Где детство его смеялось и плакало

Юлия Шестакова считала Джанси Кимонко очень способным писателем

Джанси Кимонко - основоположник удэгейской литературы. Будучи до 22 лет неграмотным, он старался в последующие годы наверстать упущенное время: учился на подготовительном отделении техникума народов Севера в Хабаровске, в Институте народов Севера в Ленинграде, на центральных курсах советского строительства; хотел быть как можно полезнее своему народу…
Биография этого человека написана по воспоминаниям уже после его гибели - в ней немало пробелов, неточностей. Но канва ее собрана добросовестно, хотя и коротко. Приведу ее с уточнениями.
Джанси Кимонко родился в семье охотника-удэгейца в селении Гвасюги (ныне район имени Лазо Хабаровского края) в декабре 1905 года. Стал первым из удэгейцев, получивших систематическое образование (в 1928 году учился в Хабаровском техникуме народов Севера).
Был участником партизанского движения, одним из активных организаторов первого удэгейского колхоза «Ударный охотник».
В 1932 году участвовал в качестве проводника в экспедиционном отряде по ликвидации повстанческих отрядов в верховьях рек Сукпай и Бикин, награжден именным оружием и почетной грамотой.
В 1934 году командирован на учебу в Ленинградский институт народов Севера.
В 1936 году там же написал свой первый рассказ «Бата», который позднее вошел в повесть «Зарево над лесами».
В 1936 году переведен на Центральные курсы советского строительства. После их окончания вернулся в Гвасюги, стал работать председателем сельского Совета.
Прошел Великую Отечественную войну, участвовал в боевых действиях против Японии в августе 1945 года. После окончания войны вернулся на пост председателя сельсовета, где работал до 1949 года.
Погиб на охоте у реки Катэн, в схватке с раненым медведем. Похоронен в с. Гвасюги на местном кладбище.
В 1950 году - посмертно опубликована его повесть «Там, где бежит Сукпай» (переведена на русский язык дальневосточной писательницей Юлией Шестаковой), которая в форме семейной хроники повествует о жизни удэгейцев до и после революции.
Также Кимонко является автором ряда стихов на удэгейском языке, некоторые из которых были переведены на русский и изданы отдельными книгами.
В 1936 году он написал первое произведение - рассказ «Бата».
В 1948 и 1950 гг. в журнале «Дальний Восток» были напечатаны повести «Зарево над лесами» и «Красное знамя», созданные Кимонко в творческом содружестве с писательницей Ю. Шестаковой. Затем эти повести были объединены в произведение «Там, где бежит Сукпай». Это - семейная хроника. Через семью героя, мальчика Джанси, раскрыта судьба всего удэгейского народа.
Вот небольшой отрывок из его книги «Там, где бежит Сукпай»:
«Я начал помнить себя, когда мы жили возле устья Большой Булинку. Было жаркое лето. Вижу, как сейчас, по берегам реки обгоревшие горы. На склонах торчат остатки гранитных скал. Они напоминают человеческие фигуры. Огромные пни чернеют, будто медведи. С вершины горы хорошо видно вокруг… Сколько раз, бывало, забравшись на вершину сопки, я швырял в воду камень за камнем. Я и теперь люблю эти сопки, хотя они далеко от мира жизни моего народа. Наша юрта, покрытая корой, стояла на берегу реки. Это была старая юрта и единственная на сотни километров вокруг. Внутри берестяные подстилки, на которых спала вся наша семья. Посредине всегда горел костер».
* * *
А в Гвасюгах я оказался так. Туда собирался специальный фотокорреспондент ТАСС Григорий Григорьевич Хренов. Он и уговорил меня посмотреть удэгейскую экзотику. Уазик у него всегда был теплый, уютный.
Собрались, поехали, нагрузившись городской едой (главной была водка). Добрались до речки Катэн, остановились на берегу, вышли из машины. Хренов хорошо знал эти места и споро пошел вдоль берега, уткнувшись в потухший костер, как оказалось, лежанку охотника…
- Это Мичина, - назвал он имя известного удэгейского охотника. - На кабана вышел.
Мы оставили охотнику хлеб, крупу, лимоны, другие продукты и бутылку водки.
- На обратном пути заглянем к костру, - сказал Хренов.
Так и было - уже через три дня мы остановились у костра, застав там сидящих у огня Мичину и его жену. Рядом под мешковиной лежала туша убитого кабана…
Охотник отрубил нам по хорошему куску мяса, мы отдали ему остатки своих продуктов с непременной водкой.
В тот приезд Гвасюги не произвели на меня впечатления. Крохотное сельцо было засыпано снегом, казалось безлюдным. Тропки вели к магазину или к школе.
Здесь, в этом плену снега я познакомился с председателем Гвасюгинского сельсовета Валентиной Кялундзюга. Она показала мне клуб, за которым была небольшая заснеженная площадка.
- Вон там, за клубом, мы намерены открыть музей удэгейского быта под открытым небом. Поставим четыре или больше чума. Приезжайте посмотреть…
* * *
Вагоны утреннего пассажирского поезда были переполнены - летний субботний день позвал горожан в дорогу. Едут грибники - они группами выходят на разных станциях, возвращаются первые летние отпускники в свои поселки. Их нетрудно угадать по нарядам и тяжелым чемоданам, сумкам с аэрофлотовскими бирками.
Едут бойцы строительного отряда «Сукпай» - в привычных куртках цвета хаки с яркими эмблемами на рукавах. Поезд бойко катится по рельсам узкоколейки, пробитой в хорской тайге, врезается в сырую, перенасыщенную влагой затяжных дождей лесную глубинку.
Вздрагивают на стыках вагоны, за окнами сквозь пелену воздушной мороси просматриваются небольшие поселки - мокрые дома на фоне темной зелени тайги.
Это очередная моя поездка в Гвасюги. Там состоится литературный праздник - гвасюгинцы отмечают 75-летие со дня рождения своего земляка Джанси Кимонко. Узкоколейка обрывается километров за пятьдесят до Гвасюгов, мы пересаживаемся в автобус, преодолеваем перевал и спускаемся в Хорскую долину.
… Сейчас, сидя в вагоне, я пытался восстановить в памяти приметы Гвасюгов. Она прорывалась импульсами: виделся старый разбитый мост через Булинку, трепещущий на ветру флаг над сельсоветом, непривычный для таежного пейзажа памятник - небольшой бюст на высоком узком постаменте-пилоне.
Виделись мне ребячьи лица учащихся школы-интерната, с узкими и длинными, как листки тальника, разрезами глаз. Постепенно потревоженная память отыскала в своих тайниках имена знакомых гвасюгинцев: Валентина Кялундзюга, Георгий Иванович Кузьмин, здешний русский учитель, старая охотница, бабушка Ваянка, промысловик-охотник Мичина Кимонко…
В те первые свои поездки сюда я познакомился со многими гвасюгинцами. Интерес мой к «лесным людям» - удэге - объяснялся не только экзотикой их еще совсем недавнего образа жизни, о чем, кстати, красноречиво рассказал и музей под открытым небом, устроенный рядом с клубом, - четыре шалаша из корья, веток, с домашней утварью и нехитрой обстановкой былой кочевой жизни.
Прочитанная перед первой поездкой повесть Джанси Кимонко «Там, где бежит Сукпай» была написана автором здесь, в Гвасюгах. Тогда, в первый мой приезд, на берегу реки еще стоял ветхий домик - бывшее старое здание сельского Совета. Я заходил в него.
Здесь, в небольшой темной комнатке, сидел когда-то по вечерам председатель сельсовета Джанси Батович Кимонко. Коптила неяркая керосинка. Склонившись над тетрадными листами, он писал исповедь своей жизни, о своем народе, горькой и трудной его судьбе, о свете Октября, дошедшем до глухих таежных стойбищ.
Каким был этот человек? Холодный камень памятника передавал портретное сходство, а живую душу его раскрывала книга.
Хорошо знавшая Джанси писательница Ю. А. Шестакова так о нем вспоминала:
«Джанси Кимонко родился на берегу стремительного Сукпая под хвойной крышей шалаша - таков был обычай удэгейцев: роженицу оставляли одну в сооруженном шалаше. Имя его на русский язык переводится словами: «бедняк ты».
Жизнь вначале как бы отвечала имени младенца - отец Джанси кочевал в хорской тайге, добывая пищу для семьи охотой да рыбной ловлей. Жизнь среди природы, наблюдательность, восторженность, сметливость, очевидно, помогали мальчику копить впечатления.
Возможно, это обстоятельство и подтолкнуло позже Джанси Кимонко взяться за литературное творчество. Склонность к нему была - она проявилась во время учебы в Ленинграде, в Институте народов Севера, здесь он написал первый рассказ, несколько песен и стихотворений на родном языке.
Когда я случайно нашла в Гвасюгах его тетрадь, исписанную на удэгейском, захотела узнать, о чем это, что тут написано. Языка я не знала. Помогли удэгейцы.
Потом, уже после войны, когда мы со своей экспедицией приехали в Гвасюги, я часто разговаривала с Джанси. Мне очень хотелось ему помочь. Я давала ему конкретные задания, назначала сроки выполнения.
Писал Джанси на родном языке, русским владел слабо. В написанном в общих чертах определялось содержание - автобиографическая повесть. Получалось, надо сказать, у него не гладко, скупо, буднично. Например, он писал: «Снег лежит на деревьях». Банально, конечно.
Я просила Джанси поискать сравнения, чему он может уподобить снег. Первые же слова, которые он произнес по-удэгейски, меня поразили: снег у него ассоциировался с белым медвежьим салом.
Сказывалось конкретное мышление охотника, склонность искать образы в привычных и близких предметах, которые окружают жизнь. Кимонко хорошо знал обычаи, легенды своего народа, этим материалом он и пользовался.
Вернувшись с перевала осенью 1946 года в Гвасюги, я прочитала все, что написал за три месяца Джанси Батович. И поняла, что встретила человека весьма одаренного.
Я тогда основательно занялась изучением удэгейского языка. Тут же я взялась за подстрочный перевод. Кимонко помогал. Когда мне встречалось непонятное слово, он охотно и образно объяснял, что оно значит.
Рассказывал много об удэгейских обычаях, ритуалах. В такой работе мы определяли содержание будущих глав, развитие сюжета… В 1948 году журнал «Дальний Восток» опубликовал первую часть повести Кимонко, которую мы назвали «Зарево над лесами». Почти закончена была и вторая часть будущей книги. Но случилась беда - шестого июня 1949 года Джанси Батович погиб на охоте.
Все сохранившиеся рукописи, письма родные Кимонко переслали мне. В принципе я знала замысел автора, и подстрочник у меня был. Но повесть оборвалась. Третьей части уже не было. Я закончила перевод - там, где он поставил точку. И название пришло без него.
Третья часть должна была называться «По новому руслу». Действие ее начиналось в Нанайском районе, куда Джанси Кимонко вместе со студентами-северянами из техникума народов Севера был послан на практику. Уже создавались на Амуре колхозы…
Не знаю, как развернулось бы дальнейшее повествование о тех памятных днях, но всякий раз Джанси, рассказывая, как это было, хохотал. В столкновениях со стариной часто ведь были смешные вещи. А Джанси обладал чувством юмора. Первое издание повести Джанси Кимонко «Там, где бежит Сукпай» увидело свет в 1950 году.
С той поры повесть выдержала более десяти изданий у нас в стране, выходила на немецком, венгерском, польском, чешском, французском языках».
Александр ЧЕРНЯВСКИЙ.
(Продолжение в следущих номерах газеты).