"Берегите лес от тех, кто его защищает"

Минералка в Аннинских Водах течет из-под крана прямо на улице. Открывай и наливай, сколько выпьешь. В бассейне - минеральная вода и вовсе проточная. Когда бы ни пришел поплавать, всегда горячая, больше сорока градусов. Вечера уже по-осеннему свежи, а от бассейна валит пар, как в бане. И, уезжая, в дорогу можно бутылочку минеральной воды прихватить. Медики говорят, что она долгое время не теряет своих свойств. Словом, истинный дар божий.

Правда, с некоторых пор в больнице стали замечать, что минеральная вода уходит. Помнится, когда-то она ручьем текла на поверхности. Теперь воду подкачивают насосами. Медики объясняют это землетрясением в Нефтегорске. Как тряхнуло тогда, так вода и опустилась в нижние слои земли. Геологи придерживаются другой точки зрения. Они полагают, что запасы надо периодически исследовать. Если вода течет денно и нощно, то, естественно, убывает. Значит, пришло время брать воды столько, сколько природа восстанавливает.

Топор, занесенный над озером

Местные жители двух окрестных деревень - Сусанино и Аннинских Вод, - которых лес кормит, отправившись в очередной раз за грибами-ягодами, обнаружили на сопках пробитые просеки. А ведь раньше вдоль ручьев, которых тут множество, лес не рубили, удивились они. Народ заволновался: это что ж такое делается! Депутату краевой думы, своему земляку Ивану Федорову на очередной встрече поручили разобраться. Что-то тут явно не так. Оказалось, и впрямь не так.

Летом прошлого года «Нижнеамурский ЛПХ» выиграл конкурс и получил в аренду на 25 лет несколько кварталов леса в Воскресенском лесничестве Тахтинского лесхоза. Квартал - это участок леса два километра на четыре. Обычная практика. Удивление начинается, когда читаешь номера лесных кварталов - 187-190, 200-204, 214.

Предприятию зачелся задаток в 300 тысяч рублей. Кроме того, ему предписывалось облагодетельствовать отдел здравоохранения Ульчского района, выделив на ремонт больницы в Богородском 500 тысяч рублей, 150 тысяч причиталось культуре, еще 350 тысяч рублей предлагалось потратить на приобретение компьютерного класса для Сусанинской средней школы. «Нижнеамурский ЛПХ», понятно, со всем в договоре соглашался, разумно полагая, что они свое в лесу возьмут.

И вдруг незадача вышла. Народ-то взбунтовался не зря. Таежникам яснее ясного, что рубки в верховьях ручей погубят речки. Они еще не знали, что с той же очевидной мыслью глава администрации Хабаровского края В. Ишаев подписал постановление, категорически запрещающее заготавливать в этих местах лес. В 1994 году к зоне санитарной охраны больницы «Аннинские воды» отнесено несколько лесных кварталов. Вот они: 181-189, 196-202, 212-214. Сравнили с теми, которые выделены «Нижнеамурскому ЛПХ»?

Оказывается, семь заповедных лесных кварталов отданы лесозаготовителям.

Может, ошибка какая, цифры ненароком перепутали, засомневалась я, не веря глазам своим. Да нет, все точно - протокол лесного конкурса, печать, подпись заместителя начальника главного управления природных ресурсов и охраны окружающей среды Министерства природных ресурсов Российской Федерации по Хабаровскому краю В. Коломыцева.

Как могло случиться, что участки неприкосновенного леса, определенные таковыми главой администрации края, оказались во владении лесозаготовителей на ближайшие 25 лет?

У себя в сейфе главврач Аннинской больницы Виктор Власов обнаружил карты окрестного леса, доставшиеся ему от предшественников. В графически обозначенных квадратах - совсем маленькие безымянные ручьи, речки Кини и Холодный ключ, которые впадают в озеро Гавань, где заготавливают лечебные грязи. Оно в четырех километрах от больницы. Семь кварталов и есть зона охраны минерально-термальных вод, объявленная памятником природы краевого значения и озера, особо охраняемой природной территории местного значения. Необъяснимым образом все это стало владениями лесозаготовителей.

По весне в лесничество приезжал государственный инспектор края по охране природы Владимир Есин. Он оставил пространный акт по тому поводу, что право заготавливать древесину в кварталах, являющихся санитарной зоной месторождения лечебных грязей озера Гавань, является нарушением закона об особо охраняемых территориях. Потом выступила «Тихоокеанская звезда» с публикацией «Лесовозное колесо из жизни отдыхающих». Факт то ли и впрямь ошибки, то ли явления иного, неведомого нам порядка был обнародован. Главному управлению природных ресурсов по Хабаровскому краю ничего не оставалось делать, как признать, что они дали маху.

Заместитель начальника управления В. Коломыцев объяснил позицию своего ведомства так. Проектом организации и ведения лесного хозяйства Тахтинского лесхоза леса первой и второй зон округов санитарной охраны курорта «Аннинские воды» отнесены к первой группе лесов с запретом в них рубок, не проводятся в них и рубки промежуточного пользования. В этих лесах рубки, естественно, запрещены. На остальной площади, куда входит и арендуемая территория ЗАО «Нижнеамурский ЛПХ», этим постановлением разрешены выборочные рубки. Значит, рубить леса нельзя. Зачем тогда выделили?

- По мне, вырубки в этих местах надо запретить вообще, - говорит лесничий Воскресенского лесничества Геннадий Трушин. - Квартал двухсотый, двести первый и двести второй уже пилены. Выбирали лес сухой, поеденный шелкопрядом. Но пока одно бревно волокут, весь подлесок уничтожают. Тяжелая техника идет вдоль ручьев… Какая уж тут заповедная зона!

«Нижнеамурский ЛПХ» и «Алмаз», который до недавних пор вел лесозаготовки в районе, принадлежат одному человеку - Максиму Серкину, живет он в Хабаровске.

- Набирают народ приезжий, бригадир фамилий их даже не знает. Психология одна - урвать побольше и скрыться, - продолжает лесничий. - Оставшийся лес лесозаготовители должны гусеницами трактора измельчить, но кто бы это делал.

- А вы тут зачем? - не удержалась я.

- Порубочный билет лесозаготовителям выписывает Тахтинский лесхоз, - оправдывается Трушин.

Лесхоз отдал Серкину часть санитарных рубок - по сути, свои кровные деньги. Лесозаготовители почистили деляны, купив за это лесхозу «уазик». Там очень довольны. В тайге без колес, понятно, никуда. Рассказывают, что лесхоз и компьютерами обзавелся.

Оплошность с кварталами главное управление природных ресурсов, конечно, признало и даже, вроде, публично покаялось. Но дело-то сделано. Лесозаготовители, обрадовавшись, что и им нашелся лакомый кусочек, успели изрядно потратиться. А тут эта шумиха поднялась. Они - люди конкретные, попросили уточнить: так рубить или не рубить? Предприятие терпит убытки.

В последних числах июля в Воскресенское лесничество пришел факс. Из всех современных средств связи только он и есть в конторе. Так вот, Коломыцев сообщал, что рубки главного пользования на арендуемом участке ЗАО «Нижнеамурский ЛПХ» не запрещены. Руководству Тахтинского лесхоза дано указание обеспечить здесь режим выборочных рубок.

Получается, что в принципе лес рубить, конечно, нельзя, но кое-что все-таки можно.

В лесничестве на стене висит карта, где больница с лесными окрестностями обозначена пунктирной линией. Вся остальная тайга - за чертой особо охраняемой зоны. Лесничий Трушин удивляется, они потому и не сразу поняли, какие кварталы отданы в рубку. Карта для них - официальный документ. Составлялась она Дальневосточным лесоустроительным предприятием №3. Оно же подготовило книги, в которых расписаны кварталы леса по категориям, породам, возможностям его использования. Если есть пометки о нерестовых речках, лесах первой категории, лесничий знает: никого туда пускать нельзя. Все равно, что охранная грамота. На участках, относящихся к санитарной зоне «Аннинских вод», нет отметок, что леса там первой категории, то есть не подлежащие рубке. Похоже, и лесоустроительное предприятие не читало постановление губернатора. Хотя должно бы. Карта подготовлена через три года после того, как лес, прилегающий к больнице, стал заповедным, книги - спустя четыре.

Трушин разводит руками. Если в книгах, по которым он работает, про особый статус леса ничего не написано, откуда ему знать, что он не подлежит вырубке? Опять же он только контролирует лесников. Огрехов у них у всех много - нарушают правила рубки, оставляют после себя мелкий лес, который гниет. На предприятия Серкина в этом году составил десять протоколов. Со штрафами, как положено. Ну, очень смешными, правда, - от пятисот рублей до двух тысяч. Штрафы лесозаготовители платят, но продолжают вести себя в тайге, как варяги.

Рубить или не рубить, вот в чем вопрос?

- А, собственно, какие к нам претензии? - недоумевает Максим Серкин, с которым мы встретились уже в Хабаровске.

И в самом деле, они-то тут при чем, если попечители леса в главном управлении природных ресурсов федерального министерства предпочитают не читать постановления главы администрации края?

Знали ли они про то, что лес, доставшийся им по конкурсу, в охранной зоне? Говорит, нет. Иначе зачем бы ему эти проблемы?

Бывший банкир, в прошлом конкурсный управляющий хабаровского молокозавода, подавшийся теперь в лес, он в свои тридцать с небольшим лет научился считать деньги.

- Выборочные рубки предприятию не выгодны. Работать на таких условиях нет смысла, поэтому «Алмаз» уже четыре месяца не ведет лесозаготовки, - откровенно признается Серкин.

Бригада ушла на другой участок. Работы там хватит на полгода, а потом, по словам Серкина, они посмотрят, что делать дальше. Возвращаться в окрестности озера Гавань или уходить оттуда совсем. Договор аренды не расторгнут, лесные платежи продолжаются.

Казалось бы, чего проще. Ну, дали маху защитники природы с охранными лесами, выделите новые деляны.

- В Воскресенском лесничестве свободных квадратов нет, - уточняет мой собеседник.

- Пусть поищут в районе, - логично рассудила я.

- Так и в районе все лесные участки отданы.

Словом, ничего не остается, как рубить лес заповедный. А потом возить его по дороге, которая проходит прямо между корпусами больницы.

Больницу переехали

Лес, который заготавливают предприятия Серкина, надо периодически со складов вывозить. Дорога, по которой пошли груженные доверху КАМАЗы, проходит между корпусами больницы. Больные, приехавшие подышать свежим воздухом, тяжело вздыхают и поплотнее закрывают окна. Пациенты жалуются на рев машин?

Лесозаготовители удивляются: надо же, какой народ пошел нервный, не зря лечиться приехали. Но ездить, понятно, не перестали. Справедливости ради надо сказать, что громыхают под окнами корпусов и машины старателей, и фуры, которые возят рыбу. Объездная дорога, чуть выше деревни, пробита в лесу, но брошена недостроенной. Закончить ее Серкина уламывали и в районе, и в сельской администрации. И он честное слово давал, и бумаги подписывал с конкретными сроками, но всякий раз находил повод не исполнять обещанное. Лесозаготовители вообще-то должны дороги для себя строить сами. Святая эта обязанность в договоре аренды записана.

В конце концов главврач «Аннинских вод» взмолился: больница - не проезжий же двор! Глава администрации сельского муниципального образования Надежда Русских запретила ездить по дороге грузовому транспорту. Наступила тишина. Впрочем, недолго отдыхающие наслаждались шумом тайги. Прокурор Ульчского района отменил ее постановление, дескать, не в ее это компетенции.

Спор вокруг разбитой дороги был принципиален, ибо давал понимание: кто тут, собственно, хозяин? Местная власть, которая вступилась за покой больных, источник минеральной воды (фуры идут в трех десятках метров от него) или всемогущественные лесозаготовители? По просьбе все того же депутата Федорова свою позицию высказала краевая прокуратура.

Запрещать или ограничивать движение на дорогах в исключительных случаях вправе органы ГИБДД, когда машины угрожают жизни и здоровью людей. Русских именно это и имела в виду, в обосновании сославшись на то, что речь идет о курортной зоне. Впрочем, гаишники попытались, было, воспользоваться своим правом дорожного вето. Правда, в своем понимании. Они стали собирать с каждого лесовоза по 50 рублей за превышение грузоподъемности. Местные мосты не выдерживают десятитонных машин. Заплатив по нескольку раз дань, водители получили приказ брать леса на два кубометра меньше, чтобы укладываться в норму. Выходит, нет на них управы?

Есть. У власти краевой. Если больница с прилегающей территорией является памятником природы, правительство края давно должно было утвердить границы и определить режим особой охраны. И тогда многотонные лесовозы не пошли бы по территории больницы. Но ни границ, ни правил нет и поныне. Дорога остается проезжей для всех. Больные, которые ходят с палочкой, и дети (их особенно много в летние месяцы), расслабившись после лечебной ванны, рискуют оказаться под колесами машин.

Да и уникальный источник в опасности. В официальном ответе краевой прокуратуры есть абзац, который достоин особого внимания. Цитирую дословно: «По информации центра санитарно-эпидемиологического надзора в Ульчском районе, движение большегрузного транспорта через территорию больницы может повлечь за собой нарушение водоносносных горизонтов и исчезновение уникального источника минеральной воды». Все, как видите, очень серьезно.

- Экономической целесообразности в строительстве дороги нет, - жестко сказал в разговоре со мной Серкин.

И в самом деле, зачем срезать сопку, тратить миллионы рублей, если, похоже, перспектив в здешних окрестностях никаких нет.

И то правильно, пусть пациенты, облюбовавшие крутой склон просеки, катаются зимой на лыжах. Хоть какая-то польза.

…Врачи больницы охотно рассказывают о чудесах исцеления, которые происходят у них на глазах. Но чаще всего вспоминают девочку Машу. Первый раз отец привез ее на лечение в четыре года. Случай почти безнадежный - детский церебральный паралич. Каждый год они появлялись вновь и вновь. Отец с одержимостью человека, который не хотел смириться с мыслью, что девочка его останется инвалидом, носил ее на руках. Со временем Маша стала передвигаться сама. Но настал день, когда она на виду у врача отложила в сторону костыли и пошла. Все замерли. Казалось, вот-вот она упадет. Но с каждым шагом походка ее становилась тверже и увереннее.

Может статься, что о подобных чудесах мы больше никогда не услышим. Их просто не случится. Уникальный памятник природы будет погублен. Шелест зеленых купюр дороже?

Елена Ищенко.