Хотели как лучше. А получился УПК

Недавно в прокуратуре Хабаровского края состоялась коллегия по вопросам применения нового Уголовно-процессуального кодекса России. Два месяца действия нового УПК показали: иные нормы нового законодательства просто не работают в реальных условиях и ведут к безнаказанности преступников. Милиция и прокуратура в силу специфики своих функций зачастую придерживаются разных взглядов на правоприменительную практику. Но в данном случае и те, и другие удивительно единодушны в суждениях и не скрывают, что в создавшихся условиях мало что способны противопоставить криминалу.

О результатах борьбы с преступностью по новым процессуальным нормам красноречиво свидетельствует милицейская статистика. Преступность в целом остается на прежнем уровне. А вот показатели борьбы с ней резко пошли вниз. Средняя раскрываемость преступлений «по горячим следам» в Хабаровске в предыдущие месяцы составляла в среднем около 40 процентов. В августе она снизилась в Индустриальном РУВД в четыре раза, в ОВД Центрального, Железнодорожного и Краснофлотского районов - более чем в два. А в Кировском РОВД «по горячим следам» за месяц и вовсе раскрыто... одно преступление. Сами руководители ОВД называют такое положение провальным. Это отнюдь не означает, что следователи и оперативники сидят сложа руки. Поймать преступника - по закону еще отнюдь не значит раскрыть преступление. Нужно найти основания для задержания, предъявления официального обвинения, ареста. А новый УПК будто нарочно создает для этого массу формальных препятствий.

В изолятор временного содержания УВД края, куда водворяются лица, задержанные по подозрению в совершении преступлений, в течение августа помещалось менее 10 человек. В предыдущий период столько задержанных бывало за одни сутки. На фоне неизменных показателей уровня преступности это говорит только об одном: следователи не могут соблюсти все формальности УПК, и люди, совершившие тяжкие преступления, беспрепятственно разгуливают на свободе, «прессуя» свидетелей и потерпевших, ставя палки в колеса следствию. И просто наглея от безнаказанности и плодя рецидив.

На коллегии крайпрокуратуры наконец прозвучал ответ на крайне больной вопрос: кто и как будет бороться с ворами и мошенниками, причинившими ущерб менее чем на 2250 рублей? Ведь по новому УПК такие действия формально не являются уголовным преступлением и наказываются в административном порядке. (К примеру, «наперсточники» и цыганки-мошенницы, и прежде чувствовавшие себя вполне вольготно, теперь могут и вовсе перейти на «легальную» основу, отнеся штрафы в своем «бюджете» к разряду «налогообложение».) Но чтобы наказать вора хотя бы штрафом, его надо сперва найти. Прокурорские корифеи разъяснили, что таких злоумышленников милиция все равно обязана разыскивать, а уж какое назначить им наказание, решит суд. Казалось бы, все в порядке, никаких проблем! Но такой ответ может показаться убедительным лишь для непосвященных. Чтобы представить, как случится на практике, надо знать тонкости оперативно-следственного механизма.

Раньше по заявлению о краже следователь или дознаватель возбуждал уголовное дело или его упрощенную «протокольную» разновидность. Общеизвестно, что сколько ни проходило громких кампаний по борьбе с формализмом в работе органов внутренних дел, главной оценкой их деятельности остается пресловутый «процент раскрываемости». Возбужденное дело, подозреваемые по которому не установлены, автоматически превращалось в «висяк». Если учесть, что кража - самый распространенный вид преступления, то в общей массе такие дела ощутимо портили показатели милицейской работы и влекли за собой ощутимые неприятности по службе как для самих следователей и оперативников, так и для их начальников. А потому сотрудники милиции волей-неволей вынуждены были искать преступников, чтобы обеспечить тот самый «процент» и отчитаться за свою работу. Следователь вел активное расследование в течение установленного законом срока. Если преступник не был найден, производство по делу приостанавливалось. Но уголовный розыск заводил свое собственное оперативное производство и продолжал поиск виновных. Хоть и не слишком успешно - гораздо меньше половины, но вороваек вычисляли, ловили и отдавали под суд.

Теперь представим, как все будет выглядеть при новом УПК. Деяние, не являющееся преступлением, не влечет уголовного дела, а значит, не влияет на тот самый «процент раскрываемости». Следовательно, и на главные показатели работы милиции. Пусть раскрываемость «мелких» краж теперь равняется нулю - всерьез с милиции за это никто не спросит. Нужно быть большим мечтателем-идеалистом, чтобы предположить, что при таком раскладе (а также существующей нагрузке и условиях работы) сыщики и следователи костьми лягут, вылавливая дачных воров, похитителей велосипедов, детских колясок, взломщиков-бомжей и подростков, промышляющих по чужим квартирам и гаражам в поисках еды.

Конечно, обчищенные огородные грядки или «уведенное» с веревки белье - не кража века. Но не для пенсионера или матери-одиночки. А учитывая массовость мелкой криминальной бытовухи, вряд ли стоит надеяться, что такое «всепрощенчество» послужит оздоровлению социального климата. О том, что альтернативой правосудию в таких условиях становится самосуд, газета уже писала.

О последствиях введения в действие нового Уголовно-процессуального кодекса РФ в средствах массовой информации говорено и написано немало. Кто-то увидел в новом законе «свет в конце туннеля», дескать, права граждан, вовлеченных в уголовный процесс, теперь надежно защищены, и различные злоупотребления для работников правоохранительных органов стали затруднительны. Спору нет, новый УПК, созданный на основе современной юридической мысли, защищает права человека как высшую ценность. Но вопрос: чьи именно? Уж никак не тех, кто является потенциальными жертвами криминала и более всех нуждается в защите государства. Увы, вновь возникает «российский парадокс». Более ста лет назад К. Маркс в письме к русскому социал-демократу Плеханову заклинал всех русских революционеров не пытаться претворять марксистское учение в жизнь в аграрной, самодержавной, посткрепостнической и социально отсталой России. По словам основателя диалектического материализма, ничего хорошего из этого выйти не могло. Русские революционеры Маркса не послушали - со всеми известными последствиями. С новым УПК все повторяется точь-в-точь. Правовые принципы, произросшие на совершенно иной экономической, идеологической и социальной почве Запада, слепо заимствованные и насильно насаждаемые на не подходящих для этого российских «солончаках», опять дают неудобоваримые плоды. Кукурузу за Полярным кругом мы, было дело, тоже выращивали. Жаль, что результат мало кому послужил уроком.

Кирилл ПАРТЫКА.