Два года назад в Хабаровском крае не стало медицинских вытрезвителей. На сегодняшний день они ликвидированы по всей стране. Обязанность «нянчиться» с упившимися до бессознательного состояния гражданами легла на медицину. Вопрос о том, во что вылилось это нововведение, стал главной темой обсуждения «круглого стола», который прошел в редакции газеты «Тихоокеанская звезда».

А. Журавлев: К сожалению, сильно пьющих людей меньше не становится. За административное нарушение по статье - появление в алкогольном опьянении в общественном месте - за 9 месяцев этого года было привлечено к ответственности 30423 человека. Это только в Хабаровском крае. Если взять ситуацию по всей стране, то, думаю, цифра будет ужасающая. Чтобы как-то воздействовать на нарушителей, законодатели решили ужесточить наказание. Помимо штрафа от 100 до 500 рублей была введена ответственность в виде административного ареста сроком на 15 суток - как за мелкое хулиганство. Но на самом деле они зачастую вообще не несут никакого наказания.

Когда были вытрезвители, все было понятно: человек в средней или тяжелой степени опьянения задерживался, ему оказывалась медицинская помощь, он платил штраф и только после этого мог покинуть вытрезвитель. Теперь ситуация складывается иначе.

Составить протокол об административном правонарушении мы сразу не можем, так как человек находится в бессознательном состоянии, не может назвать свою фамилию, документов при себе не имеет. И по закону мы имеем право привлекать его к ответственности, только когда он протрезвеет. Поэтому мы доставляем его в больницу.

Между УМВД РФ по Хабаровскому краю и министерством здравоохранения края было заключено соглашение о том, чтобы стационары сообщали нам, когда эти граждане придут в себя, чтобы мы могли их задержать, составить протокол и так далее. Но на данный момент этот вопрос не урегулирован. Врачи в полицию не звонят, человек трезвеет и просто уходит из больницы.

Насколько я знаю, на базе краевой психиатрической больницы собираются открыть отделение на 240 коек, где будут эти люди содержаться.

Пока же вопрос этот стоит очень серьезно, находится он на контроле в МВД РФ. Попытались мы применить к этой категории граждан наказание в виде административного ареста.

Три недели назад состоялось судебное заседание в отношении одного гражданина, которого мы только за этот год уже штрафовали около 40 раз. Однако, несмотря на то, что мы настаивали на его административном аресте, судья назначил ему очередной штраф в размере 500 рублей.

Чтобы оформить для суда все необходимые документы, была проделана очень большая работа, а в результате человек получил наказание, которое к нему применялось уже не один раз и не возымело должного действия.

Задерживать в полиции граждан в средней степени алкогольного опьянения более трех часов мы не имеем права. Даже если суд в срочном порядке его арестует, в спецприемник его все равно не примут, так как туда не принимают тех, кто находится в алкогольном опьянении.  

Летом этого года в районе городских прудов был задержан молодой человек. Он был доставлен в опорный пункт полиции, составили протокол, потом вынуждены были отпустить. Он пошел купаться и утонул. Если бы мы его задержали, то тем самым нарушили бы его права. Был бы у нас медицинский вытрезвитель, он бы там отлежался и остался бы жив.

Ситуация усугубляется зимой, когда пьянобольные остаются ночевать на улицах, становятся инвалидами, а потом государство должно их содержать.

С. Лебедев: А правда, что зимой, если человек в состоянии назвать свой адрес, то полиция доставляет его домой?
А. Журавлев: В первую очередь мы должны ему оказать помощь. Если где-то он недалеко живет, то его домой отвезут. Если ему нужна «скорая помощь», но она по какой-то причине долго не едет, то его все равно на улице никто не бросит. Его могут на время забрать в отдел.

В. Юхно: Как главный внештатный токсиколог Хабаровского края я хотела бы внести ясность. Врачебная помощь требуется с острым алкогольным отравлением. Это то состояние, когда уже есть угроза жизненно важным органам. Здесь все понятно, эти люди больны и нуждаются в срочной помощи. Их доставляли в отделение токсикологии и спасали.

Когда ликвидировали вытрезвители и ввели новую систему, то в регламентирующих документах появилась строка, что в больницу нужно доставлять всех, кто оказывается в беспомощном состоянии. Если человек выпивает стакан алкоголя, то степень его опьянения зависит о того, сколько у него печень вырабатывает фермента, который расщепляет алкоголь. Если печень здоровая, то человек выйдет из состояния опьянения за 2-3 часа, если нет, то потребуется 6-10 часов. Алкоголь воздействует на центральную нервную систему. Кто-то спит, кто-то наоборот начинает вести себя агрессивно, но в любом случае человек находится в беспомощном состоянии. Но он не болен. И никакой угрозы его жизни нет.

По большому счету ему просто нужно проспаться. Вытрезвители в этом смысле были нормальным вариантом. Кроме того, там был врач, который, в случае необходимости, мог оказать помощь. После протрезвления полиция решала с ними административные вопросы.

Теперь этих людей перевели в разряд пациентов и привозят в лечебные учреждения. За этот год только в нашу больницу поступило 220 человек. Причем, у нас нет для них специальных приспособленных помещений. В приемном покое они находятся со всеми остальными людьми, которые действительно нуждаются в медицинской помощи, и для которых такое соседство, мягко говоря, мало приятно. Я не говорю уже об эстетике и запахе. Они ведут себя порой очень буйно. Врачи, чье внимание должно быть приковано к больным, которые действительно нуждаются в срочной помощи, вынуждены на них отвлекаться. У нас только за одни сутки прибывает до ста скорых, представляете, какой объем работы у врачей в приемном покое. И такая ситуация не только у нас. Пьянобольных в Хабаровске доставляют еще и в городскую больницу №11, в краевую клиническую больницу №2 и в краевую психиатрическую больницу.

Я считаю, что все-таки медицину необходимо избавить от такой нагрузки. Лица в алкогольном опьянении должны находиться в специальных учреждениях, а больница должна заниматься истинно больными людьми.

Л. Соколовский: В этой ситуации есть еще и другой аспект. У нас в стране нет принудительного лечения. Особенно это касается психиатрических лечебниц, где каждый пациент должен подписать документ о своем согласии на лечение.

Но этих людей мы доставляем в больницу не в добровольном порядке. Так же вопреки его воле вливаем ему препараты. Но человек ведь против. Он для того и пил, чтобы быть в таком состоянии. И если завтра он обратиться в прокуратуру с заявление об ущемлении его гражданских прав, то нам придется за свои действия отвечать. С другой стороны, если скорая оставит его, предположим, на лавочке и он отморозит себе ноги, то и в этом случае врачам придется отвечать за то, что они оставили человека в беспомощном состоянии.

Появилась и другая тенденция. Теперь к нам стали привозить пьяных еще и из дома. Человек напился, ведет себя неадекватно, родственники вызывают полицию, она - скорую, которая везет его в клинику. Если он дома хулиганит, то ему прямая дорога в полицию. При чем тут медицина, вообще непонятно.  

В комментариях Минздравсоцразвития от ноября 2011 года говорится, что в медицинские учреждения должны доставляться лица в алкогольном опьянении только в случаях необходимости оказания им медицинской помощи.

В подавляющем большинстве западных стран, кстати, практика отрезвления находящихся в алкогольном опьянении лиц вообще отсутствует, и никаких учреждений для этого не существует. Там их доставляют в полицию. Там полицейские обладают первичными медицинскими навыками, могут определить, нуждается ли человек во врачебной помощи. Если нет, то пьяный отсыпается в участке, его штрафуют и отпускают домой.

А. ОнУприенко: Из всех пациентов пьяно-больные в нашей клинике составляют 10 процентов. Мы вынуждены были в приемном покое выделить для них помещение, где изначально планировалось разметить регистратуру для плановой госпитализации. Что замечу, могло бы упростить людям процедуру получения медицинской помощи. Вместо этого там находятся алкоголики до момента протрезвления.

О. Омельчук: Когда вытрезвители только еще собирались закрывать, шла речь о том, чтобы передать их помещения в ведение медицины и открыть там специальные отделения для таких людей. Однако здания остались в ведении МВД.

И. Баглай: Никаких предложения на эту тему не поступало. Кроме того, чтобы открывать такие учреждения, нужно было такое понятие, как пьянобольной сделать официальным, то есть отнести этих людей к разряду больных. На уровне федерации утвердить порядок оказания им медицинской помощи, и соответственно эту помощь оплачивать.

Когда начиналась переписка между МВД и Минздравом спрашивали мнение всех регионов. Мы высказывали свое мнение, что небольными людьми должны заниматься другие службы. Такое мнение было и у Минздрава России. Но вытрезвители однако закрыли. И теперь несвойственную функцию, от которой избавили полицию, возложили на медицину.

Но это в данном случае, я считаю, что эти люди больше нуждаются в социальной помощи, которую им оказывает и полиция. Потому что его забирают с улицы еще и для того, чтобы его не ограбили или он не стал жертвой другого преступления.

В. Юхно: Пребывание этих людей в клиниках никак не оплачивается. То есть эта работа для медиков, - как общественная нагрузка. История болезни на них не заводится, потому что они не больны. Соответственно и в отчетах они не фигурируют.

А. Журавлев: И штрафы они тоже не платят. Я уже объяснял порядок привлечения их к ответственности. Много раз мы просили руководство больниц сообщать нам, когда гражданин пришел в себя, чтобы мы могли приехать и забрать его уже протрезвевшего в отделение. Во всех приемных отделениях я оставил свои телефоны с просьбой звонить в любое время дня и ночи.

И. Баглай: Но врачебную тайну у нас в стране еще никто не отменял. Эти люди попали в клинику и, как не крути, они являются нашими пациентами. Информацию о наших пациентах мы можем предоставить только по официальному запросу органов следствия и суда. Больше никому информации мы выдать не можем. Иначе мы нарушаем закон и сами будем нести ответственность. И в краевое управление внутренних дел мы такие пояснения давали.

А. Журавлев: Проблем нет, запрос мы подготовим. Только в отношении кого, если гражданин, простите, лыка не вяжет, и мы не можем узнать даже его фамилию. На кого заводить административное дело, в рамках которого будет оформляться запрос в больницу?

И. Баглай: Почему же ожидать момента протрезвления он должен в больнице? Может быть вначале его нужно доставить в полицию, выяснить его данные, оформить дело и после этого везти в больницу? Тогда мы с полным на то основанием будем сообщать вам, когда они приходят в себя и могут покинуть стены клиники.

М. Бурлака: Я вырос при социализме и помню, как пьяниц отправляли в лечебно профилактические учреждения, принудительно лечили. Считаю, что эта была хорошая профилактика правонарушений и пьянства, в частности. Любое общество должно иметь какие-то рамки и как-то себя ограничивать. Без этого люди идут вразнос. Как этот парень, который в пьяном состоянии сбил семь человек и говорит: я что хочу, то и творю. Не должно такого быть. Поэтому я считаю, что необходимо возвращать ЛТП, вводить трудотерапию и лечить алкоголизм в принудительном порядке.

С. Лебедев: Я соглашусь с вами. Ведь, что у нас происходит сегодня: сбивает пьяный водитель на дороге семь человек, депутаты начинают принимать закон. То есть пока что-то не случилось. Но должна существовать какая-то последовательность и в принятии законов. Закрыли вытрезвители. Да, может быть эта была несовершенная система. Но то, что появилось в замен, еще хуже. Может быть, необходимо разработать какой-то другой, новый вариант, где бы сливались усилия медицины, правоохранительной системы, социальных служб.

Государство ведет тоже, получается, двойственную политику. Сегодня ограничивает продажу спиртного, повышает цену. Но никогда при этом не откажется от продажи алкоголя, потому что акцизы с него - это такая часть нашего бюджета, что пока ничем другим покрыть ее невозможно. То есть ситуация сложная, но и в ней нужно искать какой-то вариант, потому что общество и государство за людей, о которых мы ведем речь, тоже должны отвечать.

В. Юхно: Между тем пьянобольные - это сегодня не единственная, так сказать, общественная нагрузка на медицину. Есть еще и лица без определенного места жительства, которые живут в больницах годами. Это те люди, которые поступили к нам с какими-то заболеваниями, мы их вылечили. Но у них нет документов, прописки, идти им некуда.

Если летом еще они уходят и живут просто на улице, то зимой опять возвращаются в стационары. Не принять мы их не можем, потому что у каждого из них есть какое-либо хроническое заболевание. И выгнать потом, что называется, рука не поднимается. На сегодняшний день в разных отделениях у нас находится около 40 таких человек. Представьте, каково обычным пациентам при таком соседстве.

М. Бурлака: У нас в крае существует ряд специальных учреждений для таких людей. Это - центр адаптации. Если у человека есть инвалидность, то его отправляют в дом инвалидов. Но когда он находится в больнице, ему, к примеру, была сделана операция, но инвалидность еще не оформлена. У него нет документов. Их оформлением занимаются в центре адаптации.

М. Козлова: Недавно мы из 11-й больницы забрали сразу семь человек. Двое с открытой формой туберкулеза, мы их направили в диспансер, один - онкологический больной. Остальные - визуальные инвалиды. То есть инвалидность у них есть, но документально это еще никак не оформлено. И никаких документов у них вообще нет. Мы начинаем их восстанавливать. Но этот механизм очень долгий.

Только паспорт оформляется два месяца, это при том условии, что его личность и гражданство возможно подтвердить. В противном случае процедура может затянуться на два года и больше.

Потом еще предстоит оформление инвалидности, что тоже не быстро. И только после этого мы можем направить его в тот интернат, куда возможно. Но это если дали вторую или третью группу инвалидности. А если третью - то это беда. Он будет вот так ходить, шататься, жить в больнице и так далее. У нас в центре 50 мест. За год у нас бывает 470 человек.

М. Бурлака: Конечно, мы собираем этих людей везде где можно. Тех, кто является жителем Хабаровского края, после оформления необходимых документов направляем в дома инвалидов, места там есть. Для остальных есть так называемая срочная социальная помощь, им выделяются деньги на билеты, и мы отправляем их домой.

В. Юхно: За девять месяцев этого года у нас прошло 160 таких человек. Документов ни у кого нет. Число мест в социальных учреждениях, где они могли бы находиться, ограничено. Поэтому, когда мы туда обращаемся, нам отвечают: подождите, подержите у себя. И если летом проблема так остро не стоит, потому что они сами уходят, то зимой они в буквально смысле слова подползают к двум больницам, к нашей и больнице № 11. Лежат возле больниц. Мы же все люди, и с наступлением холодов мы их подбираем.

За них нам никто не платит ни копейки. Сейчас медицина переходит на самоокупаемость за счет страхования. С будущего года будет одноканальное финансирование. То есть полечил больного, сдал данные его страхового полиса, получил деньги, на эти деньги содержишь больницу.

Так вот в 2011 году пребывание бомжей обошлось нашей больнице в 6 миллионов рублей. Нам не заплатили за них ни копейки. У них нет страховых полисов. Когда мы попытались говорить на эту тему с фондом медицинского страхования, нам ответили, что это не страховой случай.

В этом году на лечение таких больных мы уже потратили больше 2 миллионов рублей.

Хочу отметить, что это на самом деле несчастные люди. Они не пьют, не дебоширят, они просто нуждаются в пристанище, в хорошем питании. А те болезни, которые у них есть, необходимо лечить не в больнице, а в поликлинике.

А. ОнУприенко: Нашей больнице в прошлом году лица без определенного места жительства обошлись в 4 миллиона рублей.

М. Бурлака: Ну если у вас лежит человек без документов, обращайтесь к нам. Мы ведь никогда вам не отказывали.
В. Юхно: Не нужно все представлять так радужно. Нередко нам отвечают: сделайте такие-то бумаги, тогда мы приедем. И это делается по три-пять месяцев и все безрезультатно. А весна приходит, и наш подопечный уходит сам. Зимой опять начинается все по новой. Устроить с помощью социальной службы нам удается не более 3-4 человек в год.

М. Козлова: Я считаю, что этими людьми должны заниматься общественные организации. Кстати, для общественников льгот по созданию центров реабилитации гораздо больше, чем для государственных социальных служб. Кстати, в центральной части России общественных организаций такой направленности уже много, и проблема шатающихся бомжей практически снята с повестки дня. К счастью, у нас тоже такие стали появляться.

К. Ветренко: Мы собираемся создать «ночлежку» для всех людей, кто попал в трудную жизненную ситуацию. Но там можно будет только переночевать, днем она работать не будет. Делается это для тех, кто занимается восстановлением документов, работает, собирается как-то адаптироваться в этой жизни, снимать жилье, например. Но если ему при этом негде ночевать, то заработать у него не получится, так как все, что заработал за день, придется отдать за ночлег. Чтобы встать на ноги, нужна какая-то накопительная база.

Сейчас совместно с министерством социальной защиты мы подыскиваем место, где планируем установить три железнодорожных плацкартных вагона на 150 мест. Любой человек может прийти туда переночевать. Кроме того, планируем обеспечивать их горячим питанием. Днем вагоны будут подвергаться санитарной обработке.
Содержаться «ночлежка» будет за счет частных инвестиций.

В. Юхно: Но для тех людей, которые живут у нас в больнице, это проблемы не решит. Работать они не могут. Им не просто ночевать - жить негде. Больницы «ночлежки» не разгрузят.

К. Ветренко: Есть еще такая форма, как социальные общежития. Эти люди получают пенсию, из нее платят за проживание, государство оказывает какую-то поддержку.

М. Бурлака: Пока ничего подобного, насколько я знаю, создавать не планируется. В планах до 2014 года строительство еще двух центров адаптации в Хабаровске и в Комсомольске-на-Амуре. Думаю, что они серьезно облегчат ситуацию.

В. Юхно: То, что мы сегодня затронули эту тему, считаю, очень важным моментом - когда-нибудь она начнет решаться. Я являюсь депутатом городской думы, проблемы вытрезвителей и бомжей мы обсуждаем уже второй год. Но, к сожалению, чтобы что-то менять, нужны деньги, программы, необходимо менять закон. На местном уровне все это мы сделать не можем. Но, может быть, после нашего сегодняшнего «круглого стола» этот вопрос обсудят краевые депутаты. Таким образом будет сформулировано предложение о возврате вытрезвителей, которое рассмотрят уже российские законодатели. Ведь, как показывает практика, многие даже очень хорошие на первый взгляд законы во время применения выказывают свои слабые стороны. Как, например, получилось, когда приняли закон об упразднении фельдшерских пунктов в малых населенных пунктах. Вначале его ввели. Но потом стало ясно, что без этих учреждений не обойтись. Сейчас идет речь о том, что их необходимо вернуть.

С тех пор, как не стало вытрезвителей, прошло уже два года. Достаточный срок, чтобы делать выводы и вводить в закон необходимые коррективы.

Подготовила Оксана ОМЕЛЬЧУК.
Фото Вячеслава РЕУТОВА.

Участники «круглого стола»:
Олег Викторович Равкин, прокурор отдела по надзору в социальной сфере прокуратуры Хабаровского края
Алексей Борисович Журавлев, и.о.начальника отдела организации применения административного законодательства УМВД РФ по Хабаровскому краю
Алексей Юрьевич ОнУприенко, замглавного врача ККБ-2
Вера Викторовна Юхно, главный врач городской больницы №10
Ирина Алексеевна Баглай, и.о.начальника управления организации лечебно-профилактической помощи населению министерства здравоохранения Хабаровского края
Лев Дмитриевич Соколовский, заместитель главного врача краевой психиатрической больницы
Михаил Иванович Бурлака, заместитель министра министерства социальной защиты населения Хабаровского края
Константин Владимирович Ветренко, Хабаровская общественная организация «Милосердие»
Маргарита Васильевна Козлова, Хабаровский центр адаптации граждан, попавших в трудную жизненную ситуацию.
Вели «круглый стол» первый заместитель главного редактора «Тихоокеанской звезды» Сергей Лебедев и обозреватель Оксана Омельчук.