Как комбриг Фадеев писателем стал

Жизнь писателя Александра Фадеева, которому 22 декабря исполнилось бы 120 лет, похожа на детективный роман. В революцию ушел, так и не окончив Владивостокское коммерческое училище: 16-летний Фадеев еще не подлежал призыву в колчаковскую армию, но все равно рванул в сопки, а главный свой экзамен сдал у сучанских партизан.

От Гражданской войны до съезда РКП (б)

В партизанском отряде он прошел путь от рядового до комиссара бригады. В бою с японскими интервентами был тяжело ранен, бойцы по болотам, по пояс в ледяной воде, вынесли его из окружения.

Далее бои с японцами под Спасском. Его двоюродный брат Всеволод Сибирцев сгорел вместе с Лазо в паровозной топке. Другой брат - Игорь - застрелился раненым, чтобы не стать обузой товарищам при отступлении.

Для будущего писателя Гражданская война была братоубийственной в самом прямом смысле слова. В январе 1921-го на конференции военных комиссаров в Чите его избрали делегатом на X съезд РКП (б).

Съезд совпал с Кронштадтским восстанием. Добровольцы из делегатов были брошены на подавление. Во время штурма Фадеева тяжело ранили. После лечения в госпитале герой революции демобилизован и оставлен в Москве. Далее он поступает в Горную академию, но со второго курса переводится на партийную работу.

С этого момента судьба Фадеева круто сворачивает в литературное русло: он участвует в работе молодых литераторов под крылом журналов «Октябрь» и «Молодая гвардия». В 1923-м публикуется его первый рассказ «Против течения», а через год его направляют на Северный Кавказ для организации Северокавказской ассоциации пролетарских писателей.

Возвращается Александр Фадеев в Москву уже в ранге профессионального литератора. Ему 31 год, он уже автор «Разгрома» - книги, которая сразу же после выхода её из печати была переведена на шесть языков.

 Собрал писателей в один кулак

А вот что писала о Фадееве в своей книге «Встречи и расставания» журналист «Тихоокеанской звезды» Юлия Шестакова.

«В 1936 году, когда я, окончив литературный факультет Иркутского пединститута, приехала в Хабаровск и поступила литконсультантом в Дальневосточное правление Союза писателей, а затем стала работать в редакции журнала «На рубеже» (сейчас «Дальний Восток». - Прим. авт.), Фадеев был уже главным редактором, вернее, он подписывал журнал, хотя сам уже был в Москве. В 1937 году в журнале у нас печаталась четвертая часть его знаменитого романа «Последний из Удэге…».

В Хабаровске с 1933-го по 1935 год Фадеев, как он сам выражался, «собрал писателей в один кулак». Он стоял у истоков журнала «На рубеже» да и вообще хабаровской литературы. Точнее - вся редакция альманаха - это был творческий коллектив газеты «Тихоокеанская звезда».

В редколлегию номера входили, как значилось в выходных данных: В. Ким, Г. Мустафетов, Г. Петров, Соковиков, О. Тарханов, И. Шабанов, И. Шацкий. А выпускающим редактором был С. Иванов.

А первая конференция писателей и литераторов прошла в июне 1934 года в Хабаровском доме Красной армии. Конференция объединила всех писателей в единую организацию.

Хабаровск Александр Фадеев знал хорошо. Еще в пору своего детства он побывал на экскурсии в Хабаровском музее, где познакомился с Арсеньевым. Спустя много лет, собирая материалы для «Удэге…», писатель говорил: «Вот наладим работу нашей писательской организации - все написанное о Дальнем Востоке издадим: и Федорова-Омулевского, и Буссе, и, конечно, Арсеньева, и нашего неутомимого Трофима Борисова…»

6 сентября 1933 года писатель прибыл поездом в Хабаровск. Встречали его торжественно писатели и артисты, партийные и творческие работники. Затем Фадеев по Амуру добрался до Амурзета, посетил корейское село Благословенное.

«Над совершенно дикими и дьявольски красивыми местами мы летели!» - писал об этом рейсе Фадеев. Он осмотрел рыбные промыслы и консервные заводы, побывал в созданных нивхами колхозах, в техникуме народов Севера, выступал с докладами о литературе. Из Николаевска-на-Амуре экспедиция прошла на пароходе Татарским проливом, с заходом на северный Сахалин, потом Японским морем до Владивостока.

Из воспоминаний Юлии Шестаковой:

«О Фадееве много и часто говорили у нас в редакции. Поэты Вячеслав Афанасьев, Анатолий Гай, Семен Бытовой переписывались с Фадеевым, рассказывали о встречах с ним, о совместных поездках по Приморью, и мне было как-то удивительно и странно, что они называли его просто Сашей Фадеевым».

- Но я вернусь к роману «Последний из Удэге». И на Дальний Восток обязательно приеду! - твердо пообещал он. - Мне просто необходимо побывать в родных местах. Не только для романа, но и по зову своей души…
Он сказал, что намерен ввести в роман новые лица, упомянул Сергея Лазо, вспомнил о Косте Рослом, с которым вместе партизанил.

- Просто не могу себе представить, что до сих пор не написал о нем ни строки… Геройский был парень, наш поэт-партизан!

Какой же съезд без него?!

«Увидеть Фадеева было давней моей мечтой, - продолжала Юлия Шестакова. - Помню, в 1947 году, когда я возвращалась из Ленинграда с географического съезда, я заходила в Союз писателей СССР. Материалы об удэгейцах, собранные во время экспедиции, работа над переводом повести Джанси Кимонко - все это меня волновало, и я хотела посоветоваться с Фадеевым - ведь он продолжал работать над своим романом «Последний из Удэге». Но в Союзе писателей мне сказали, что Александр Александрович собирается в заграничную поездку и очень занят…»

Но позднее он сам пригласил Шестакову для беседы:

«Товарищи мне рассказывали о вас, - сказал писатель при встрече. - Вы пишете об удэгейцах? Скажите, что собой представляют хорские удэгейцы в этническом смысле? Ведь они, насколько мне известно, меньше других подвергались иноземному влиянию и вообще жили обособленно. Сколько лет прошло, как они забросили свои кочевья?

Фадеев подробно расспрашивал меня, каким транспортом пользуются жители Гвасюгов, приходят ли к ним сородичи из Приморья, общаются ли они с тернейскими удэгейцами, с бикинскими, иманскими? Заинтересовался грамотностью населения.

Александр Александрович слушал меня с вниманием и лишь изредка прерывал вопросами:

- Расскажите о Джанси Кимонко. Мне кажется, я видел его в Ленинграде… Он ведь учился в институте народов Севера?

После нашей встречи я видела Фадеева еще несколько раз. В 1954 году мне вместе с Н. М. Рогалем и А. С. Пришвиным выпала честь быть на Втором Всесоюзном съезде писателей.

Еще до того, как открылся съезд, делегаты и гости, приехавшие в Москву, то и дело спрашивали друг друга: кто выступит с основным докладом, будет ли Фадеев на съезде? Говорили, что он болен, что после возвращения из Стокгольма у него снова обострилась болезнь печени. Представить себе съезд без Фадеева было просто немыслимо.

Помню, идем с Людмилой Татьяничевой по улице Горького. И вдруг на углу Театрального проезда почти лицом к лицу сталкиваемся с Фадеевым. Это было так неожиданно, что мы смутились от радости. Он тоже увидел нас и остановился.

- На съезд приехали? Рад за вас… - сказал Фадеев. - А я, девчата, уговорил врачей и вот, как видите, удрал из больницы…»

Роковой выстрел

На Дальний Восток Фадеев больше не вернулся. В своем предсмертном письме, которое было опубликовано спустя 34 года, он писал:

«Не вижу возможности дальше жить, так как искусство, которому я отдал жизнь свою, загублено самоуверенно-невежественным руководством партии и теперь уже не может быть поправлено.

Лучшие кадры литературы - в числе, которое даже не снилось царским сатрапам, физически истреблены или погибли благодаря преступному попустительству власть имущих; все остальное, мало-мальски способное создавать истинные ценности, умерло, не достигнув 40-50 лет.

Литература - это святая святых - отдана на растерзание бюрократам и самым отсталым элементам народа - отдана во власть людей неталантливых, мелких, злопамятных…

… Меня превратили в лошадь ломового извоза, всю жизнь я плелся под кладью бездарных, неоправданных, могущих быть выполненными любым человеком, неисчислимых бюрократических дел. И даже сейчас, когда подводишь итог жизни своей, невыносимо вспоминать все то количество окриков, внушений, поучений и просто идеологических порок, которые обрушились на меня…»

Револьверный выстрел стал последней точкой в письме, который оборвал жизнь писателя 13 мая 1956 года. Некролог в «Правде» был издевательским. Единственной причиной его гибели назывался алкоголизм. Застрелился же Фадеев вовсе не на почве пьянства, при вскрытии эксперты не нашли в его крови следов алкоголя.

Писатель вообще последние дни перед смертью был совершенно трезвым, что отмечали все его знакомые и родственники. Более того, известно, что Фадеев долго и тщательно готовился к тому, чтобы свести счеты с жизнью. Ездил по памятным местам, посещал старых друзей, будто прощаясь с тем, что ему было дорого.

Дальний Восток остался для Фадеева мечтой - романтической страной свободы, где он был когда-то молод и счастлив. Страной, куда все время стремился, но так и не смог вернуться.

 Почему его не проходят в школе?

Всегда полезно оглянуться назад, время заставляет переоценивать многое. Книги, написанные «по заказу», быстро стареют, а другие, занимая скромное место, остаются вечными.

В школе мы проходили Фадеева как «классику советской литературы». Помню, как «Разгром» я читал не останавливаясь. С первых же строк поразила магия слов. Эту книгу нельзя назвать «пропагандистской». Книга начисто лишена лозунгов. Автор честно показывает людей такими, какие они есть. Со всеми их «подвигами» и слабостями.

Недавно перечитывал «Молодую гвардию». О чем и о ком писал Фадеев? О советских мальчиках и девочках, которые показали невероятную силу духа.

«Нашего народа не сломит никто! Да разве есть другой такой народ на свете? У кого душа такая хорошая? Кто столько вынести может?..» - эти слова из романа Фадеева школьники СССР учили наизусть. 

И тут мы подходим к главному. Есть книги обязательные. Их очень немного. Это те, что становятся частью нас самих. И вся сила этой книги состоит в том, что 17-летние не пожалели своих жизней ради освобождения своей Родины от фашистских захватчиков.

«Молодая гвардия» была для поколений советских людей главной книгой. Хотя она не столь блестяща, как «Разгром» и гениальные главы «Последнего из удэге», но второй такой книги в мире нет.

Увы, из школьной программы произведения писателя убрали. В Хабаровске нет и литературного музея имени Фадеева. Старожилы наверняка помнят тот красивый особняк, в котором хранились рукописи Фадеева.

Сегодня под «Молодой гвардией» понимается молодёжное движение. А в перестройку Фадеев оказался мишенью наряду с другими советскими героями - от Стаханова и Космодемьянской. О писателе сложилось расхожее представление: дни и ночи составлял расстрельные списки. После ХХ съезда прозрел и застрелился.

Стоит напомнить, что Фадеев возглавил Союз писателей только в 1939-м. Да, под публичными призывами покарать врагов народа стояла его подпись. Но подписи ставили многие. А скольких Фадеев спас от лагерей, скольких выручил, даже если публично осуждал, - не счесть.

Помогал Гайдару, Зощенко, Ахматовой, Пастернаку, Платонову, Булгакову. Написал многие десятки ходатайств о пересмотре дел. Это тоже человеческая литература покаяния.

Сегодня говорят: Фадеев написал одну хорошую книгу. Но возможно ли такое? Другое дело, что всю «послеразгромную» жизнь Фадеев наступал на горло собственной песне.

«На меня многие писатели в обиде…» - признался он как-то Эренбургу. Тот ответил: «Скажите им, что больше всех вы обижали писателя Фадеева…»

У всех нас, заставших перестройку, на слуху остался термин «возвращенная литература». Вернули все, что можно было вернуть, - и что же? Собрали ли мы высокий урожай шедевров? Прожив без малого полвека, вдруг заметили, что народился очередной пласт «утерянной» литературы, нуждающейся в возвращении. И не пора ли Александра Фадеева вернуть в школу?! «Дальний Восток у меня в крови», - уверял писатель.

Откроем Фадеева и перечитаем его книги. Он посвятил их только одной теме - жизни и смерти. Всегда писал о жизни, выхваченной у смерти. Свой «Разгром» Фадеев заканчивает словами: «Нужно было жить и исполнять свои обязанности». Это значит любить свою Родину, ее народ, ее литературу. Верность этому главному он подтверждал каждым своим словом.