Когда-то в детстве я зачитывался «Лесной газетой» В. Бианки. Но однажды попала мне в руки книга Всеволода Сысоева «Удивительные звери» - и с Бианки было покончено. Это была любовь с первой строчки. Раз и навсегда.
После «Золотой Ригмы» я прочитал «Амурские звероловы», «Хозяин Малого Хингана»… 24 ноября уважаемому Всеволоду Петровичу исполнилось бы 111 лет.
Прошли годы с момента, когда я воочию увидел Сысоева. Эта встреча осталась в памяти на всю жизнь. И сама обстановка этого разговора, кабинет писателя… Квартира, больше похожая на охотничью избушку, изукрашенная бархатом амурским, повсюду книги с авторскими надписями Окладникова, Ганзелки, Зикмунда и других.
Сомневаюсь, что среди этого библиофильского изобилия нашлась хотя бы одна книга, не прочитанная с карандашом в руках. Взгляд впитывал детали: заваленный рукописями, папками стол, фотографии, картины.
Запомнилась одна из них: в зимнем лесу охотник сидит верхом на тигре, обхватив зверя голыми руками. Сначала я подумал, что это сам Сысоев - окладистая борода и суровый облик были похожи, но на картине был изображен Иван Богачев - легендарный тигролов.
Сегодня его нет с нами. Но до сих пор у меня перед глазами его облик: изумительный магнетизм проницательных глаз. Белая рубашка, вышитая крестиком. Сысоев очень любил рубашки-косоворотки, подпоясывал их кожаным ремешком.
Рассказчиком был потрясающим
Лучшую биографию о В. П. Сысоеве оставила его дочь Ольга Всеволодовна. Всю жизнь, отдавшая Хабаровскому краеведческому музею им. Н. И. Гродекова, она передала любимому детищу отца в дар бесценные документы и вещи. Всю жизнь, являясь его «секретарем», дочь напечатала на пишущей машинке почти все книги отца.
Из ее записок узнаем, что мать Сысоева была кухаркой, хотя происходила из обедневшего польского дворянского рода. Отчим - рабочий железнодорожных мастерских.
«Петр Сысоев, чье имя я ношу, - не мой родной папа. Моим, как теперь говорят, биологическим отцом был дворянин по фамилии Иевлев», - признался он незадолго до смерти.
«Детство папы проходило в Смоленске у тетушки - княжны, - вспоминает О. В. Сысоева. - Воспитывался он, как барин, ему рано подарили лошадь, на которой он ездил верхом с четырех лет, а в двенадцать получил в подарок настоящее охотничье ружье. Умение обращаться с лошадьми и оружием много раз спасало ему жизнь.
Каким мальчишкой был Сева? Да сорванцом, причем заводилой. Он целыми днями пропадал на берегу моря, купался до посинения. Нырял и плавал он замечательно. Любил опуститься на дно и открытыми глазами рассматривать подводный мир. Еще научился мастерски ловить крабов. Никто не мог сравниться с ним в этом.
В школе он учился без особых успехов, а с русским языком вообще были проблемы. Ежегодно летом он занимался с репетитором, чтобы не стать второгодником. А после седьмого класса он наотрез отказался возвращаться в школу.
Мама вынуждена была определить сына учеником к знакомому слесарю-сантехнику, так что трудовую жизнь Всеволод Сысоев начал довольно рано. И навыки этой профессии сохранил на всю жизнь: когда мы стали жить в благоустроенном доме, всю нашу сантехнику папа приводил в порядок сам.
Ну а что касается русского языка, то с грамматикой папа не дружил всю жизнь, писал с ошибками. Объяснял это тем, что в детстве ему пришлось осваивать несколько языков.
У тетушки на Смоленщине овладел польским, а когда переехал в Ялту, то в школе кроме русского учил и татарский, причем с этим языком у него не было проблем.
А украинский освоил, когда с матерью бежали от голода в Крыму и пешком прошли всю Украину до Харькова. Передвигались от села к селу, останавливались, нанимались на работу и, набравшись сил, продолжали путь.
Вышли из дома в Ялте ранней весной, а прибыли в Долголятку под Смоленском поздней осенью. И хотя в детстве папа много читал, грамматикой русского так и не овладел. Но зато в совершенстве овладел устной русской речью. Каким потрясающим рассказчиком он был!
Позже мне довелось работать с отцом в Хабаровском краеведческом музее. Когда он вел экскурсию по музею, посетители слушали его, разинув рты».
Письма Сталину
«В детстве он мечтал стать кавалеристом, - продолжает Ольга Всеволодовна. - Ведь его дядя был директором конезавода на Смоленщине. Когда он с мамой перебрался в Крым и его стихией стало Черное море, стал мечтать о морских путешествиях.
После школы отец пытался поступить в Одесское мореходное училище, но не был принят. Была еще одна попытка связать свою судьбу с морем - поступить в Ленинградскую школу водолазов, но и тут сорвалось: когда папа прибыл в школу, набор уже завершился.
Но он не расстроился. К тому времени на селе создавались колхозы, ликбезы. Позже, уже в преклонном возрасте, отец удивлялся, как местные власти доверяли ему, совсем молодому парню, такое серьезное дело, как агитация за вступление в колхоз. И он справлялся, своей искренностью подкупал крестьян, и они верили ему.
А когда началось раскулачивание и коснулось непосредственно его дядюшки, папа в полном недоумении не знал, что и сказать. К счастью, крестьяне отстояли свой конезавод, и дядя остался его директором.
Позже отец поступил на курсы подготовки для поступления в вуз, потому что решил стать инженером. Его заметили коммунисты Ялты и порекомендовали возглавить молодежную организацию. Так папа стал первым секретарем горкома комсомола. Время было тревожное, через Ялту шел поток контрабанды, комсомольцы ловили «уголовный элемент».
После окончания курсов в 1932 году отец отправился в Москву поступать в Московское высшее техническое училище им. Баумана. Правда, Бауманка его разочаровала. Вот почему папа перешел в Институт пушно-мехового хозяйства. Причиной тому стала его охотничья страсть. Учился он с упоением, был лучшим студентом, получая благодарности от преподавателей и повышенную стипендию за успехи в учебе.
Студенческие годы Всеволода Сысоева пришлись на время репрессий, но его, к счастью, это не коснулось. На последнем курсе отец проходил практику в экспедиции по Архангельской области. Нависла угроза ареста начальника экспедиции, человека честного. Папа так возмутился несправедливостью, что написал письмо Сталину: «Если уж арестовывать, то и меня…» Дело прекратилось.
Позже было еще одно письмо Сталину. Став охотинспектором, он много разъезжал по краю и видел, как плохо вооружены охотники. Тогда он обратился к Сталину:
«Мне стыдно, что мы победили в такой войне, так прекрасно вооружили нашу армию, а охотники идут в лес с ружьями образца прошлого века…»
Вскоре его вызвали в спецотдел и дали прочитать и расписаться в получении ответного письма, в котором сообщалось, что на вооружение дальневосточных охотников выделяется несколько тысяч карабинов и миллионы патронов к ним. Вскоре пришла первая партия оружия, и папа приобрел себе карабин, который хранится теперь в музее».
Подельчивый и хлебосольный
«Хотя ему не довелось попасть на западный фронт, в Маньчжурии он прочувствовал в полной мере, что такое война, - продолжает дочь писателя. - Позже сказал: «А мне зачтется там, на небесах, что на войне я не только не убил ни одного человека, но и спас от смерти несколько сотен людей».
Сысоев имел броню, его не должны были призывать в армию. Но он считал, что защищать Отечество от врагов - святое дело мужчины. Мало того, сразу стал готовить себя к отправке на фронт, на Запад.
Но его направляли на разные виды учебы: в войска химзащиты, на интендантские и офицерские курсы. Отец просился на фронт, а его командировали сначала в батальон связи, который стоял в Озерной Пади в Приморье, потом перевели в медсанбат, в составе которого он воевал в Маньчжурии.
Медсанбат не принимал участия в боях, но случались моменты, когда отец чувствовал дыхание смерти что называется в затылок. Однажды мама получила от него письмо: «Если такие бои будут длиться еще несколько дней, от нашего медсанбата не останется ни одного человека».
Доброту Сысоев называл подельчивостью. Хлебосольство у него было в крови. Сам он был удивительно подельчивым человеком. Кто только ни захаживал к нам домой на улицу Фрунзе, о ком только ни хлопотал отец. К нему в последние годы шли люди, у которых Сысоев был последней надеждой.
Помню, как зимой приходили к нам папины друзья-охотники. Скромные, немногословные. Расходились поздно, а утром я просыпалась от осторожных шагов. Папа уже одет полесному: короткая солдатская шинель, на ногах - мягкие ичиги из лосиной кожи, на голове - простая шапка. За спиной - рюкзак и ружьё в чехле. Расстаёмся на месяц.
Но вот я опять просыпаюсь от шума. Вернулся папа. У меня от радости перехватывает дыхание, мама сияет. А папины друзья затаскивают туши кабанов, медведей и раскладывают их под столами, кроватями, у стен. Комната наполняется запахами дыма, леса, мороза. Папа достает «лисичкин хлеб», орешки, нет ничего вкуснее этих нехитрых гостинцев!
Туши зверей оттаивали, с них снимали шкуры, разделывали на куски, раскладывали по мешочкам и свёрткам. А дальше начиналась моя работа: разнести по многочисленным адресам папиных друзей и знакомых гостинцы к Новому году. Куски мяса, которые оставлялись на питание семьи, переносились в сарай и перекладывались снегом в больших ящиках изпод ружей».
Соболь просится в руки
Сысоев стал легендарным при жизни: среди охотников буквально почитался за святого. Однажды его спросили: «Что является главным делом вашей жизни?» Ответ был неожиданным:
«В 1939 году я завез в край норку и ондатру. Расселились звери, прижились. Наверное, в этом есть моя заслуга. И еще в том, что я создал первый в СССР соболиный рассадник, который за семь лет дал 4200 соболей. Бобра завез, и он прижился. Я открывал зверосовхозы. Их было десять в Хабаровском крае. Я счастлив тем, что спас от полного истребления длинношерстного тигра, защитил калана и лебедя. Сегодня их занесли в Красную книгу».
Вернемся к запискам О. В. Сысоевой:
«К соболю у моего отца было особое отношение. «Соболь просится в руки человека!» - слышала я от отца. Помню, как привозили в подвал клетки с соболями, мы бегали смотреть на них. Зверьки были очень симпатичны. Потом клетки увозили в аэропорт, откуда самолётом развозили по всему краю. Всю зиму продолжалась эта работа: встречали одну партию соболей, провожали другую.
Довелось мне в 1990 году участвовать в музейной экспедиции на реке Мае. В одном из сёл мы беседовали с женщиной-охотницей. Она в сердцах корила соболя: «Стало так много соболей, что совсем исчезла белка!»
В другой раз мы с отцом услышали от промысловика из посёлка Медвежий:
- На кого охотитесь?
- Да на соболя, конечно.
- А много ль его в лесу?
- Соболято? Да что мышей!
Отец вспоминал, как трудно шли работы по расселению соболей. Многие не верили в успех дела, считали, что затраты не окупятся, что лучше запретить охоту на соболя и смириться с тем, что он исчезает. Сокрушался, что закрыли соболиный рассадник, что не дали довести до конца дело по их клеточному разведению. А ведь рассадник дважды был участником ВДНХ в Москве.
Прибывших из Белоруссии первых 60 бобров отец сам лично грузил на катер, вывозил на реку Немпту и выпускал. Следил за тем, как приживаются бобры на новых местах. Работу эту он проделал, будучи директором музея, и всегда с гордостью говорил, что следовал традиции великого своего учителя В. К. Арсеньева - «музей не чулан, а живое дело».
«А еще отец был деканом географического факультета Хабаровского пединститута, - продолжала свои воспоминания Ольга Всеволодовна. - Он изменил географию полевых практик студентов. До него студенческие отчёты пылились в шкафах. Папа направлял студентов в районы края, а отчеты ложились в основу справочников. Первым был обследован Кур-Урмийский район.
Довелось ему обследовать нерестилища кеты, будучи сотрудником «Амуррыбвода». Всего одна экспедиция дала материал для книги «Светлые струи Амгуни» и потрясающего рассказа «Ход до смерти».
Двенадцать лет жизни отец отдал Хабаровскому краеведческому музею. Именно музею я обязана сближению с отцом, потому что в 1965 году он попросил меня возглавить созданный им отдел природы. При нем музей удостоился звания «Лучший музей РСФСР».
Выдающимся экспонатом музея отец считал панораму «Волочаевская битва». В России нет панорам, посвященных Гражданской войне. Удалась она не только потому, что писали её лучшие художники студии Грекова, а ещё и потому, что для них были созданы все условия натурного плана.
Последняя встреча
Последний раз общаться с Сысоевым мне довелось уже в самом конце его жизни, когда интервью он почти никому не давал. С третьего захода я добился-таки
приглашения. Для «Тихоокеанской звезды» нужен был рассказ об академике Окладникове.
С нашей газетой писатель всегда дружил. Первый его очерк «Весенняя охота» под рубрикой «Из блокнота охотоведа» появился в «Тихоокеанской звезде» в 1947 году.
«Как бы Окладников порадовался!» - воскликнул Сысоев, держа в руках книгу «Олень золотые рога» в бумажной обложке. А потом показал размашистую надпись: «Другу моему дорогому, Всеволоду Петровичу, поэту амурской тайги от неисправимого автора на добрую память о Кондоне, Девятке, о каменных людях и всем остальном хорошем и светлом, что дали мне наши встречи. А. Окладников».
Дружба эта началась в конце 50-х прошлого века. Вспомнил Сысоев, как в Кондоне, где был с Окладниковым в экспедиции, купил за бутылку водки берестяную оморочку.
Эта нанайская оморочка была восемь метров в длину, везти ее на машине нельзя было. Пришлось перегонять эту «ладью» сплавом до Комсомольска. На борт теплохода оморочку тоже не принимали.
Только сославшись на то, что она нужна для съемок фильма с участием самого Окладникова, лодку провезли до Хабаровска. Кстати, эту оморочку можно увидеть сегодня в музее.
… В моем архиве сохранилась эта бесценная запись на диктофон, 90-минутная кассета нашего последнего разговора. Голос у Всеволода Петровича был абсолютно ни на кого не похожим. Слово «старик» не шло к нему. Никаких старческих признаков - одышки, жирка на животе, ошибок памяти. Богатырская фигура, легкая походка.
Внезапная смерть супруги, конечно, подкосила его.
«Брак с Екатериной Максимовной он считал самым счастливым на Земле, - вспоминает Ольга Сысоева. - Он называл ее своим ангелом-хранителем, другом и спасителем. Считал, что все лучшее, что он сделал в жизни, случилось потому, что рядом с ним была самая красивая и мудрая русская женщина. Они прожили вместе 71 год, а когда ее не стало, он продержался без нее только два с половиной года».
Жизнь Сысоева была необычайна, она удивительней любого романа. Книги его общеизвестны, переведены на многие языки. Но сам он был значительнее своих книг. Он жил - как писал, и это было главным.
… Последнее наше свидание было накануне его 99-летия. Светило яркое солнце, на подоконнике его окна чирикали воробьи. Сысоев рассказал случай, когда он зимой за сутки прошел в тайге полсотни километров с тяжелым рюкзаком за плечами, чтобы успеть к поезду - успеть сесть за новогодний стол с женой и детьми.
Прошли годы, но и сейчас Всеволод Петрович стоит перед моими глазами, звучит его голос: «Я был счастлив, когда бродил по лесным тропам Сихотэ-Алиня, встречался с сильными и мужественными людьми. Ничто не может сравниться с тем, что я испытал, когда связывал лапы молодой тигрице. В них не было злобы - гордое сознание своей силы!»
Действительно, какое счастье!
Александр САВЧЕНКО.
У меня уже есть регистрация на toz.su
Я новый пользователь
На указанный в форме e-mail придет запрос на подтверждение регистрации.
Адрес e-mail:*
Имя:
Пароль:*
Фамилия:
Подтверждение пароля:*
Защита от автоматических сообщений
Подтвердите, что вы не робот*
26.04.2024 15:12
«Бульварные новости»: когда старт продаж квартир 2-й очереди в ЖК Воронежский Бульвар?
26.04.2024 12:36
Как стать Муравьевым-Амурским
26.04.2024 11:14
Новый ФАП открылся в Кругликово
26.04.2024 10:30
Питер, встречай: виртуальная экскурсия от создателей сериала «Всё ОК»
26.04.2024 09:42
Я горжусь Хабаровским краем!
26.04.2024 09:00
Приглашаем в Хабаровский край!
25.04.2024 11:26
Генпрокуратура России контролирует противодействие кибермошенничеству на Дальнем Востоке
24.04.2024 09:18
Из-за репетиций Парада в Хабаровске изменится движение общественного транспорта
24.04.2024 09:06
Опрос ВТБ: переводы по СБП используют более 70% дальневосточников
24.04.2024 09:01
На северный завоз – продукты с субсидией
24.04.2024 09:00
Школьники узнали о карьерном росте
24.04.2024 08:50
Алексей Милешин - третий в России
26.04.2024 00:19
Сергей Торбин привёз нам автограф Владимира Путина
Первый номер нашей газеты вышел 16 апреля 1920 года.
26.04.2024 00:00
Дед Матвей, который сочинил неофициальный гимн Хабаровска
Он любил выделиться из толпы: чего стоит одна только ковбойская шляпа, которая в сочетании с бородой, очками и неизменной гитарой создавала неповторимый образ. И всё же окружающим людям этот удивительный человек запоминался не только внешностью.
Нет комментариев