Ползла по пахоте штрафная рота

(Окончание. Начало в номерах за 24 и 29 января 2014 г.)

Впрочем, Владимир Иосифович Ханцевич имеет свое представление о заградотрядах. Правда, о немецких. Вот эпизод из его боевой биографии.

- После взятия небольшого прусского городка, перед началом которого его особая армейская штрафная рота №11 провела разведку боем, бойцы привели пленного, пожилого немца, говорившего по-русски.

На вопрос: зачем вы сопротивлялись, кричали «Гитлер капут!», но в плен не сдавались? - немец ответил примерно так: «Мы бы давно сдались, да ваши не пускают». Под словом «ваши» немец имел в виду власовцев, предателей, перешедших к противнику, которые входили в спецформирования немецких войск на территории Восточной Пруссии. По его словам, в том бою участвовала их кавалерийская часть, выполнявшая функции заградотряда.

О чём говорил Геббельс

Пыльцын не один раз звонил по телефону Ханцевичу, задавал дополнительные, уточняющие вопросы. Владимир Иосифович охотно на них отвечал, а позже сел за стол и написал те самые 22 страницы. Среди вопросов были такие: что представлял собой переменный состав роты, откуда шло пополнение? Как воевали штрафники? О первых двух переменных составах 11-й ОАШР читателям рассказано выше. Большая часть - из освободившихся «зэков», писавших письма с просьбой отправить их на фронт Сталину, Калинину, в другие инстанции. О таких Ханцевич отозвался коротко: «шваль». Откуда пришли, такими и оставались. Управляли ими «паханы». А вот «подтрибунальные» военнослужащие воевали хорошо. Мотивация «искупить кровью свою вину» у них была сильнее. Бывшие уголовники (никогда в штрафчасти не направлялись политические заключенные), особенно рецидивисты, воры, бандиты, могли потребовать от командира через своего пахана «по литру водки на каждого, тогда пойдут в атаку». А могли сказать: «Не беспокойся, батя, мы этого немца порвем на куски».
Доставляли уголовников на фронт конвойные войска, сдавали их по акту. Охрана обычно не практиковалась, хотя побеги случались. Рисковали. Срок заключения заменялся примерно в такой пропорции: до трех-четырех лет тюрьмы - месяц штрафной роты, до семи лет - два месяца, до десяти и выше - три месяца.

Военнослужащих в штрафные роты направляли за невыполнение приказа, проявление трусости в бою, оскорбление старшего начальника, драку, воровство, мародерство, самоволку и т.п.

Штраф снимался по первому ранению, гораздо реже - по отбытии срока. На имя военного прокурора посылалось ходатайство о снятии судимости с раненого. За проявление мужества и героизм писали ходатайства и на бывших уголовников. Представляли их и к наградам, но реже, чем других.

В чем была разница между штрафными ротами и батальонами? Вот что рассказывает об этом бывший командир роты 8-го штрафного батальона 1-го Белорусского фронта, ныне генерал-майор Александр Васильевич Пыльцын:

- Штрафные батальоны - это отдельные офицерские штрафные части. Они создавались после приказа Сталина № 227 (28 июля 1942 года), известного как приказ «Ни шагу назад!». Положение о них было утверждено заместителем наркома обороны генералом армии Г.К. Жуковым. В нем достаточно подробно регламентировались условия их создания, формирования, использования и т. д. В частности там говорилось, что командный состав в них подбирается из числа опытных боевых офицеров. Мне тогда сказали: «Пойдешь к нам в штрафбат, лейтенант». Так я стал командиром взвода в одной из рот 8-го батальона. Переменный состав комплектовался только из провинившихся офицеров. Неофицерских штрафбатов не существовало. Их не следует путать со штрафными ротами, в которые направлялись рядовые и сержанты, проявившие трусость и паникерство в бою, дезертиры.

В штрафбаты офицера мог направить без приговора военного трибунала командир дивизии, равный ему или более высокий начальник только за трусость или неустойчивость на поле боя - от одного до трех месяцев. При всех других преступлениях судьбу виновного определял военный трибунал. Все попавшие в штрафбат офицеры подлежали разжалованию в рядовые. Ордена, медали, партдокументы у штрафников отбирались на время их нахождения в штрафчасти, всем выдавалась красноармейская книжка специального образца. За боевые отличия штрафник мог быть досрочно освобожден, а за особо выдающиеся боевые отличия представлялся к награде. Все освобожденные из штрафного батальона восстанавливались в званиях и всех правах. Раненые после излечения считались отбывшими наказание.

- В военное время законы были очень суровыми. Если в мирное время офицер мог получить несколько суток гауптвахты, выговор, то в военное время все каралось строго. За что можно было попасть в штрафбат? Да за что угодно! Сдал высоту противнику - вот тебе и штрафбат. Был у меня бывший командир роты, в одном из боев погибла половина роты. Вышли из боя, командир послал своего старшину получить продовольствие и забыл указать потери. Водка есть, закуска тоже. Решили поминки устроить по погибшим. Да и ордена обмыть... Но кто-то стукнул: командир ограбил государство. Другой штрафник был начальником мастерских по ремонту кабельных радиостанций, в совершенстве знал немецкий. Как-то отремонтировал радиостанцию, стал проверять ее на всех диапазонах да и наткнулся на речь Геббельса. И по простоте душевной сказал: «О, Геббельс!». «А что он говорит?» - спрашивают его. Стал переводить. В результате попал в штрафбат за помощь вражеской пропаганде... Еще один пример. Человек был ранен, лежал в госпитале, потом по дороге из госпиталя на фронт сделал крюк - завернул домой. И застал жену с другим. Обоих застрелил и после суда - к нам. Убийца, конечно, но это была война, страшная и беспощадная.

* * *

Из письма Пыльцына в редакцию:

«Наверно, поймете меня, одного из последних могикан-штрафбатовцев, пишущего правду о том непростом времени. Настойчиво спешу с этими публикациями. В свои 90 лет трудно надеяться на долгий творческий путь, но так хочется удержать сознание новых поколений от  соблазна поверить фальсификациям нашей героической истории».

Из письма Ханцевича:

  «На вопрос о том, как я добровольно пошел командовать штрафной ротой, я отвечаю так. По жизни я всегда верил в судьбу и никогда на этот счет не обманывался, хотя она ко мне не очень благосклонна. На фронте к опасностям относился спокойно. Если судьба погибнуть, то это может произойти в любых условиях, и какая разница - в гвардейской или штрафной части. Моя смерть принесет горе только моим родителям, но у них есть младшие дети, которые станут им опорой в старости... Нет, не льготы прельщали офицеров идти в штрафные части - они были несопоставимы с риском для жизни, которому подвергали себя офицеры штрафных частей».

Александр ЧЕРНЯВСКИЙ.
Декабрь 2013 -
январь 2014 гг.