Владимир Путин: ничего личного

Восьмая пресс-конференция президента РФ Владимира Путина стала самой представительной и продолжительной. На ней было аккредитовано 1226 журналистов, в их числе и обозреватель газеты «Тихоокеанская звезда», разговор длился четыре часа 33 минуты.

Сначала казалось, все идет в штатном режиме. Заранее прогнозируемые, но явно не оговоренные с устроителями вопросы и очень ожидаемые ответы. Особых откровений от президента не ждали, разве только надеялись, что пошутит в своей манере. Но в какой-то момент зал перестал быть лояльным. Вопросы стали звучать резко, жестко и даже ультимативно. «Так вы подпишете закон о запрете усыновления наших детей американскими гражданами? Ответьте, да или нет?» - требовали журналисты. И президент в восьмой раз, а именно столько вопросов было по закону Димы Яковлева, начинал говорить о том, что считает оскорбительным для страны нынешнюю ситуацию. Когда совершаются преступления против российских детей, суды освобождают родителей от уголовной ответственности. И более того, они не пускают наших представителей даже в качестве наблюдателей на эти процессы. Да, у нас есть соглашение с Госдепом США и Мидом, но эта сфера деятельности отнесена на уровень штата. И когда наши представители приходят, чтобы исполнить свои обязанности, их посылают в Госдеп. Дескать, с кем вы договаривались, туда и обращайтесь. «Дурочку включили», - возмутился президент.

Он признал, что ответ Госдумы о запрете усыновления эмоциональный, но вполне адекватный. И было похоже, что президент этот закон подпишет, хотя он и повторял, что ему надо еще раз посмотреть текст и соглашение с Госдепом. Позиция его выглядела, вроде бы, убедительно. Но было ощущение, что он говорит об одном, а журналисты совсем о другом.

Понимает ли Владимир Путин, что американцы усыновляют, по большей части, тяжело больных детей, у которых нет будущего в России? Почему дети стали разменной монетой в политике? А потому журналист газеты «Аргументы и факты» , сам усыновивший ребенка, волнуясь, прочел заранее написанное слово « людоедский» применительно к закону.
Почему дело Магнитского за три года так и не расследовали, спрашивал другой журналист? Если бы назвали виновных в его гибели, не возникло бы проблем и не надо было бы готовить такой ответ американцам.

А представитель другой газеты сказала, что они за два дня собрали в Интернете сто тысяч подписей против, и теперь, как и обещал президент, их мнение должно стать законом. Владимир Путин уточнил, что такого не обещал. Не законом, а проектом для рассмотрения в Госдуме. И добавил: « Это должно быть рассмотрено в Госдуме». Но, похоже, общественное мнение, как бы стремительно оно не выплеснулось, оказалось запоздалым. Депутаты нижней палаты закон приняли.

Понятно, были вопросы про оппозицию, которая слишком мелка, чтобы считать ее врагом великой России, и про Болотную площадь. И тут журналист интернет-издания , которому спустя три часа дали-таки слово, едва скрывал возмущение.Человек из оппозиции сидит в тюрьме и стремительно теряет зрение, а госпожа Васильева, фигурантка дела о хищениях в Оборонсервисе, почивает в тринадцатикомнатной квартире и требует уборщицу. Как это понимать?Путин, который проявлял необыкновенную осведомленность в некоторых вопросах,отшутился, дескать, что точно они что-то украли? Очевидно, президент не хотел говорить на эту тему. Впрочем, он несколько раз повторил, что дело будет расследовано до конца и расследование это будет объективным.

А когда ему второй раз напомнили о Васильевой, которая заперта в своей квартире в центре Москвы и даже может теперь встречаться с экс-министром обороны Сердюковым, а восемнадцатилетняя девушка, участница митингов протестов, помещена в СИЗО, президент опять же не стал углубляться в эту историю. Он перешел в наступление, дескать, вы же сами, либеральная пресса, твердили, что нельзя за экономические преступления сажать в тюрьму. «Будьте последовательны», - призывал президент!Но тогда почему так надолго лишили свободы Ходорковского, его-таки вспомнили и на этой пресс-конференции? Ведь тоже экономическое преступление. И нет ли тут персонального преследования? Президент ответил, что лично не вмешивался в процесс, сославшись на высокочтимый суд. А когда журналисты попытались усомниться в независимости наших судов, Владимир Путин позволил себе с ними не согласиться.

Говоря о других коррупционных делах, Путин посетовал, что ему неприятно, что хищения обнаружены даже в ГЛОНАСС, потому что именно он принимал решение выделить большие деньги на то, чтобы у нас была целая группа спутников, а не один-два, как у некоторых стран. Но вот что из всего этого вышло. Президент пообещал, что и это дело будет доведено до конца.

Никто не рассчитывал, что президент будет общаться с журналистами так долго. Он сохранял выдержку и спокойствие. И только раз почти невежливо уточнил: « А вам зачем это знать?». Вопрос касался двух его дочерей, где они, чем занимаются. Может быть, Владимир Владимирович уже дедушка? Президент ответил, что они живут в Москве, учатся и отчасти работают. И добавил, что он ими гордится. Все. Словом, ничего личного. Журналисты не узнали из первых уст, так родилась у Путина внучка или это досужие вымыслы желтой прессы, как и прочие подробности семейной жизни Путина. Его не вывел из себя даже вопрос о рейтингах, которые, как утверждала журналистка, на уровне 55 процентов и ниже. Президент ответил, что они достаточно субъективны.

Говоря о великом переселении чиновников из центра Москвы, Путин сказал, что надо еще посчитать, во что это обойдется. Его позиция: нельзя бесконечно расширять Москву. Он признал, что правительство в большом долгу у регионов, и что доступная ипотека пока не доступна для людей со средним достатком. Хотя не без гордости заметил, что правительство существенно повысило довольствие военнослужащих, военных пенсионеров, а средне начисленная зарплата в стране на ноябрь составляет 27, 6 тысяч рублей. А ситуация с рождаемостью в стране вообще лучшая за последние двадцать лет.

Очевидно, все-таки устав, президент пресс-конференцию завершил. Так и не ответив на наш вопрос: почему при том, что о Дальнем Востоке в последнее время так много говорят, ему был посвящен Госсовет, правительство строит грандиозные планы на двадцать, тридцать и даже сорок лет вперед, люди почти не ощущают перемен к лучшему и навсегда покидают эти края? Почему все разворачивается так медленно? Люди не хотят больше ждать.Впрочем, президент вскользь упомянул о проблеме депопуляции, которая существует на Дальнем Востоке. Значит, знает нашу проблему, и, надо полагать, думает над вечным вопросом, что же с этим делать?