Прощай, калуга и осётр - лишь браконьер тебя возьмет

Дальний Восток - богатейший рыбный край России. Восемьдесят пять процентов - такова его ежегодная доля в общем объеме рыбного промысла страны. При этом на 60 миллиардов рублей здесь ежегодно уворовывается биоресурсов. Это та цифра, которая поддается более-менее уверенному учету. А сколько неучтенных потерь?! Надо полагать, к этим 60 миллиардам нужно прибавить еще 30, как минимум.

Наибольшее число правонарушений природоохранного законодательства ежегодно фиксируется в районе прибрежных населенных пунктов Нижнее Пронге, Озерпах, Оремиф, Свободное, Чныррах Хабаровского края. Только в нынешнем году в январе сотрудниками государственной морской инспекции пограничного управления обнаружено и изъято 43 незаконно установленные крупноячеистые сети общей длиной около 2 тысяч метров. Отпущено в естественную среду обитания более 295 живых осетровых видов рыб.

А откуда здесь взялась осетровая мафия? Ответ прост: во время перестройки многие опытнейшие рыбаки, чья жизнь связана с рыбным промыслом, остались без работы и надежд на нее. Этим тут же воспользовалась мафия. Каждого рыбака она посадила на свой крючок: вот тебе новейший снегоход, вот тебе катер с японским мотором, вот тебе приборы ночного видения и космической связи, самая добротная экипировка и оружие...

«Валяй, братан! От тебя требуется только одно: черная икра... Зарплата? Ну, ты даешь! За икру от одной калуги получишь столько, сколько ты раньше официально получал за год!..»

Площадь водной акватории Амурского лимана составляет около 4700 квадратных километров. В зимний период здесь сосредотачивается огромнейшее - в десятки тысяч - стадо осетровых. Здесь прекрасная кормовая база для них. И летом, и зимой браконьеру затеряться на этих просторах - нет проблем. Летом на лодке, зимой - на снегоходе. Десять-двадцать минут, и вот она - припорошенная лунка, а там - снасть. По прибору он безошибочно выйдет на лунку. И ни один рыбинспектор к нему не успеет. Да ведь на каждого браконьера и не поставишь по рыбинспектору или пограничнику.
Что же делать? Может, брать пример с американцев: драть миллионные штрафы и сажать в тюрьму за браконьерство? Или внести дополнения в закон: запретить сбыт и реализацию икры и осетровых пород рыб? Возможно, необходимо все это. Но нужен еще и чисто гражданский выход.

Что мы с Китаем делим

Россия и Китай согласовывают на правительственном уровне ежегодные объемы научных квот добычи осетровых в реке Амур. В 2011 году этот объем составляет 88 тонн. Две страны делят эту квоту пополам: по 44 тонны. Но промышленный лов осетровых видов рыб на Амуре в России запрещен. И даже по научным квотам мы лов не ведем. В Китае запрета нет. И Россия, и Китай имеют лицензии на поставку рыбопродукции из этих видов рыб на мировой рынок. Россия туда почти не показывается. Зато черную икру осетровых китайской выработки можно встретить на рынках, довольно далеко отстоящих от границ Китая.

Откуда такое количество? Либо китайская наука в десятки раз превышает объемы вылова по научным квотам, либо здесь играет свою роль браконьерский лов.

При этом возникают вполне резонные вопросы: «На кого же работают наши рыбоохранные силы? Для кого мы строим такие дорогие рыбоводные заводы?»

То же само касается и лососевых пород рыб. Квота на промышленный лов по ним в крае измеряется тысячами тонн. Здесь тоже многомиллионные средства вбухивает государство в рыборазвод и рыбоохрану. Но чем большее количество мальков выпустят рыбоводы, чем большие косяки идущих на нерест лососей сохраняет рыбоохрана, тем лучше получается браконьеру. А китайские рыбаки ведут в погранводах лов лососевых вообще без согласований, лицензионных ограждений и промысловых квот: сколько поймали - столько и поймали. И ловят, как говорят, «до упора». Порой во время путины на лососевых тонях китайских рыбаков на одно-двухкилометровом участке скапливается до двухсот рыбацких суденышек.

Дайте браконьеру работу

Все браконьеры в нашем крае на нерестовых реках хорошо известны. Как-то на Амгуни я лично посещал браконьерский табор главного организатора незаконного лова. У него восемь бригад. Они стоят на самых уловистых местах. Рыбу топят. Икру солят и затаривают. И тут же, неподалеку, икорные схроны. Аккуратно, в полиэтиленовых мешках и контейнерах, икра закопана в землю в прибрежной лесной чаще. Каждую неделю - вертолет. До двух-трех тонн икры в неделю он увозит. У браконьеров - ни паспортов, ни фамилий, ни имен. Но они знают, что свое получат. «Хозяин», тот, кто их нанимал, не обманет. Никогда! Питание, курево, водка - все у них есть. Но упаси бог выпить лишнего и упустить день. Это путина! И тут железный закон: выпил лишку, подвел - ни расчета, ни заработка, ни пощады. Деньги - только на обратную дорогу.

Большинство наших браконьеров - нормальные, многоопытные, как правило, объективно оценивающие жизненную обстановку люди. Одних жизнь заставила уйти в криминал, когда остался без денег, другой захотел что-то прикупить да подзаработать, многие уже набраконьерничались и готовы все бросить. Дай им работу - уйдут. Уже уходят.

Когда рыбопромысловые участки закрепили на многолетнее пользование за рыбопромысловыми предприятиями, взаимоотношения промысловика и браконьера коренным образом изменились. Сейчас предприятию, фирме или рыболовецкому колхозу браконьерский разбой - как кость в горле, если он, браконьер, «работает» на их промысловом участке. И ситуация обострилась. Любыми способами промысловик готов защищать рыбные ресурсы своего участка. Готов вкладывать средства в собственную рыбоохрану, организовывать общественность, нанимать охранников в штат.

Но для того, чтобы предприятия этим занимались, им нужно тоже дать работу - то есть рыбу.

Недавно по этому поводу в краевой администрации прошло большое совещание с участием всех заинтересованных сторон - науки, рыбопромышленников, рыбоохраны, института водных и экологических проблем и Амуррыбвода, посвященное судьбе амурского осетрового стада. Промысловики и некоторые из ученых-ихтиологов предлагали открыть промышленный лов осетра и калуги на Амуре. Полемика достигла большой остроты: ловить или не ловить. В конце концов, остановились на том, что осетровых надо оставить в покое: не ловить. Пока не ловить.

Но дело в том, что браконьеры, как правило, на таких совещаниях не бывают и на принятые решения и постановления «плюют с высокой колокольни». Год назад в районе одного из поселков Нижнего Амура, на противоположном берегу было обнаружено более 120 поротых и брошенных огромных туш калуги. И это только один такой вопиющий случай, попавший в средства массовой информации.

В этой почти пиковой ситуации выход остается один: надо искать и внедрять новые, более действенные формы охраны амурской популяции осетровых. Не только усилить охрану, отрезать все пути браконьерам, но и разрешить промышленный лов осетровых хотя бы в небольших объемах, пусть даже по научным квотам. Но при этом вменить в обязанность рыбопромышленникам, которые будут вести этот лов, хотя бы часть рыбоохранных функций. Возможно, даже общественных функций. Их помощь может вполне оказаться продуктивной.

Недавно мне пришлось разговаривать с одним из рыбопромышленников о судьбе осетра и калуги на Нижнем Амуре.
- Когда мы пришли на Нижний Амур, - рассказал он, - здесь браконьеры были почти полными хозяевами. Многоопытнейшие потомственные амурские рыбаки остались без работы и средств к существованию. У некоторых из них «браконьерский стаж» был столько, сколько длится этот бардак под названием «перестройка». Нам были нужны эти профессионалы. Они хорошо знали все осетровые и лососевые тони, где и как брать корюшку и белорыбицу. Мы стали формировать бригады. Это были рыбаки из Николаевска-на-Амуре, нижнеамурских сел, из Хабаровска, Комсомольска-на-Амуре, Советской Гавани. Мы дали им работу и высокую зарплату, и пообещали, что рано или поздно с браконьерством будет покончено. И что выгоднее сегодня рыбачить по закону.

- И что же получилось в итоге?

- Работают у нас эти рыбаки. Работают хорошо. Но они видят, что рядом - «браконьеры-потрошители», внаглую, бесконтрольно и безнаказанно ловят и гробят калугу и осетра, а живут припеваючи! И наши рыбаки, в том числе и те, кто были пять-шесть лет назад браконьерами, глядя на все это теперь уже иными глазами, начинают бунтовать: «Вы обещали, что с браконьерством будет покончено!», «Они же издеваются над нами: мы год пашем без продыху, а они за путину себе обеспечивают «заработок» в десять раз больше?!», «Или принимайте меры, или мы тоже в браконьеры уйдем!..»

Ловить или не ловить

Еще десять-пятнадцать лет назад законом по рыболовству широко и в больших объемах применялись научные квоты для российских рыбаков на промысле лососевых, осетровых и других пород рыб. Научные ихтиологические учреждения реализовывали значительную часть научных квот на договорных началах с рыбопромысловыми предприятиями, фирмами и колхозами. Часть от вырученных средств они имели право пустить на свои научные цели и хозяйственную деятельность.
Но этот порядок был изменен. Зарабатывать средства на собственное содержание было запрещено. Были оставлены лишь самые необходимые квоты, те самые 44 тонны в бассейне Амура. При этом, по закону о рыболовстве, нашим ученым не разрешается использовать выловленную рыбу и икру в коммерческих целях. Она вся, в полном объеме, подлежит... уничтожению. Чтобы не было соблазнов «погреть руки».

Но надо быть круглыми дураками, чтобы отловить и уничтожить поистине царскую рыбу! Да еще сорок четыре тонны. С другой стороны, огромнейшие затраты на промысел: флот надо содержать, бригаду рыбаков - кормить, доставка топлива, обеспечение жильем и прочее... В Хабаровском филиале ТИНРО-центра в результате решили отказаться от полномасштабных научных исследований - отпущенные квоты не используют. А изучение осетровых проводят малыми силами - с помощью... мониторинга.

И ситуация, в итоге, сводится к печальному результату: самыми достоверными, самыми ценными и самыми реальными сведениями обо всей амурской популяции осетровых располагает Его Величество Браконьер. И скоро ученые вынуждены будут «с протянутой шапкой» за кусочком осетрины и научными данными идти к нему.

И, оказывается, нет закона, чтобы выпотрошенную рыбу можно было бы собирать, пусть даже у браконьеров, солить и заготавливать людям на весь год. Гробить и топить рыбу браконьерам можно. А собирать и делать первосортный продукт запрещено! Запрещено законом! Надо менять такие законы. Пусть сперва на краевом уровне. Надо работать с браконьерами. Работать повсеместно. Дай браконьеру хотя бы маломальскую работенку, и он бросит свой до чертиков опостылевший промысел.

Государственная заинтересованность, гласность, широкое привлечение общественности к охране и сохранению водно-биологических ресурсов - это путь, который мог бы стать результативным.