаровске есть хорошие художники. И эти художники - мы».

А кухня в ресторане «Ши чжоу юнь хай» потрясающая. В Китае повар считается художником. Блюда - произведения. Их следует не только есть, ими принято любоваться и восхищаться.

Храмы Даляня

- Можно посмотреть один из двухсот буддистских храмов Даляня? - спросили мы.

Принимающая сторона очень удивилась. Оказалось, что в городе буддистских храмов нет. Есть где-то за городом, но никто толком не знает, где.

Понятно, почему. Далянь - новый город.

- А православные храмы у вас есть? - спросил я.

- Есть, - обрадовался Ван Хай Чин, - у меня есть знакомая - христианка. Добрая, очень добрая женщина. Я зову ее мамой.

В Китае принято называть близких друзей, родственников братьями и сестрами, а старших - отцами и матерями.

Ван Хай Чин достал телефон, поговорил минуту и сказал мне: «Пошли знакомиться».

Мы почти бегом влетели в супермаркет и понеслись по этажам. Через несколько минут я уже жал руку пожилой китаянке с удивительно добрыми, ласковыми глазами.

- Вы православная христианка?

- Да.

- Можно завтра пойти с вами на воскресную службу?

- Да. Очень хорошо. Только завтра, потому что послезавтра я улетаю в другой город по делам. И в храм надо приходить пораньше. За час. Иначе не попадем. Очень много народа.

Мы еще раз улыбнулись и расстались до завтра. Но встреча по моей вине не состоялась. Работа не пустила. Надо было срочно завершить начатые холсты.

Через несколько дней, когда я освободился, меня усадили в машину и повезли: «Едем в храм».

За высоким забором небольшое здание с крестом. Судя по внешнему виду, храм не православный. Ворота закрыты.

- Ничего, - сказал Ван Хай Чин, - у меня друг - сторож.

У Ван Хай Чина везде друзья. От первого секретаря далянского горкома партии до церковного сторожа. Куда ни зайдем: в школу, в больницу - все радостно его приветствуют. Ему машут руками и что-то кричат из проносящихся машин. Он гений общения. Его любимая поговорка: «Много друзей - много денег. Мало друзей - нет денег». Сравните с нашей «Не имей сто рублей, а имей сто друзей».

Мы входим в прохладный храм. Беленые стены. Алтарь стеной не отделен. Икон нет. Зато есть множество стульчиков. Нет, храм не православный. Скорее всего, протестантский.

- Скажите, это лютеранский храм? - спрашиваю я у пожилого полного китайца, сопровождающего нас.

- Да! - обрадовался он. - Мартин Лютер!

Оказывается, китайцы совсем не видят разницы между христианскими конфессиями. Из разговора становится понятным, что к христианству они относятся очень положительно. Оно, по их мнению, улучшает людей, укрепляет семью и государство. Приятно, что в Китае это понимают. У Ван Хай Чина возникла идея сделать выставку моих работ из цикла «Путь» прямо в храме. Договариваемся, что выставка должна быть не коммерческой, благотворительной.

Лицом к лицу

Интересно наблюдать повседневную жизнь Даляня. Домохозяйки с сумками. Пожилой китаец с забавной желтой собакой на поводке. Влюбленные. Молодежь играет в игру, похожую на нашу послевоенную «доску», а теперь «Сокс». Жена в гневе бьет по голове мужа газетой. Он сознает вину. Пригибает голову. Молодая женщина и мужчина стоят на коленях прямо посреди тротуара. Перед ними разложенные какие-то карточки с иероглифами - китайский гороскоп. Разъезжают на трехколесных, нагруженных поклажей велосипедах люди.

Экзотику вроде рикш с паланкинами мы видели только раз. Это дорогой аттракцион для олухов-туристов. Много такси. Оплата строго по счетчику. Трамвай - один юань (три рубля), а расстояния - не чета нашим.

Орава беспризорных детей. Все тянут руки.

- Не давайте. Они собирают не для себя. У них есть хозяин, - предупреждают меня Ваны.

Ну как не дать, Христа ради, в чужой стране? Куда ни глянешь - везде интересно. Мы китайцам тоже интересны. Особенно поражает далянцев большой, бородатый, краснолицый Геннадий Арапов. Он такой большой, что когда Ван Хай Чин решил в подарок пошить нам адидасовские костюмы, на фабрике не оказалось лекал нужного размера. Геннадию в утешение сшили пиджак.

Как-то утром Геннадий вышел на балкон. Проветриться. Внизу проходила компания китайцев. Одна китаянка так на него засмотрелась, что упала. Сбил ее с ног Геннадий своей мощной красотой. Очевидно, русские богатыри в Даляне не частые гости.

Но еще более забавная история случилась с нашим коллегой Андреем Паукаевым.

- Вы знаете, - сказал ему во время очередного пира господин Ван (переводчик). - Вас наши девушки считают очень красивым. По мнению девушек, работающих в ресторане, вы похожи на принца на этом… на этом…

- На «Мерседесе»? - спросил кто-то из наших.

- Нет. Нет. На этом…

- На белом коне?

- Да-да, - обрадовался господин Ван, - вы для них принц на белом коне.

- Так вот почему Андрею всегда первому пиво наливают! Девушки влюбились, - поняли мы.

По-китайски девушка - куня. Одна юная куня смотрела на Андрея с особым восторгом. Поэтому повод для шуток за столом был всегда.

Мы решили утешить эту девушку. Каждый художник нарисовал ее портрет и подарил ей на память. Андрей сделал самый большой рисунок.

- Она чем-то похожа на мою дочь. Мне уже скоро пятьдесят, - оправдывался он, хотя ни в чем не был виноват.

Весна - не туристский сезон. Иностранцев в городе мало. На европейские лица засматриваются. Мы входили в лифт небоскреба. Выходящие из него женщины при виде нас остолбенели. Одна из них сказала другой по-английски: «Вот это рожи!»

- Это она про тебя, - предупредительно пояснил мне стоящий рядом Гена Арапов.

Китайские друзья упростили наши имена. Им так удобнее. Геннадий Арапов стал Гина. Я - Саша-профессор.

- Не профессор. Только доцент.

- Нет. Ты - профессор.

И везде, на официальных приемах и в дружеском общении я откликался на Сашу-профессора.

Потом мне дали еще одну кличку-определение «добрый старик». Сначала я подумал, что это намек на мою уж нескрываемую плешь и особую доброту, которая так и сквозит на моем потрепанном годами лице. Но оказалось все проще. «Добрый старик» - это то же самое, что «молодой человек», «мужчина» и другие наши обращения.

В Китае старости стесняться не принято. Ее уважают. Поэтому стариков называют стариками, и они не обижаются.

Однажды сидел я с двумя Ванами в ресторане. Под стеклянным чайничком горела маленькая спиртовка. Мы пили чай и разговаривали. Ван Хай Чин рассказал о себе. О том, как рано потерял отца. Как умер от лейкемии его отчим. Как трудно приходилось его матери-крестьянке. И как получил он высшее образование на деньги добрых людей.

- Пришло время вернуть людям добро. Принести пользу своим трудом. А теперь расскажите о себе.

Во время моего рассказа Ван Хай Чин приложил руку к груди и что-то сказал.

- Он говорит, что вы тронули его сердце, - перевел Ван Цинь.

И тут я почувствовал, что не могу с собой справиться. На глаза навернулись слезы. Не часто удается быть откровенным на родине. Нет, все-таки стоило ехать в Китай, чтобы найти друзей.

О том, что было дальше, читайте в одном из следующих номеров «Тихоокеанской звезды».