В плену перестройки

(Продолжение. Начало в номере за 29 марта 2018 г.)
Карьера Александровского складывалась в привычных рамках советской номенклатурной жизни. В 1965 году на съезде писателей РСФСР его избирают членом правления, вводят в состав редколлегии журнала «Дальний Восток». Он становится членом крайкома КПСС и депутатом краевого Совета. Охотно занимается общественной жизнью. При его участии были созданы самостоятельные писательские организации во всех областях региона (раньше они находились в «подчинении» хабаровской организации).
Жизнь хабаровских писателей (это тридцать членов союза) двигалась по накатанной десятилетиями колее. Работали ее руководящее бюро, секции прозы и поэзии, литобъединение, бюро литературной пропаганды. Издавались и переиздавались книги, обязательными были отчеты о достигнутых успехах и отдельных упущениях.
У меня сохранился подробнейший доклад (30 печатных страниц) на отчетном собрании 1985 года, с ним выступал В. Н. Александровский. Доклад был достаточно объективен и в меру критичен. К нему был приложен список с именами авторов и названиями произведений, созданных ими за пять лет - с 1981 по 1985 год. Издано и переиздано за это время было 49 книг. В докладе речь шла и о том, над чем трудятся сейчас писатели. О себе же докладчик сказал так: «Что касается меня, могу сказать, что мечтаю о длительном выезде на судостроительный завод в Советской Гавани, чтобы там вплотную засесть за роман».
Но мечте этой не суждено было сбыться. В писательской организации разворачивались драматические события…
«Каждому -
своя нора»
Перечитывая сохранившиеся у меня документы тех лет, а это отчетные доклады, протоколы, прения на писательских и партийных заседаниях, выступление А. К. Черного на пленуме крайкома КПСС, его выступление перед писателями в марте 1987 года, собственные записки в трех объемистых блокнотах, я больше задавался вопросом: что же тогда произошло? В чем причина бунтов в творческой организации?
Виноватым мне казалось то нарастающее перестроечное время с его демократией, ускорениями, гласностью, вседозволенностью. Людей как бы к чему-то подгоняли.
Вспоминаются приезд в Хабаровск Горбачева с разряженной женой, митинг Жириновского в парке «Динамо», шествия и манифестации в центре города и многое другое. Так начиналось, видимо, саморазрушение тогдашнего нашего общества. Затронуло оно и хабаровских писателей, возбудило в них нездоровые страсти. В одном из прений прозаик П. В. Халов признался: «Перестройка на нас свалилась несколько неожиданно. Трудно ее представить в литературном деле». Так думал не он один. Что это - растерянность или ее неприятие?
Пятнадцатого декабря 1986 года состоялось историческое собрание творческой организации с такой повесткой: «VII съезд писателей СССР и задачи Хабаровской писательской организации». Докладчиком был все тот же В. Н. Александровский, председателем собрания В. П. Сысоев, секретарем Н. Т. Кабушкин.
О чем был доклад? Оценку ему дадут выступающие в прениях литераторы. Вот о чем говорил, к примеру, прозаик из Комсомольска-на-Амуре Геннадий Малышев: «… В организации не творческая атмосфера, а есть атмосфера подозрительности, недоверия и своеволия. За шесть лет мы не разобрали ни одной рукописи нашего писателя, не обсудили ни одной книги, вышедшей в Москве. Все писатели сидят по своим норам. Кто разогнал их по норам и зачем? Значит, кому-то это выгодно? Все по норам, а руководители - на виду. Награждают себя орденами и медалями… Мы сегодня в стороне от всех дел и забот в крае. Истинное творчество у нас оказалось на самом последнем месте… Бросив все, Александровский едет отдыхать на два срока в Пицунду. Он заботится о себе. Ему нет дела до писательской жизни, до проблем жгучих, сегодняшних. Его заместитель Халов подогревает у нас в организации нездоровые разговоры и отношения, разводит склоки, свары, разобщает людей… Он погряз в демагогии и склоках, это страшная болезнь, от нее надо оградить организацию».
«Сегодняшний доклад Александровского - это образец демагогии и лицемерия… У нас такая сложилась обстановка: руководители организации Александровский, Халов, Асламов - пауки в банке. Они едят друг друга, а бюро этому способствует… Александровский поставил работу бюро так, чтобы никто не вылез выше его как писатель. Со всем этим надо кончать».
Я привел здесь не все выступление писателя Малышева - оно было очень эмоциональным, резким и сопровождалось аплодисментами. Каково было тем, кого он уничижал?
Были и другие выступления в прениях. К примеру, поэт В. Еращенко попытался определить, кого из двух поэтов города юности принимать в союз писателей, а кому отказать, их судьбу решает не Александровский. Это прерогатива всей организации. И добавил в конце: «Я не могу понять горячности Малышева. Я не воспринимаю этих резких оценок».
Прозаик А. Максимов, пытаясь сгладить ситуацию, все же признал: «Приезжает в Хабаровск Николай Павлович Задорнов и сразу говорит мне: «Ты что творишь? Все жалуются на тебя. Я жалею, что дал тебе рекомендацию в союз (писателей. - А. Ч.) … Членами бюро во главе с Александровским ведется постоянная травля, выживание наиболее одаренных и перспективных авторов… Цель: чтобы в следующие тридцать лет безвылазно сидеть в бюро и властвовать. Но так не будет! Недавно в Хабаровске выступал Михаил Сергеевич Горбачев. Он говорил о том, что есть у нас такие администраторы, которые освобождаются от людей, круто и резко борющихся за правду. И я сразу увидел на телевидении Александровского. Под ним как будто бы закачалась утлая лодочка, он едва сидел на стуле, низко опустив голову. Но товарищ Горбачев уехал, а Александровский снова обрел уверенность и работает, как и раньше: по старинке…»
Далее Максимов предлагал конкретные меры по улучшению деятельности писателей.
Выступление Ю. А. Шестаковой, как обычно, было обстоятельным и оценочно обширным. «Назрело все, о чем так резко говорили до меня. Говорили правильно… Перестройка очень сложное дело. Как революция. Революция в сознании. Множество проблем… Надо отрешиться от прежних повадок, привычек, методов руководства. Шесть месяцев прошло после съезда (писателей СССР. - А.Ч.), и только теперь мы проводим собрание. Это никуда не годится. Собрание надо было провести до вашего визита в Пицунду (там находился всесоюзный дом отдыха советских писателей. - А.Ч.). Доклад мне не понравился. Он не охватил серьезных моментов в работе писательской организации. В нем нет главного… Доверия у нас нет к нашим руководителям…»
В прениях выступали В. Кононов, Т. Чинарева, Р. Шойхет, А. Пассар, А. Мишкин, В. Руссков и другие.
Остановлюсь на некоторых выступлениях.
Н. Наволочкин: «… Доклад не в духе времени был. Плохой доклад во многих отношениях… Обстановка обид и подозрительности у нас есть. Халов, Александровский виноваты… Мы многие виноваты в том, что в писательской организации обстановка нездоровая».
А. Пассар: «… Халов сделал правильно, заявив, что уходит из бюро. Он не работает. Пусть уйдет. Ходжер не работает в бюро - пусть уйдет. Надо избрать новых людей…»
А. Мишкин: «Асламов и Александровский как два паука. Кроме того, Александровскому некогда работать. Два месяца он в Пицунде, потом в Киеве. Потом в Японии… В бюро нет единства. Никакого. Александровский уезжает - его некому заменить, уезжает и не оставляет зама… И Халов надоел на телевидении, занимается саморекламой, лицемерит - по телевидению говорит о перестройке, а в писательской организации не делает ничего. Асламов говорит обо всем: о резине для автомашин, о бензине, о ремонте, о строительстве… Ему нельзя доверять литфонд. О доме литераторов. Липовые планы, липовые затраты. Дома нет, но есть гардеробщики и одиннадцать тысяч расходуются ежемесячно… Памятник Арсению Семенову сделали. Но где он? Деньги израсходовали, памятник валяется на земле… Халова предлагаю от должности освободить. Предлагаю назначить комиссию по выяснению, куда делись деньги на памятник».
В. Руссков: «Анонимы нас замаяли. Надо принять решение - не разбирать и не читать их (имеются в виду анонимные письма. - А.Ч.)… Халов писал на меня литературные рецензии, на словах говорил одно, а в рецензиях (закрытые рецензии в издательствах. - А.Ч.) давал мне отказ в публикациях… Плохая, трудная обстановка сложилась у нас в организации. Мы потеряли человечность в отношении друг к другу».
Н. Кабушкин (поэт): «Я думаю, не случайно так долго у нас не проводилось собрание по съезду (писателей. - А.Ч.). В этом виновато руководство организации, оно не управляет творческим процессом. Когда в издательстве (речь идет о Хабаровском книжном издательстве. - А.Ч.) рассматриваются планы изданий поэтических книг, то Асламов и Александровский возражают против их публикации. Их аргумент очень показателен: мы их не знаем. Да, вы давно, Асламов и Александровский, члены бюро, давно ничего не знаете о писательской жизни…
Александровский, Халов и Асламов - это приспособленцы, организацию они приспособили под свои нужды и интересы, большинство личных поездок они совершают за счет государства: на море, на отдых, куда надо им. Эти люди скомпрометировали себя.
И еще я думаю, тов. Александровский, вот о чем. Вы сами лично уже не в состоянии руководить писательской организацией. Я уверен, что серый, посредственный писатель не сможет, не имеет права руководить творческим союзом. Чего же вы ждете? Когда свалитесь с руководящего кресла. Ваша беспомощность напоминает мне куклу в кресле. Если ее не трогать, то она в кресле тоже может просидеть, как и вы, тридцать лет. Но кукле не надо платить зарплату. А вы же, ничего не делая, получаете зарплату».
Взял слово в прениях и один из фигурантов развернувшегося дела - Михаил Асламов: «Я думаю, что то, что сегодня здесь возникло, - это результат неправильной деятельности бюро. В. Александровский все просчеты и завалы замазывает. И мы их штукатурим… Бюро крайкома (КПСС) очень верно оценило наши споры. Кирюхина (директор Хабаровского книжного издательства. - А.Ч.) надо было снимать с работы. Его сняли. Но надо было указать на просчеты и в писательской организации. А мы вышли правдолюбами. И нас зря наградили орденами… С 1969 года руковожу литературным фондом, я вложил в эту работу столько сил… Не могу принять ту жестокую критику, которая прозвучала в адрес П. Халова. Он - «генератор идей» у нас в организации. Он талантливый писатель. Он отдает себя полностью литературному делу…»
Мифический дом литераторов
«… Я хочу рассказать о делах литфонда, - продолжил Асламов. - Мы начали стройку Дома литераторов. Нам литфонд дал технические штаты. Мы взяли уборщицу, дворника. Гардеробщицу приняли в штат. Комендант был. С октября нам дали методиста. Надо было этого методиста загрузить работой, и я об этом просил Александровского, чтобы его загрузить в бюро пропаганды. Александровский плохо работает. Себе замену не подыскал. Незаменимым он стал у нас! Если руководитель не подготовил себе замену, он не выполнил своей главной гражданской заповеди. Творческие разговоры и споры мы должны вести в открытую. Мы этого не делаем. Александровский мало работает - даже бумажки мы пишем за него. Он бросает писательскую организацию, и мне приходится все делать самому. Я даже сам один готовил Дни литературы на Дальнем Востоке. И зря обо мне кто-то распространяет слухи, что я пью. И что зря меня наградили. И у нас в крайком ходит ведь только один Александровский…»
В конце собрания слово предоставили В. Н. Александровскому. Он был краток.
«Я, товарищи, всех слушал, делал пометки, думал, как устранить недостатки. Работать мне трудно. Недостатков много. Асламов не прав, что я не вникал в работу издательства. Меня не критика ранит, а неправда.
В Пицунду я поехал - мне было очень плохо. Но здесь же оставались мои заместители - Халов и Асламов. Относительно бюро - решайте сами. Я не оправдываюсь. К Халову многие были несправедливы. Это очень одаренный человек. Он точен в оценках. Халов пользовался моей добротой и многого не доделывал, плохо работал. Нужен я вам - могу поработать, нет - переизбирайте. Я же ко всему критическому буду относиться положительно».
Александр ЧЕРНЯВСКИЙ,
член Союза писателей России с 2000 года.
(Окончание в следующих
номерах газеты).