Нас учила армия, а экзаменует жизнь

Нам присылали обычные письма и письма электронные, нам несли бережно упакованные альбомы и просто конверты со старыми черно-белыми фотографиями. А кто-то извинялся, что фотографий нет - остались в отчем доме на уже «заграничной» родине. Но в результате у

Мы, конечно, ждали и надеялись. Мы, собственно, даже не сомневались: предложение «Тихоокеанской звезды» принять участие в нашем традиционном конкурсе «Дембельский альбом», посвященном Дню защитника Отечества, заинтересует многих. Но что их будет столько, признаться, не ожидали.

Нам присылали обычные письма и письма электронные, нам несли бережно упакованные альбомы и просто конверты со старыми черно-белыми фотографиями. А кто-то извинялся, что фотографий нет - остались в отчем доме на уже «заграничной» родине. Но в результате у нас получился настоящий «Дембельский альбом», общий для разных судеб и поколений (он начинается, как видите, на 1-й странице, продолжается на других страницах этого номера газеты, его материалы будут публиковаться также в следующих номерах «Тихоокеанской звезды»).

Итоги конкурса и, конечно, имя обладателя главного приза будут опубликованы в нашей газете 1 марта.

Эти два рассказа - из разного времени. Даже - из разных эпох. Можно сказать, что в определенном смысле они родом из разных стран.

Однако есть в них то главное, что делает их соседство на газетной странице абсолютно понятным: это - истории о том, как взрослеют вчерашние мальчики, как они становятся мужчинами.

Один из их авторов получил главные уроки мужества без малого 70 лет назад, у второго это произошло четыре десятилетия спустя. А вот школа была общая - армия…

Когда солдаты плачут

Я служил «срочную» в бывшем Закавказском военном округе с 1988 по 1990 год в Армении, в 15 км от Ленинакана (сейчас - Гюмри). Город этот в декабре 1988-го был разрушен землетрясением. Катастрофа оставила неизгладимый след в памяти.

Разрушения в части были минимальны - по сравнению с тем, что стало с Ленинаканом: его, в общем-то, не стало. Уже через несколько часов после толчков нас построили на плацу, и командир части озвучил приказ, согласно которому мы должны будем помогать в разборе завалов и спасении людей.

Когда 8 декабря нас привезли в Ленинакан, от увиденного у меня на голове зашевелились волосы, при въезде в город впору было вывешивать баннер: «Добро пожаловать в ад!», меня не покидало чувство, что оно так и есть.

Целых зданий практически не было, повсюду - хаос. Убитые горем живые люди, погибшие, которых уже смогли вытащить, лежали прямо на улицах, их не успевали забирать. Да и некому было, не работали ни милиция, ни врачи, вообще никто.

На помощь, как всегда, пришла армия. Нашему взводу (10 сопливых бойцов) была поставлена задача: разгребать то, что осталось от универмага. Пятиэтажное здание сложилось, как карточный домик. Но сначала приказали искать живых.

Не знаю, что тогда двигало нами, на 20-градусном морозе практически голыми руками мы разбирали то, что можно было поднять. Помню, как наткнулись на молодую женщину, она всё время что-то причитала по-армянски, ей придавила ноги упавшая плита в несколько тонн. Местные боялись что-то делать - при любом толчке могло завалить и тех, кто пытался спасти.

И вот мы почти сутки ломали и кирками долбили эту плиту, чтобы вытащить женщину. Когда мы ее вытаскивали, она уже еле дышала, и толпа людей, человек 100, начала хлопать нам… и в этот момент я позволил себе заплакать. Просто, наверное, психика 19-летнего солдата дала сбой. Но, наверное, в такие минуты мальчики и становятся мужчинами. Не знаю, выжила ли та женщина, но помнить ее буду всю жизнь.

Нас практически не кормили, из части ничего не привозили. Столовая не функционировала, да и, по правде говоря, кусок в горло не лез от всего увиденного и пережитого. Питались консервами из этого универмага и втихаря запивали армянским коньяком «Ахтамар», стоившим по тем деньгам просто заоблачно - 80 рублей за бутылку. Пили его, чтобы хоть как-то согреться, двенадцать часов на морозе давали себя знать.

Поздно вечером нас привозили в часть обмороженными, и мы еле стояли на ногах, а утром, не дожидаясь развода по части, машина увозила нас в город. И так - целую неделю.

Только дней через восемь разбор зданий начал приобретать какой-то цивилизованный вид: прилетели спасатели, появилась тяжелая техника. Хотя, конечно, сегодняшнее МЧС с его техникой и прочим и то, что было тогда, - это как два разных мира.

Когда через два месяца командир роты вручал нам медали за участие в восстановлении Армении после землетрясения, было чувство выполненного долга. Простые девятнадцатилетние парни из далекого Хабаровска помогли людям на другом конце страны. Страны, которой уже давно нет, но которой мы присягали.

Эдуард Вогутов, Хабаровск.


К адмиралу - с бородой

Когда началась война, мне было 17 лет. Я сразу же вступил в ополчение, где прошел 110-часовую подготовку, а через год, 12 августа 1942 года, наш эшелон из города Сковородино отправился под Сталинград, но через двое с небольшим суток пути состав из Иркутска повернули на Владивосток, где и прошла моя флотская служба: рядом была агрессивная Япония.

На нашем острове Аскольд в июне 1945 года было проведено учение 355-го батальона морской пехоты. Наш гарнизон был учебной базой и как бы защищающиеся, а морпехи - наступающие. Краснофлотцы схватились с нами в драке за более выгодные позиции. На моих глазах ветеран нашей части старшина батареи Улыбин схватил штык винтовки наступающего морского пехотинца и отобрал у него оружие. У того брызнули слезы из глаз: «Дяденька старшина, отдайте винтовку. Меня ведь судить будут и в десант не возьмут!». Пожалел его старшина, отдал винтовку со словами: «Винтовка - твоя честь. Береги ее».

Мы сопровождали 355-й батальон, при высадке на вражеской территории эти мальчики проявляли чудеса мужества и храбрости. Кроме командира батальона и его замполита еще трое стали Героями Советского Союза: Яроцкий, Бирюля, а Маша Цуканова посмертно.

Когда Тихоокеанский флот вступил в войну с Японией, действия его с командованием сухопутных частей координировал представитель Ставки Верховного Главнокомандующего адмирал Кузнецов. Он посетил с проверкой 26-ую отдельную артиллерийскую бригаду.

Адмирал, обходя строй, шутил, делал какие-то мелкие замечания. Остановился против старшины 2-й статьи Ивана Жукова. «Почему вы небритый?» - спрашивает. Тот отвечает: «Товарищ адмирал, я отращиваю бороду». - «Ну, это Уставом не возбраняется! - заметил адмирал и добавил: - Через три месяца явишься во Владивосток, покажешь мне свою бороду».

Во время войны часть защищала главную базу флота Владивосток. Сопровождала на боевые задания крейсеры «Калинин» и «Каганович». Вой­на с Японией победоносно завершилась, подошел к концу и назначенный адмиралом трехмесячный срок. И Жукова, старшину уже не 2-й, а 1-й статьи, отправили к адмиралу. Войдя в кабинет, он доложился: «Товарищ адмирал, старшина 1-й статьи Жуков явился при бороде!». А борода выросла седая…

Адмирал встал из-за стола, шагнул к старшине, пожал руку, поблагодарил. Наградил Жукова именными наручными часами и разрешил задержаться на два-три дня, познакомиться с Владивостоком...

Владимир Коряков,  председатель ветеранской первичной организации Красно­знаменной Амурской флотилии.