Когда в товарищах согласье есть

- В оркестре нет никаких инструментов! - сходу огорошивает парадоксальным заявлением концертмейстер группы кларнетов ДВАСО Геннадий Чащин. И объясняет: - Ну, в том смысле, что оркестр - это абсолютно целостный организм.
- Что до инструментов, то у музыкантов нашего симфонического они, возможно, не шикарные, но действительно хорошие. Всё, что связано с инструментами, всегда было и остается серьезной статьей расходов, и наш оркестр никогда не оставался с этой проблемой один на один, во все времена ощущая мощную поддержку из бюджета Хабаровского края, - подчеркивает Геннадий Николаевич. Но, как бы то ни было, инструменты сами по себе - лишь техническая сторона жизни оркестра. Главное в нем - конечно, музыканты.
- В оркестре собрались люди с хорошим образованием, с желанием играть вместе, с определенным мировоззрением, определенными эстетическими взглядами и, что особенно важно, готовых принимать концепцию художественного руководителя, - говорит Г. Чащин. - Все группы должны играть в едином стиле, в едином ключе.
Да, у каждого оркестранта - своя специальность, свои учителя, но оркестр становится для них уникальной школой. Нельзя позволять своему инструменту «кричать» почем зря, как выразился Чащин, зато необходимо чувствовать акустику зала, чтобы в случае необходимости форсировать звук, нивелируя недостатки помещения. Должен быть выверенный тембр, потому что каждый артист оркестра связан со всеми остальными, будь то альты или гобои, скрипки или кларнеты. Кто-то назовет это зависимостью, но настоящие оркестранты считают это привязанностью в самом лучшем человеческом смысле этого слова.
Вершина творческого процесса - конечно, концерт, когда чувства музыкантов, что называется, - до «мурашек».
- Какие фантастические кульминации выводил, дирижируя концертом, Виктор Тиц! - вспоминает концертмейстер альтов Юлия Павельева. - Мы играли в Японии 6-ю симфонию Чайковского. Маэстро так мощно вел к кульминации, не отпуская ни слушателей, ни артистов! Думаю, это незабываемо для всех.
Об оркестрантах принято говорить: «служат в оркестре». Юлия Павельева считает необходимым уточнить - «служат искусству». И это не пафосные слова.
- Когда я играю в оркестре, я не понравиться хочу, - подхватывает Геннадий Чащин. - Для меня и моих коллег главное - принести радость слушателям.
Удается это или нет - артисты чувствуют, как они выражаются, кожей. И всё происходит задолго до того, как к сцене понесут букеты и начнут кричать «браво», когда музыканты понимают, что случился контакт с публикой, что их внимательно слушают, когда идет отражение из зала - и мягкого, объемного «обертонистого» звука, и эмоций. Словом, как сказала Юлия Юрьевна, когда зал начинает дышать вместе с тобой.
- Сидя в оркестре, мы очень чутко слышим… тишину, - объясняет Геннадий Чащин. - А если случается, что ее нет, - значит, что-то идет не так.
Духовые инструменты, по мнению Чащина, отличаются особой капризностью: звучание его кларнета зависит не только от мастерства музыканта, но даже от того, чем артист пообедал, потому что изменения состава слюны могут повлиять на контакт с инструментом. Работа не заканчивается на репетиции или на выступлении, кларнету требуется постоянное внимание. Впрочем, не только кларнету, - любому инструменту оркестра. Отпуска у музыканта нет, можно сказать, даже в отпускное время: иначе можно многое в профессионализме растерять. Добавьте к этому постоянное и опять же - профессионально необходимое - присутствие в их жизни руководителя оркестра… - Несчастные люди, - пытаюсь посочувствовать.
- Да что вы, мы - счастливые! - сразу возражает Юлия Павельева. - Речь - просто о некоторых составляющих любимого дела. Ведь какой прекрасный у него результат - концерт, который приносит людям радость.
Это художник заканчивает работу - и картина дальше живет своей жизнью. У музыканта даже много раз играное произведение каждый раз рождается заново, это вам не диск с записанной симфонией включить. А если качнулся палец, если не так вздохнул - насмарку многодневный и даже многолетний труд?
- Я как концертмейстер альтов во время исполнения должна видеть и дирижера, и концертмейстеров других групп оркестра. Выработалось такое «панорамное» зрение, - делится «производственными» секретами Юлия Павельева. - По едва уловимому движению смычков коллег других групп мы должны уловить начало звука, темп музыки. Постоянный контакт необходим!
Геннадий Николаевич поддерживает и дополняет коллегу: важен не только контакт на сцене, важны добрые взаимоотношения - они очень помогают в музыке - ведь очень многое зависит просто от того, хочется ли людям играть вместе. Он и молодым оркестрантам советует: «Уметь играть на инструменте - мало. Учитесь сотрудничать!». Оркестр - это ведь, по сути, такая хорошо выстроенная вертикаль доброты и профессионализма.
Ансамбль - это еще и необходимость совпасть по тембру, по интонации:
- Очень важно, с кем я в тот или иной момент вместе играю. С кларнетом? С гобоем или флейтой? Аккомпанирую я ему в этот момент или, наоборот, солирую? От этого будет меняться и звук, и тембр моего инструмента, - объясняет Юлия. А если вдруг кто-то ошибся (живые же люди, возможно всякое), ему обязательно придут на выручку, допущенную оплошность постараются максимально сгладить, чтобы не испортить впечатление слушателей, не лишить их радости встречи с музыкой.
Оркестрантам очень сложно понять отговорки людей, которые не ходят слушать симфоническую музыку - дескать, мы в ней ничего не понимаем. Во времена Баха, между прочим, музыкальное образование было очень у немногих, но люди просто приходили в церковь и слушали музыку. В Дальневосточном симфоническом не делят слушателей на «подготовленных» и дилетантов - музыканты всегда играют для всех и каждого. И стараются соответствовать и самым высоким запросам, и самому высокому уровню выступающих с оркестром музыкантов.
- Когда в прошлом году приезжал в Хабаровск оркестр Мариинского театра под управлением Валерия Гергиева, восемь наших артистов, и меня в том числе, пригласили участвовать в исполнении симфонии Малера, - рассказывает Юлия Павельева. - Большая честь! Оркестр высочайшего уровня! На подготовку сложнейшего произведения было, по сути, двое суток… Но мы справились. Ощущение невероятного подъема!
А на вопрос, сложно ли после такого подъема вернуться в свой коллектив, Юлия Павельева ответила не задумываясь:
- Разве может не хотеться вернуться домой? Я просто вернулась в родной дом… Дома всегда хорошо.
Марина СЕМЧЕНКО.